Я не поклонник нумерологии, но бывают странные сближения. 23 апреля отмечается день смерти в 1616 году одновременно Сервантеса и Шекспира - двух важнейших для европейской (да и мировой) литературы авторов последних 400 лет. Правда, дотошные исследователи давно подсчитали, что на самом деле Сервантес в католической Испании, жившей уже по новому (григорианскому) календарю, умер на 10 дней раньше Шекспира - в сегодняшней Англии тогдашнее 23 апреля по юлианскому календарю пришлось бы на 3 мая. Тем не менее, ЮНЕСКО вполне справедливо сочла дату достаточно символической, чтобы назвать ее в 1995 году Всемирным днем книги и авторского права. В этот день по всему миру открывают книжные ярмарки, и ежегодная «книжная столица» в 2024-м - Страсбург. Наша страна, как всегда по-своему, тоже отметила красный день календаря - изъятием накануне издателями из продажи книг нескольких видных отечественных и зарубежных авторов за предполагаемую пропаганду ЛГБТ+ и иные грехи. Такие дела, как приговаривал в «Бойне номер пять» Курт Воннегут.
Максим Кантор
Вернемся, однако, к Сервантесу с Шекспиром. Их литературные, как и житейские, судьбы непохожи. Английский драматург прославился при жизни, удостоился внимания королевского двора и даже был возведен во дворянство, потом на десятилетия был почти забыт, и вернулся на сцены театров отнюдь не благодаря печатным изданиям своих работ, а стараниями актеров уличных театров. И только позднее триумф книгопечатания сделал всеобщим достоянием пьесы, а потом и сонеты Шекспира. Сервантес же воплощает именно выросшую из средневековой книжную традицию - рыцарского, философского, плутовского романа. «Дон Кихот» сразу завоевал читателей по всей Европе именно как массовая книга. А биография автора -солдата, отчасти авантюриста, военнопленного, небогатого ветерана-инвалида - сама как авантюрный роман. По сравнению с этим бурным потоком совсем непростая жизнь Шекспира - спокойная река.
И еще вот что интересно. География сюжетов скорее всего не выезжавшего за пределы родной страны Шекспира - Италия, Дания, Англия, Шотландия, Римская империя. Его слишком широкая для представителя тогдашней богемы эрудиция давала и дает повод приписывать авторство знаменитых пьес разным ученым мужам и видным аристократам того времени. И это похоже на то, как многим литературоведам и не только до сих пор не верится, что «Тихий Дон» написал простонародный Шолохов, а не какой-то неведомый дворянин-белогвардеец. Что лишний раз свидетельствует о глубоких всемирно психологических корнях сюжетов о графе Монте-Кристо, принце-нищем, спасшемся царевиче Димитрии, и им подобных. По контрасту с Шекспиром, проведший чуть не половину жизни в заграничных войнах и берберском плену, Сервантес своих героев рисует исключительно в испанских декорациях. А ведь мог бы пощекотать читательские нервы хорошо ему знакомой военной и восточной экзотикой! Но нет, Дон Кихоту достаточно своего воображаемого мира, и все новые поколения находят в этом мире что-то свое.
А все же - почему именно они? Елизаветинская Англия времен Шекспира была богата литературными талантами, не говоря уже о «золотом веке», как официально именуют эпоху Сервантеса, Лопе де Веги, Гонгоры и других первоклассных авторов испанцы. Не пытаясь изобрести давно изобретенный велосипед - и о Сервантесе, и о Шекспире, по отдельности и вместе, написаны тысячи страниц - предположу, что дело в способности обоих заставить читателя/зрителя незаметно для него самого вознестись на такую высоту сопереживаний, страстей и обобщений, о которой этот самый читатель до того и не подозревал. Почувствовать боль старого Лира и Гамлета, вместе с Дон Кихотом мечтать о высоком, как Отелло умирать от любви и ревности. Шекспир и Сервантес создали свои удивительным образом не стареющие миры неразбавленных страстей и мыслей. И к ним обоим вполне приложимы слова о Шекспире его современника драматурга Бена Джонсона: «Он не принадлежит эпохе - он на все времена».
А еще от них пошли две мощнейших ветви на дереве современной словесности - великие литературы на испанском и английском языках. Как от Пушкина на русском, только на 200 лет раньше. А возраст, как и размер - читай масштаб - имеет значение. И оставаться через 400 лет живыми книгами, а не литературными памятниками - редкая привилегия произведений и испанца, и англичанина.
«Дон Кихот», Максим Кантор
Кстати, речь не только о литературе. Расскажу (с разрешения участника) одну историю. Несколько лет назад мы договорились с моим другом, замечательным художником и писателем, автором STORY Максимом Кантором, что он напишет для меня картину. Тема рождалась в муках. Почему-то хотелось образа средневекового рыцаря. И сначала появился Парсифаль на белом коне среди цветов и растений. Потом свинцовые мерзости бытия настроили художника на экстремальный драматизм. Конь почернел, всадник помрачнел. Картина получилась художественно мощной, терять/менять ее не хотелось. Но и сосуществовать… Я, пытаясь сохранить одновременно бодрость духа и средневековый колорит с оттенком исторического оптимизма, предложил тему легендарного испанского национального героя Сида, но она как-то «не зашла». И в конце концов мы взаимно утешились Дон Кихотом, блаженным безумцем-мечтателем, замечательный живописный образ которого с тех пор не только украшает мой быт, но и оживает во все новых ипостасях в работах маэстро. Жив курилка! Как почти нестерпимо живым был любимовский Гамлет в исполнении Высоцкого на Таганке, и многие другие воплощения героев двух европейских гениев.
Так что вообще, и особенно во дни сомнений и тягостных раздумий, давайте читать книги. Старые и новые. На великом и могучем, а также иных доступных нам языках. Бумажные, электронные, главное - настоящие - они все еще помогают жить. С праздником!
От редакции: совсем скоро читайте в STORY главы из готовящегося к публикации нового романа Максима Кантора.
