Автор:Владимир Вестерман
Вагрич Бахчанян, один из самых ярких шестидесятников, был, как он сам о себе говорил, «художником слова», и придумал многое, что потом вошло в поговорку.
Бахчанян был писателем-концептуалистом, художником-нонкоформистом, сатириком-юмористом и «армянином на 150 процентов, потому что даже мачеха моя была армянкой».
Надо рвать!
…Перед отъездом в Нью-Йорк, в 1974-м - сразу после «Бульдозерной» выставки, которую безжалостно разутижили, - Бахчанян коротко резюмировал, не рассусоливая: «Надо рвать!». От неожиданности один из его друзей споткнулся о цветочный горшок, другой посоветовал «рвать», облачившись в тот самый экспонат со скандальной выставки, который так и назывался - «Пальто Бахчаняна». Говорят, что Бахчанян действительно покинул родину в этом самом пальто-экспонате, другие утверждают, что пальто было другое, зато «шляпа Бахчаняна», тоже в своем роде художественный объект, венчала его голову.
Вообще все, чтобы он ни делал, превращалось в искусство. Его воззвания - «Вся власть сонетам!», «Друг товарищу брат», «И на нашей улице будут будни», «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью», «Лишний человек – это звучит гордо!» и многие другие – до сих пор входят в наш обиход, на слуху у нас, и мы обмениваемся его репликами (порой не догадываясь об их авторстве).
Вдумайтесь - мы ведь действительно рождены, чтоб Кафку сделать былью, живя внутри абсурда. Недаром уже более полувека его знаменитое «Суета сует и всяческая суета сует и всяческая суета сует и всяческая суета сует...» сопровождает нас от колыбели до могилы…
Мух уйма
О городе Харькове, где он родился, Бахчанян писал:
«Из одного конца в другой нужно лететь самолетом 4 часа 42 минуты. Харьков в 16 раз больше Нью-Йорка, в нем проживают 200 миллионов жителей (не считая пригородов)». Самых выдающихся людей, которые в Харькове «жили и работали», он привел списком в книге «Мух уйма», никого не пропустил:
«Ленин, Сталин, Ворошилов, Берия, Молотов, Брежнев, Подгорный, Косыгин, Бурлюк, Андропов, Иогансон, Шолохов, Козловский, Брусиловский, Дунаевский, Сапгир, Холин, Даниэль, Синявский, Стесин, Шагал, Гробман, Бретон, Миро, Морозов, Халиф, Чаковский, Матусовский, Долматовский, Никсон, Бельмондо, Лимонов, Щапова, Рубинштейн, Лившиц, Кабаков, Булатов, Пацюков, Беленок, Лён, Губанов, Некрасов, Пушкин, Алейников, Лермонтов, Хлебников, Мишо, Иванов, Песков, Макаров, Топор, Куриц, Савицкий, Неизвестный, Вознесенский, Евтушенко, Чичибабин, Филатов, Черевченко, Басюк, Милославский, Верник, Кучуков, Вильницкий, Семернин, Крученых, Сухомлинов, Крынский, Харченко, Шабельский, Моргун, Кузнецов, Ермилов, Щеглов, Ландкоф, Григоров, Юденко, Сизиков, Томенко, Савенков, Карась, Воронель, Асбель, Гитерман, Гончаренко, Танфилов, Мотрич, Марамзин, Шемякин, Куперман, Стацинский, Кузьминский, Верхоланцев, Колюшев, Литвинов, Жутовский, Янкилевский, Яковлев, Рожин, Таланов, Целков, Рабин, Е. Л. Крапивницкий, Л. Крапивницкий, Крапивницкая, Немухин, Зверев, Плавинский, Калинин, Хвостенко, Пятницкий, Лорик, Пикассо, Мамлеев, Дудинский, Талочкин, Андреенков, Фролов, Резников, Суслов, Веселовский, Тумановский, Голобородько, Климович, Аксенов, Славкин, Савелий Цыпин, Леша Пугачев, Култаева, Губина, Рахлина, Розовский, Гелазония, Арканов, Горин, Брайнин, Липскеров, Владин, Алешковский, Тертерян, Элибекян, Сарьян, Бабаджанян, Эйрамджан, Аветисян, Акопян, Окуджава, Игитян, Каралян, Азнавурян, Шемет, Брель, Бачурин, Чиковани, Кусургашева, Топтыгина, Скрипкин, Магритт, Латреамон, Головин, Токарев, Зингер, Степанченко, Адабашьян, Михалков, Румер, Толя с мешком, Мелкумян, Айрапетян, Мартыненко, Бондарчик, Дуденко, Чигарин, Высоков, Воронцов, Росман, Рублев, Тюрин, Плеханов, Шаповалов, Минев, Покидченко, Рафаэль (художник), Рафаэль (певец), Басов, Беседин, Соостер, Соболев-Нолев, Кошкин, Лавров, Кондауров, Юкин, Тюнин, Розанцев, Дубов, Липов, Солнцев, Ткаченко-Шепеленко, Юдин, Драпалюк, Приймак, Война, Власюк, Волкова, Шейман, Траскина, Шар и Рабинович».
