Все, конечно, помнят Рональда Макдональда, забавного гипсового клоуна, многие годы игравшего роль «гения места» в любом макдональдовском интерьере. Или не все? Или не помнят?
Если и не помнят, то удивляться тут особенно нечему – неблагодарное человечество довольно часто забывает своих прежних кумиров, сменив их на новых. Это нормально, хотя и не всегда приятно.
А я вот этого парня помню. И особенно ярко и выпукло я вспомнил о нем, когда не так давно прочитал о том, что Беларусь - вслед за своей восточной старшей сестрой – распрощалась с Макдональдсом – вещью, ставшей столь же привычной и даже не слишком замечаемой, как и многие прочие предметы и приметы городского ландшафта.
А ведь я помню, как это все начиналось. Еще даже при СССР. И помню это даже еще и до того, как оно начиналось, как это ни странно.
В середине 80-х годов я познакомился в Москве с парой симпатичнейших немцев – худенькой миниатюрной девушкой и долговязым молодым человеком. Они были филологи-русисты. Они интересовались московским поэтическим андеграундом. И они впоследствии стали моими переводчиками и близкими друзьями, каковыми продолжают быть и поныне.
Мне почему-то запомнилось, как молодой человек озабоченно спросил меня, почему нигде в Москве он совсем не видит Макдональдсов, которые в Европе и, тем более, в Америке понатыканы на каждом углу.
На его вопрос я ответить не мог. Как минимум потому, что именно от него само слово «Макдональдс» я впервые и услышал.
А 31 января 1990 года открылось-таки в Москве это чудо мировой цивилизации. Открылось оно на месте кафе «Лира», тоже не вполне безразличного, чтобы не сказать «культового», для моего и последующего поколения москвичей.
«Появление культового американского бренда в Советском Союзе, - пишет по этому поводу Википедия, - рассматривалось как символ продолжающихся экономических и политических реформ в государстве».
Ну, в общем, да, можно и так сказать.
Очередь как особый и даже в известной степени смыслообразующий социокультурный феномен советского космоса – одна из моих излюбленных тем. Хорошо помню дни, когда самая главная очередь страны, то есть Очередь номер один, то есть несокрушимая, казалось бы, очередь в Мавзолей, стала на глазах терять монолитность, редеть и осыпаться. Но не сразу, нет. Сначала она, рассыпавшись около Мавзолея, материализовалась на время у сияющих нездешним светом стен новооткрытого Макдональдса. Это была более или менее та же самая Очередь, но выстроившаяся не в драпированный кумачом погреб, а в сверкавшую, как рождественская елка, «небесную» Америку. Потом как-то незаметно рассосалась и она, а обильно растиражированные Макдональдсы перестали быть «Америкой», став обычной и привычной Москвой. А потом и другими многочисленными городами, городками и поселками городского типа.
Но не сразу, нет. Тотальная «макдональдизация» осуществлялась неуклонно, но, учитывая размеры и цивилизационную неоднородность огромного государства, не очень быстро. То же касалось и некоторых новообразованных государств, возникших на месте бывшего СССР.
В том числе, конечно же, и Белоруссии.
Помню довольно потешную историю, рассказанную мне моими минскими приятелями уже где-то на излете 90-х.
В один из этих годов, рассказали они, в Минске наконец-то открылся первый и некоторое время единственный в городе и в стране Макдональдс.
И вот однажды там случилось если не вполне трагическое, то точно драматическое происшествие, в центре которого оказался как раз тот самый Рональд, упомянутый мною в самом начале.
Так вот, в один прекрасный день, вскорости после торжественного открытия Минского Макдональдса, этот гипсовый, аляповато разрисованный броскими анилиновыми красками чувак, любимец публики, особенно его детской части, взял и исчез. То есть пропал. То есть по всем признакам был похищен неизвестными злоумышленниками.
Времена были - в хорошем смысле - дурашливые и легкокрылые.
Это были времена, когда такое событие, как кража фигуры клоуна из Макдональдса вполне тянуло на добротный информационный повод. Вот все и обсуждали на все лады и во всех средствах массовой информации это судьбоносное событие.
Кому и зачем он мог понадобиться, непонятно. Практической, как, впрочем, и эстетической пользы от него было, прямо скажем, не много.
В общем, все сошлись на том, что это было чистой воды хулиганство, хотя и странное. Странное, но, прямо скажем, веселое.
Его веселость и даже, можно сказать, остроумие стали совсем очевидными довольно скоро.
Поисками пропажи века был озадачен чуть не целый отдел местной милиции. Поиски, впрочем, были тщетны. Никаких концов, никаких намеков, никаких зацепок, никаких свидетелей.
Но однажды начальник отдела милиции обнаружил под дверью своего служебного кабинета обмотанную скотчем обувную коробку. Коробку со всеми предосторожностями открывали всем отделом. В коробке в клоках ваты был обнаружен маленький гипсовый предмет, завернутый в большой кусок пупырчатой упаковочной пленки.
Предмет этот показался сначала каким-то бесформенным обломком непонятно чего. Но при внимательном рассмотрении стало всем до боли ясно: это был мизинец похищенного и томящегося в неволе заложника - горячий привет от американской криминальной киноиндустрии.
Самого беднягу-клоуна так, кажется, и не нашли. И, судя по всему, не слишком-то и искали. А вот тот самый гипсовый палец на несколько лет стал общегородской легендой.
А теперь и сам Макдональдс покинул просторы Беларуси, чтобы уступить место своему российскому клону со странным слегка косноязычным названием «Вкусно и точка». С той только разницей, что белорусский вариант Этой «точки» называется «Мы открыты».
Скажу честно, что никаким таким особенным поклонником «Бигмаков» в картонных коробочках и шуршащих пакетиков с жареной картошкой я никогда не был. Но когда эти огромные светящиеся стилизованные литеры «М» исчезли из городского ландшафта, я ощутил чувство потери. Почти личной.
Но куда все же подевался лишившийся мизинца бедолага Рональд? Интересно же!
