Так уж случилось, что аудиовариант своей книги «Бессмертная стрекоза» я записывал в одной из башен Москва-сити. Там этих башен несколько. «Империя», башня «Эволюция», еще какая-то.
А в метро – три станции, как три подмосковных аэропорта, бесконечных, как послесмертный туннель, сияющих хромом и сталью, как лайнер Титаник. Там сам черт ногу сломит.
В первый раз, когда надо было ехать, я в отчаянии залез на какой-то сайт по запросу: «как добраться до башни «Империя». А там, в спасительном озерке полезных интернет-советов, черным по белому: «Если вы вдруг заблудитесь, то местные жители вам с радостью подскажут».
У меня помутилось в глазах. Какие местные жители?
Нет, ну какие местные жители, я вас спрашиваю, вообще могут быть в пешеходных развязках между станциями метро, каждая из которых, как маленький аэропорт?
...Так и представил себе: иду, переходя со станции «Выставочная» на станцию «Деловой центр», а там, в бесконечном сияющем, но одновременно сумеречном ламинальном коридоре у колонны сидит местный житель. В ушанке. Или треуголке (в интеллигентном интересном полумраке сразу и не разобрать). Разложил перед собой грибочки сушеные, соленья в банках, бутылочки водки из дюти-фри, копилку-кошку (вдруг купят?).
Я к нему: – Здравствуйте! Вы местный житель? Я так сразу и подумал! Не скажете, как пройти к башне «Империя»? И, кстати, как зовут-то вас? Кого благодарить?
– Феофан, – говорит.
И с радостью подсказывает: «А вот она, туда, башня-то Империя!»
Но обманул, старый пройдоха. Иван Сусанин.
Вышел я в другой переход. Там всё тоже сияет, магазины, рестораны, но где башня «Империя» по-прежнему непонятно.
Смотрю, бабушка сидит, прямо на мраморном полу. Пирожками торгует. Местными. «Имперские» по шестьдесят рублей. «Башня Меркурий» (с капустой) по сто пятьдесят. Видимо, Меркурий ретроградный. Комплекс «Федерация» за полтыщи (там набор пирожков, вопросов нет).
Я ей: – Милая! Мне бы башню «Империя». Не подскажешь, бабушка, как туда пройти?
А она мне, на местном наречии: «Знаете ли, мне одно соображение пришло в голову, может быть вы тоже замечали... Вот в самом начале жизни мы существуем в соединении души и физического тела. Потом, в юности мы – это совокупность физического, интеллектуального и душевного пространства. Но позже душа понемногу отделяется и может уже со стороны оценить две других составляющих. Это вчера подумала, когда мысленно на что-то отреагировала едко. И тут же подумала: какой же злой у тебя язык, дорогая. Правда, отстраненная совершенно была оценка, как будто не меня самой. Я рассказала на всякий случай, чтобы не забыть. Показалось забавным».
– Спасибо, – говорю, – бабушка. Очень вы мне этим помогли.
К третьему местному жителю уже и подходить не решился. Он сам подошел.
Взял меня так нежно за лацкан, говорит:
– Оказывается, у кошки за радужной оболочкой находится слой, напоминающий рыбью чешую, это и придает глазам такое особенное свечение. Представляете? Я всегда подозревал, что кошки близки к рептилиям.
Лацкан освободил, плюнул, уехал домой. В другой раз «Бессмертная стрекоза» допишется. (Она и дописалась.)
Но и дома всё неладно.
Дело в том, что, когда мне по-осеннему тревожно, я всегда смотрю сериал. Даже если он про маньяка. Сериал как-то, знаете ли, успокаивает, убаюкивает. «Всё будет долго-долго, очень долго», – как бы говорит сериал. «Долго, сложно, даже мучительно, но в конечном итоге всё будет хорошо: они поженятся».
Вот я и приехал домой, чтоб отдохнуть от «Делового центра» и «Выставочной», и от их местных жителей. Включил сериал, выдохнул – там, в сериальных буднях, все понятно, прозрачно, по старинке: она следователь, он второй следователь, а у них конфликтные рабочие отношения.
Но вот сцена стрельбища. Почему-то в ночи.
Она стоит за два метра от него и «мажет», «мажет» по бутылкам.
Тогда он подходит к ней сзади, обхватывает ее руки, прижимается, направляет пистолет.
– Расслабься, – говорит он ей.
Потом: – Давай!
Она стреляет. Две бутылки сбиты.
Она прыгает от радости, кричит. Он самодовольно улыбается.
Тогда женщина-следователь говорит: – Я ещё хочу! Есть ещё патроны?
И хотя понятно, что патронов больше нет, дедушка Фрейд хвалит сценаристов за хорошо сделанную работу и прозрачную метафору, даже не перевернувшись в своём хрустальном гробу. А я понимаю, что наши блуждания в коридоре подсознания между станциями «Деловой центр» и «Выставочная» только начинаются.