Кое-кого из перечисленных, типа Ленина, Бахчанян лично не знал, в кино или рестораны с ними не ходил, но зато со многими точно был на короткой ноге.
Клуб 12 стульев
Его переезд в Москву состоялся, как он сам говорил, «за шесть лет до кончины маршала Советского Союза Семена Михайловича Буденного». А так как Семен Михайлович Буденный скончался в 1973-м, то, так получается, выходит, Бахчанян оказался в Москве в 1967-м.
А поскольку близилось 50-летие Октябрьской революции, Бахчанян был оформлен на штатную работу в «Клуб 12 стульев», располагавшийся на 16-й странице «Литературной газеты».
То было время расцвета самой лучшей советской газеты и самого лучшего юмористического раздела в этой газете, «Клуба 12 стульев». Легендарное время.
Стихи, рассказы, рисунки, по преимуществу сатирические, захватили власть на четвертом этаже дома номер 30 на Цветном бульваре и оттуда расходились по всему СССР, достигая окраин и коварно проникая в души тех, кто уже и так начал сомневаться в целесообразности советского строя.
В интервью 2008 года, впервые опубликованном в журнале «Артхроника», Бахчанян сказал:
«Атмосфера в газете была хорошая. Не было никакого блата, люди приходили с улицы. В газете печатались интересные вещи: критические статьи о деятелях западного искусства. Помню, была статья о Дали с отрывками из дневника, о Хичкоке. Причем для сотрудников устроили маленькую ретроспективу Хичкока в актовом зале, чтобы знали, о чем писать».
Ожерелье из колбасы
…До переезда в Москву Бахчаняна знал ограниченный круг жителей «мегаполиса» Харькова. Круг знакомых значительно расширился, когда «армянин на 150%», обнаруживший талант рисовальщика, начал раздавать свои рисунки всем желающим.
Тогда он был совсем юным, двадцатидвухлетним, только что из армии - как он сам говорил, демобилизовавшийся сразу после 90-летия В. И. Ленина (!). А призвали его «через 20 лет после 1937 года» - рядового Вагрича Бахчаняна, 1938 года рождения, выдав ему «сапоги всмятку».
О своем раннем детстве в интервью «Артхронике» он рассказывал так:
«В нашем дворе стояли танкетки. В нашем доме жили немцы. Однажды один из них взял меня покататься с собой в этой танкетке. Он остановился на улице Урицкого, неподалеку от реки. Он посадил меня сверху на крышу и попросил никуда не уходить. Я сижу на танке, подъезжает черная машина. Выходит немецкий офицер. Сказал что-то своему шоферу, тот вытащил из багажника круг колбасы. Офицер надел ее на меня, как ожерелье. Шофер сфотографировал. Это удивительно: у меня была далеко не арийская внешность. Они уехали. Пацаны пытались у меня выманить колбасу. И один ушлый парень предложил мне меняться — колбасу на карандаши, что я с удовольствием и сделал. Потом, естественно, получил от матери нагоняй».
Петька, это ты?
Нагоняи, полученные им от советской власти, задокументированы в рапортах сотрудников КГБ и в …коллажах Бахчаняна. Официальные харьковские художники писали на него доносы, профессора объясняли, что его рисунки являются «чужеродными и буржуазными», а посетители выставок показывали на них пальцами, хохоча - «Петька, это ты?». Ну, разумеется: любой абстрактный Петька мог быть похож на такого же абстрактного Ваську, хотя за этой непривычной для совка школой стояли великие тени Пикассо и Магритта вкупе с русским авангардом, многих представителей которого советская власть поставила к стенке, а их произведения были спрятаны в подвалах.
«Все кончилось сравнительно хорошо – товарищеским судом по месту работы. Я тогда оформлял рабочий клуб при одном заводе. В актовом зале развесили мои вещи. Пригласили профессора Харьковского художественного института. Закончил профессор свою речь выводом, что это искусство нам глубоко враждебно, следовательно, Бахчанян на ложном пути. В результате меня приговорили к переоформлению. Вместо художника меня сделали литейщиком. А через несколько дней вышла в местной газете статья про меня. Пришлось уйти по собственному желанию».
