Радио "Стори FM"

Легенда

Чарльз и Льюис или загадка господина Додо

Современники считали Льюиса Кэрролла очень странным созданием. В нем жило как бы два человека, которые спорили между собой. Проявлялось это в том, что он всегда долго сомневался, прежде чем принять даже пустяковое решение. Просчитывал в голове миллион комбинаций, расставлял людей, события, факты, обдумывал возможные погрешности, варианты развития событий. И всё до тех пор, пока две половины его личности – писатель и фантазёр Льюис Кэрролл и математик, логик, профессор Оксфорда Чарльз Доджсон не приходили к внутреннему согласию. Как же всё-таки они ладили?

Орлиное гнездо

Владимир Орлов – автор знаменитого мистического романа «Альтист Данилов». Фактически это он заново открыл в 70-е жанр городского фэнтези. Почему он? Потому что всегда был убеждён: всем нужна сказка, утешение, не может без этого человек существовать. И как часто бывает со сказочниками, написанные им истории нередко плавно перетекали в реальную жизнь. Сам Орлов говорил, что всё, что в его книгах воспринимается как фантастика, сначала происходило в реальности, и он ничего не сочинял – только описывал. После публикации «Альтиста» домой к писателю устремились какие-то незнакомые люди. Мистики. Буквально очередь стояла. Все рвались пообщаться, поделиться открытиями, откровениями.... Орлов этого избегал. Мистики ему хватало своей. 

Незримые весы

Истории Алексина никогда не предоставляют возможности альтернативного прочтения. Автор твёрдой рукой ведёт читателя по умело проложенной дороге. Свернуть нельзя. Вы не найдёте у него красивых описаний, например пейзажей, вообще ничего, что обычно создаёт воздух произведения. Писатель не доставлял себе удовольствия рисовать словами нечто приятное, нежащее душу. Только необходимое. Но каждое предложение, как стрела у меткого лучника, летит в цель... Чем были книги последнего классика советской детской и юношеской литературы Анатолия Алексина для думающих подростков той, уже не существующей страны? Бесспорно, огромным куском жизни. Но почему они нас, давным-давно выросших в иной реальности, и сегодня держат и не отпускают?

Ни разу не художник

В МАРХИ (архитектурный институт) Георгий Данелия попал за компанию. Женя Матвеев, приятель, позвал. Поступил. Но с рисунком не ладилось... И вдруг на пятом курсе решил начать рисовать «не так, как надо». И к его удивлению преподаватели его творчество одобрили, поддержали. Тогда он осмелел. Появилась уверенность. Начал рисовать много. По-другому, по-своему. Как видел. Как чувствовал. Пейзажи, наброски, жанровые сценки. Фильм «Серёжа» от первого до последнего кадра снят по авторской раскадровке. И, тем не менее, художником он себя  не считает. «Я ни разу не художник! Я – режиссёр», - убежден Данелия.

Тонкий толстый человек

Евгений Моргунов запомнился, по сути, одним киношным образом. Были, конечно, и Стахович в «Молодой гвардии», и Соев в «Покровских воротах», и директор итальянской школы в «Ералаше». Почти всё остальное – лишь эпизоды. А вот Бывалый - роль по-настоящему звёздная. Одна, хотя и в нескольких картинах. Настоящий подарок актёру. Увы, единственный за всю жизнь. А неуёмная творческая энергия требовала выхода. Поэтому кроме Бывалого в комедиях Леонида Гайдая народу остались от артиста воспоминания друзей и знакомых о его многочисленных розыгрышах. Бесконечные скетчи, шутки и импровизации, которыми славился Моргунов, шли не только от желания повеселиться...

Белый генерал

Отец не считал Мишу пригодным для военной карьеры, пусть лучше занимается науками. Способный юноша и в самом деле обладал разносторонними талантами. Освоил восемь европейских языков, на которых мог читать и свободно говорить, легко сдал экзамены на математический факультет Петербургского университета. Казалось, судьба молодого человека предрешена. Но стать учёным Михаилу было не суждено. В историю отечества он навсегда вошел знаменитым «белым генералом», прославившимся бесстрашием, хладнокровием и железной волей в туркестанском походе. В тридцать с небольшим Михаил Скобелев стал настоящим национальным героем сразу в двух странах. Почему этого не боявшегося пуль и снарядов смельчака сразил злой умысел политиков?

Ходжа наследил

Леонид Соловьёв – фигура таинственная. Писатель, сценарист, путешественник, мистификатор... Во время войны был корреспондентом газеты «Красный флот», после, на 8 лет оказался узником жестоких сталинских лагерей. На своем веку Соловьеву довелось испытать многое. Подобно рассказам о Ходже Насреддине сообщения о разных периодах его жизни носят порой легендарный характер. Как и неутомимый Ходжа, он был вечным странником. Ещё в молодости под синим небом Средней Азии русский Кампанелла Леонид Соловьёв нашёл свой Город солнца. Что за тайное знание он там получил, позволившее ему остаться человеком в самых бесчеловечных обстоятельствах? 

Кошачья судьба

Загрузка плеера

Мура Закревская, она же Мария Игнатьевна Бенкендорф, она же Мэри Будберг была одной из самых интересных женщин своего поколения. Не художница, не писательница, даже не поэтесса, не танцовщица, разве что переводчица, да и то мало заметная, она не оставила мемуаров, хотя могла бы – воспоминания этой дамы пролили бы свет на судьбы многих знаменитостей. Но Мура не умела сочинять. Мура была, если так можно выразиться, профессиональная любовница и авантюристка. Однажды она умудрилась оказаться подругой сразу двух величайших писателей столетия. Но даже самые близкие её друзья не отличали в её устах правду от вымысла.

