-
Королева детектива Агата Кристи была убеждена, что жизнь ее книг
недолговечна и слава вряд ли ее переживет.
-
Как вышло, что именно Джуд Лоу так удачно вписался в амплуа «сексуального пастыря душ в трениках»?
-
Булгаков-гражданин коммунальные квартиры презирал как класс. А Булгаков-писатель коммуналку на Садовой буквально воспел, и не в одном романе, – таким бесценным источником героев, образов, типажей она оказалась
-
В расстановке мебели, в привязанности к вещам так или иначе проявляется характер, индивидуальность, а иногда и судьба человека. Следуя этой логике, писатель Максим Горький был очень верным человеком. Потому что всю жизнь хранил верность одним и тем же вещам. Каким же?
-
В 1919 году писательница купила загородный дом – маленький особняк XVIII века Монкс-хаус, «Монашескую обитель». Сейчас этот дом сделали её музеем. «Сказочное место!» – такие записи оставляют посетители. А вот сама писательница так и не смогла ужиться с этой «сказкой». Почему?
-
Мебель – топчаны, тахту, стеллажи – в своих домах Булат Окуджава делал своими руками, то есть был ещё и плотником, и столяром. И зачем? Ну не от нищеты же. В чём-то для него был тайный смысл и этого ремесла...
-
Чарли Чаплин всю жизнь мечтал о доме-крепости. Как у пороcёнка Наф-Нафа – крепком и прочном, из камней, чтобы Серый Волк не смог пробраться. У него получилось, но со второй попытки...
-
Вторую половину жизни, лучшую, Белла Ахмадулина провела в мастерской художника – в доме на Поварской. Это место оказалось идеальной для неё питательной средой. Дом не просто впустил её – он подарил ей любовь
-
Михаил Булгаков, называвший себя «мистическим писателем», мог придать магию самому тривиальному предмету вроде бутылки подсолнечного масла. Вещи рядом с ним становились линзами, собирая в фокус размытую жизнь
-
Кинодраматург Наталия Рязанцева – о том, как грамотно выстроить отношения с предметным миром, чтобы вещи подчёркивали, а не забивали индивидуальность
-
Были времена, когда не было брендов. Вместо них были люди − портные, ремесленники, модельеры. Потом они умерли, как Шанель или Диор, или их имена купили, как у Валентино, и чем теперь владельцы торгуют? На этот и другие вопросы журнала STORY отвечает эксперт моды Андрей Аболенкин.
-
Во Франции писатель Иван Бунин прожил больше тридцати лет, но по-настоящему так и не осел: вилла на побережье и квартира в Париже были чужими, наёмными. К своему жилищу относился крайне пренебрежительно. Дома отвечали ему взаимностью...
-
Так говорит Георгий Данелия. Художником себя он не считает. "Я ни разу не художник! Я режиссёр"
-
Обычно герой этой рубрики рассказывает о вещах, которые сопровождают его всю жизнь, а здесь речь идёт о вещах, которые были утрачены. Но их владелец об этом не сожалеет. О пути из Шанхая в подмосковное Пушкино вспоминает художественный руководитель РАМТа Алексей Бородин
-
Советских писателей на государственные дачи в посёлке Переделкино сослал ещё усатый вождь народов. Исключительно заботы ради: чтобы им лучше писалось на свежем воздухе. Не всем пришлась по вкусу дачная жизнь. А вот поэт Борис Пастернак так сросся с переделкинской пасторалью, что дачу называл малой родиной. Почему?
-
Алексей Толстой за вещами охотился, он ими гордился, он вступал с ними в отношения. И они тоже служили «ловкому плуту» и «щедрому моту», как называли писателя коллеги по цеху. Но не так, как служат людям обычные столы и посуда. Совсем иначе
-
«Мой второй ребёнок», – говорил писатель Сомерсет Моэм про виллу на юге Франции. Он самолично придумывал, как из старой постройки, которую он купил, выкурить дух прежнего владельца, как всё подстроить под свои вкусы. И дом с порога выдавал самое сокровенное – состояние души Моэма. А всё за счёт чего?
-
Есть вещи как флэшки - носители воспоминаний. То есть сами по себе, может быть, и не имеют ценности и в то же время - кладезь переживаний и интересной информации. О таких вещах и рассказывает Александр Ширвиндт
-
С чего взрослый человек начинает серьёзно относиться к кукле? Какая магия здесь кроется? У писателя Дины Рубиной есть свои ответы на эти вопросы
-
Андрей Бильжо − о том, как он приватизировал Венецию
-
Как бы ни морщили нос при слове «еда» «настоящие
творцы» из других направлений искусства, но второе имя высокой кухни, данное ей
французами – великая (grande
cuisine), и
она – искусство не меньшее, чем живопись, театр и кино
-
Евгений Рейн − о дважды Нобелевском галстуке Пастернака, о перстне Нестора Махно, о парике Иосифа Бродского, портрете Анны Ахматовой и многом другом…
-
Сергей Владимирович Образцов был не только великим кукольником, но и увлечённым собирателем. Вещи для него обладали своей родословной, которую так интересно было узнавать, своей непростой судьбой и своим характером, который вовсе не лишним было учитывать...
-
Пабло Пикассо хотел жить на склоне горы Сент-Виктуар, которая десятки раз была запечатлена на полотнах его кумира, импрессиониста Поля Сезанна. Он хотел выходить утром из дома и видеть этот склон. Куда же завели его эти мечты?
-
Журналист Евгений Додолев собирает для будущей книги истории из жизни советской рок-н-ролльной богемы, и предметы в этих байках играют сюжетообразующую роль. Поэтому всё, что изложено ниже, − не только об известных всем людях, но и о культовых вещах эры тотального дефицита
-
Усадьбу в Мелихове Чехов купил по весьма прозаической причине – чтобы сэкономить. Жизнь в Москве с многочисленным семейством в съёмных комнатах обходилась в непосильную копеечку. В результате собственный дом его едва не разорил. Зато это место подарило ему неожиданное новое ощущение – словно он римский диктатор…
-
Эпоха 60-х. Светлая, радостная, ни на что не похожая. Её отголоски до сих пор слышны не только в модных коллекциях одежды, но и в дизайне интерьеров. Многие культовые вещи той поры вошли в наши дома благодаря декорациям культовых фильмов
-
Можно ли по деталям домашней обстановки сказать – счастливы люди, которые в доме живут, или нет? Вот под этим ракурсом мы и изучаем виллу писателя Эриха Марии Ремарка и его жены Полетт Годдар
-
В Санкт-Петербургской Кунсткамере хранится холщовый мешочек с вырванными человеческими зубами. Почему он стал экспонатом? Да потому, что извлекла их рука русского императора Петра. Зачем царю вырванные зубы?
-
Ни книги, ни театр, ни даже модные журналы не проделывали таких метаморфоз с женской внешностью, как кинематограф