Тихий Дон Кихот
Бахчанян, однако, не ограничивался живописью или, как сейчас бы сказали, дизайном: само его существование превращалось в творчество - его остроумие, шутки, «троллинг», стиль жизни, широта взглядов, внутренняя свобода и видимая легкость (за которой, конечно, чувствовалась горечь, как у всякого умного человека, а не поверхностного остряка), его сокрушительная ирония превращали жизнь в своеобразный праздник, театрализованное действо повседневности. На него обижались те, у кого не было юмора - и таким Бахчанян, например, отвечал на вопрос, нет ли у него лишнего билетика, - нет ли у вас, в свою очередь, лишнего партбилетика?
Вот, скажем, его «Некролог №5»:
«Президиум Верховного Совета СССР с глубоким прискорбием сообщает о том, что вчера после долгой и продолжительной болезни в 23 часа 59 минут скончались товарищи: Брежнев, Косыгин, Подгорный, Андропов, Гречко и другие члены Политбюро».
Многие до сих пор не знают, что ему принадлежат крылатые фразы и что его словотворчество ушло в народ. Над нами, никому, в общем, не нужными, всегда реяло: «Лишний человек – это звучит гордо!» и было очевидно, что бахчаняновский принцип «Бей баклуши – спасай Россию!» и есть наше единственное кредо.
Это ему принадлежат крылатые фразы типа «Бумажник – орудие пролетариата», или в «Вишневый ад». Как говорил Андрей Синявский о Бахчаняне – якобы пересмешничая, он всегда снайперски точно бил в цель:
«Малейшим сдвигом он меняет смысл, а чаще бессмыслицу штампа, догмы, идеологического или культурного фетиша».
Он сдвигал смыслы, блестяще владея формой остросатирического коллажа – то есть был, как сказал опять-таки Синявский, «последним футуристом». Виртуозно расправлялся с кондовыми стереотипами – его «Кремль-брюле» покоился на «Гробовой доске почета».
…В 1979-м, уже в Нью-Йорке, «Бах» (так друзья сократили его фамилию) организовал выставку, посвященную столетию со дня рождения Сталина (понятное дело, издевательскую), написал, изобразил, собрал, придумал такие книжки, как «Вишневый ад» и 12 томов своего собр.соч. - «Сын Полкан», «Праща-оружие», «Пиковая дама с собачкой», «Отцы и дети капитана Гранта», «Сорочинская ярмарка тщеславия», «Трое в лодке, не считая собаки Баскервилей», «Женитьба бальзамированного», «Серапионовы братья Карамазовы», «Репортаж с петлей и Анной на шее», «Нецензурное слово о полку Игореве», «Витязь в тигровой шкуре неубитого медведя», «Тихий Дон Кихот».
За 20 лет он создал книгу «Мух уйма (Художества)», украшенную большим количеством собственных иллюстраций, куда вошли автобиография и письменное выступление «В гриме Хармса», рассказ, какой «Харьков очень большой город», а также громадное «Меню авторов», не содержащее ни одного слова Вагрича Бахчаняна, беспрецедентное по изощренному богатству описаний блюд знаменитостей прошлого.
«Глянь, что за краб растянулся по блюду широкою грудью: то господину несут. А какою обложен повсюду спаржею он и каким хвостом собеседников дразнит… Ну а тебе с половинкой яйца ничтожного рака ставят на крохотном блюде – обед похоронный. И сам он маслом рыбу польет венафранским, тебе же, бедняга, вялой капусты дадут с душком фонарного масла. Гуся огромного печень и равная гусю дымится курица… Зайца нам даст или часть небольшую кабаньего зада. Птица помельче до нас доберется. Яблок ты жестких поешь» (Вагрич Бахчанян «Из меню Ювенала»).
…Бахчаняна, ушедшего 12 лет назад, в 2009-м, помнят до сих пор – его имя постоянно проскальзывает в воспоминаниях знаменитых эмигрантов – кстати, всегда с теплотой и восхищением его озорным даром, огромным талантом и оптимизмом. В том же 2009-м ушли Василий Аксенов, Петр Вайль и Лев Лосев – русская Америка в лице ее новых адептов понесла, как писали раньше в официальных некрологах, невосполнимую утрату.
Бахчанян, в отличие от Вайля, который год перед кончиной был уже безнадежен, погиб внезапно – покончил с собой.
Кто-то полагает что от неизлечимой болезни, другие в замешательстве – никто не ожидал от него такого шага…
Документальный фильм «Вагрич и Черный квадрат» режиссёра Андрея Загданского можно посмотреть
здесь
фото: личная страница Facebook Вагрича Бахчаняна