Пассионарий

Загрузка плеера

Странными путями люди обретают призванье. Казалось бы, сыну известных поэтов — Николая Гумилёва и Анны Ахматовой на роду написано стать служителем муз. Но Лев Николаевич Гумилёв вошел в историю ученым, автором собственной пассионарной теории этногенеза, споры вокруг которой не стихают и сегодня. А поначалу юного Льва не приняли даже на курсы немецкого. Мешало дворянское происхождение. Пришлось идти чернорабочим на завод им. Свердлова, потом работать в трамвайном депо. Позже биржа труда направляет юношу на курсы геологических коллекторов. Его посылают в экспедиции, где заставляют выполнять работу не для белоручек: в Забайкалье поручают препарировать червей, а в Таджикистане – опрыскивать ядом лужи, препятствуя размножению комаров. Но, наблюдая пустыни с забытыми городами, горные хребты, разделяющие цивилизации, именно здесь будущий ученый впервые осознаёт своё истинное предназначение.

Житие грешницы Ольги

Загрузка плеера
 
Верный борец, поддерживавший любую линию партии, Ольга Берггольц искренне боролась с мещанским бытом, старалась быть ближе к жизни, к тому, что каждый день совершается на фабриках и заводах, требовала от товарищей соответствовать высоким коммунистическим идеалам, неистово клеймила врагов, троцкистов, попутчиков. Пока сама не стала жертвой большого террора. Но в войну, в блокаду, жизнь для Берггольц вновь обрела смысл. Она стала Свидетелем того, что происходило с её народом и Городом, и обрела и мученический венец, который, как истинным страдалицам, был ей желанен. И погибла не в камере и не в лагере, не под артобстрелом в любимом Ленинграде, а в мирных 70-х. От пьянства, болезней, одиночества и обид. Ольга Берггольц, русская поэтесса, «Блокадная мадонна», прожившая свои самые счастливые и самые страшные годы в войну.

Лёгкие вещи

Загрузка плеера
 
Мир узнал графиню де Сегюр, когда мадам перевалило за пятьдесят, и она получила предложение от знакомого своего мужа издать её сочинения. К творчеству сам автор относился несерьезно. Смыслом жизни для графини были её многочисленные дети. Вот и книжки эти им собственно и предназначались. Лёгкое, приятное, в меру нравоучительное, в меру гламурное чтение. Во Франции произведения де Сегюр неизменно пользовались успехом, их переиздают до сих пор. Жаль, что в России писательницу знают плохо, хотя, казалось бы, должны... Почему? Наша ведь француженка! Третий ребенок московского губернатора Ростопчина, девочка  Софья.  Крещена 9 августа 1799 года в Зимнем дворце, и крёстный её — сам император Павел I.

Четвёртая молодость

Загрузка плеера

Какая она? Умная, резкая, талантливая, великолепная. Актриса театра и кино, лауреат «Оскара» и «Золотого глобуса» магическая старуха Джуди Денч вызывает у британцев восхищение и неизбывную гордость. И вот ведь парадокс. Когда в двадцать с небольшим Денч дебютировала в роли Офелии, театральные критики разнесли её игру в пух и прах. Зато после шестидесяти награды посыпались, как осенняя листва. А 70-летие актриса отметила, получив из рук королевы звание «Соратник чести». Сейчас Джуди перевалило за восемьдесят, но она как никто востребована в профессии. И хотя актриса снимается постоянно, она не жалуется на усталость, а сетует лишь на недостаточное количество картин о женщинах своих лет.

Самовар - как зеркало русской эмиграции

Загрузка плеера
 
Прилететь из России в Нью-Йорк и не отметиться в «Русском самоваре», основанном Романом Капланом, Иосифом Бродским и Михаилом Барышниковым, – это всё равно что, будучи в Париже, не побывать в Латинском квартале, а в Риме – на Пьяцце Навона. Как только ресторан открылся, случилось это 24 мая 1986 года, в день рождения Иосифа Бродского, туда стали приходить знаменитости. Причём потянулись не только наши – Ростропович, Евтушенко, Эрнст Неизвестный, но и американцы: Марк Стрэнд, Роберт де Ниро, Милаш Форман, Лайза Миннелли, Барбра Стрейзанд. Позже рухнул железный занавес, и звёзды в «Самовар» посыпались буквально с неба: Булат Окуджава, Майя Плисецкая, Родион Щедрин, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Михаил Казаков, Галина Волчек, Юрий Темирканов, Дмитрий Хворостовский, Сергей Лавров, Игорь Иванов, Вячеслав Фетисов, Никита Михалков. Легендарный «Самовар» помнит немало удивительных встреч и историй

Друг мой, Вика

Загрузка плеера
 
Фамилия русского классика, окопы самой страшной битвы Второй мировой, Сталинская премия, эмиграция и… могила на Сент-Женевьев-де-Буа − это всё о Викторе Некрасове.  Бунтарь по натуре он не подстраивался под режим и говорил правду, что было опасной дерзостью, жил не по правилам, мог напиться на торжественном приёме в Кремле или устроить коллегам отнюдь не безобидный розыгрыш. Знаменитого на весь мир автора переведённой на многие языки повести «В окопах Сталинграда»,  советская власть прощала и терпела, пока, наконец,  не выставила за пределы страны. Писатель-фронтовик, чудом вышедший из пекла Сталинградской битвы, он не пропал и в Париже, писал книги, как Ален Делон, говорил по-французски, дивно похорошел, и стал похожим на мушкетёра. Воспоминания литературного критика Зои Богуславской, режиссера Павла Лунгина, писателя Андрея Битова и пасынка Некрасова Виктора Кондырева посвящены этому яркому, талантливому и всегда внутренне свободному человеку.