Радио "Стори FM"
Дозорный на границе

Дозорный на границе

Автор: Надя Шенн

Андрея Константинова называют экспертом по бандитскому Петербургу. «Виной тому» не только одноимённый сериал и его романы. Константинов на самом деле знает все тайны Северной столицы. Он, как Вергилий, - проводник в опасный мир.

avtor.JPG
Андрей Константинов

Андрей, мало кто знает, что вы не только романы пишете, но лично занимались расследованием уголовных дел. И даже выступали в роли переговорщика…

– Лет десять назад в Петербурге произошла чудовищная история. По дороге в школу очень профессионально были похищены двое детей Бородулиных: мальчик дошкольного возраста и одиннадцатилетняя девочка. Похитители заломили родителям неимоверную сумму – десять миллионов евро. У правоохранительных органов ничего не получалось: ни следов, ни завязок. Недели через три наше Агентство журналистских расследований разместило объявление о вознаграждении в размере ста тысяч долларов за информацию об их местонахождении. 

Кстати, деньги предложил Владимир Кумарин – питерский авторитет и лидер тамбовской преступной группировки. «Какие-то уроды украли детей, я готов дать деньги. И можешь даже никому не говорить о моём участии». Честно признаться, мы не надеялись на ответную реакцию похитителей, но они позвонили и начали требовать уже миллион. Я три недели вёл переговоры, не соглашаясь передавать деньги до возвращения хотя бы одного ребёнка. В конце концов, искомый миллион наличными дал банкир и депутат Законодательного собрания Ленинградской области Андрей Лебедев. Кстати, он потом долго не мог получить назад всю сумму. В ФСБ заявили: мол, мы их пометили секретными изотопами, так что вернуть их не представляется возможным. В конце концов, денежный вопрос был как-то улажен… 

Мы очень боялись за девочку, которая, в отличие от брата, могла дать показания, а значит, в глазах преступников являлась опасным свидетелем. Так что мы сразу предложили преступникам вернуть девчонку в знак добрых намерений. И они её вернули! Это было невероятно, потому что логического объяснения этому поступку никто дать не мог. Теперь надо было выручать мальчика. Человек, который вёл со мной телефонные переговоры (он представился как «Третий»), в последнем разговоре не выдержал и заявил: «Ты свою пулю уже заработал. Нас предал, к ментам бегаешь, а у тебя тоже дети есть…» Я сразу рванул домой к жене: «Наташа, ни о чём не спрашивай, быстро собирайся сама и собирай детей. Лизу – туда, Митьку – сюда, сама тоже уезжай. Мне так спокойнее будет». Казалось бы, Наташа – актриса, многие из них особы экзальтированные, чуть что – слёзы, истерика… Ей было страшно, но она не задала ни единого вопроса. 

Воры Санкт-Петербурга
Владимир Кумарин в роли Людовика

После этого дело вступило в активную фазу. Преступники стали напрямую связываться с Кумариным, требуя, чтобы он лично привёз выкуп в определённое место. «Что мне делать?» – поинтересовался он. «Поступай как знаешь, но я бы на твоём месте не поехал. Тебя просто убьют. Может, весь этот сценарий для этого и закрутили?» – ответил я. В общем, узнав, что на встречу приедет не сам «ночной губернатор» Кумарин, а мой заместитель, «Третий» заорал: «Опять нае…ли!» – и бросил трубку. Мы поняли, что всё очень и очень плохо. Но они подкинули накачанного транквилизаторами мальчишку в сумке к городской больнице. На этом история заканчивается. И я до сих пор не понимаю, что это было. Ясно одно: профессиональная группа в количестве не менее пяти человек за полтора месяца ни разу не засветилась и не прокололась. Дети не видели их лиц, они ходили в накомарниках. Вертолёт со спецоборудованием не смог их запеленговать. Никаких следов! Мы не знаем ничего – ни организаторов, ни исполнителей, ни их мотивов, а самое главное – непонятно, почему они вернули детей!

Эта история оставила очень тяжёлый осадок. Не хочу даже говорить, чего мне стоили эти недели, когда я не расставался со вживлённым чипом и переговорной трубкой.

Можно подумать, что это единственное нераскрытое преступление!

– Не единственное, но самое загадочное. В деле Георгия Гонгадзе тоже остались неясности, но там не было никаких секретов! (Георгий Гонгадзе, украинский журналист грузинского происхождения, был убит в 2000 году. Обстоятельства его смерти стали поводом для протестов против президента Леонида Кучмы. – Прим. ред.) Я вообще считаю, что это было раскрываемое дело. Таких чудес, как там, я не видел никогда в жизни. Когда я рассказывал об этом коллегам или сотрудникам полиции, мне просто не верили. 

Пропадает известный журналист, у которого имеются жена и любовница – главный редактор интернет-газеты «Украинская правда» Алёна Притула. Эдакая «чёрная вдова» – с ней ведь жил и Паша Шеремет, которого взорвали. Ладно, что не провели обыск в квартире Притулы, из которой пропал Гонгадзе. Ладно, что следователь допрашивал её по факсу. Но приказом в состав следственной группы были включены и жена, и любовница потерпевшего! Это просто нереально!

Кто вас туда пригласил?

– Мы работали по приглашению бывшего премьер-министра Украины Пустовойтенко, который на первом этапе оказывал нам поддержку. Понимаете, в чём штука, – у этой части украинской элиты была своя цель. Их не очень интересовала судьба несчастного парня. Они сразу заявили: «Мы люди Кучмы. Хотим для себя разобраться, причастен «папа» или нет». Возник резонный вопрос: «А если мы выясним, что он причастен, вы нас к Гонгадзе определите?» – «Давайте по ходу разберёмся!» Мы и разобрались. Стало очевидно, что Кучма не отдавал приказа на убийство, потому что максимум, что он тогда мог заказать, – рыбу на обед. Просто он был невоздержан на язык. Когда это выяснилось, заказчики утратили интерес к делу и советовали нам покинуть страну. Но мы остались, несмотря на весьма недвусмысленное заявление, что отныне за нашу безопасность никто не отвечает.

Страшно было?

– Неприятно. На Украине нам каждый день говорили: «Вас убьют». Сначала мы смеялись, потом это стало действовать на нервы. Тут главное – не поддаться панике, от которой впадают в психоз. Кстати, американцы из детективного агентства Kroll International, приехавшие по инициативе зятя Кучмы, олигарха Пинчука, вообще носа из гостиницы не казали. Они считали, что их убьют прямо на выходе из отеля, и пытались побороть свой страх горячительными напитками. Так что свой отчёт о работе они на девяносто процентов позаимствовали у нас. Зато они сделали некоторые технические экспертизы, которые были нам недоступны. Мы, если бы нам позволили, раскрыли бы дело. У нас был с Притулой разговор, который сильно её напугал: мы несколько раз поймали её на лжи. В конце нашего не слишком приятного общения я сказал: «Были бы мы в России, вы бы уже сидели в камере, а дня через три начали бы давать нормальные показания, а не ту чушь, которую вы несёте». Но у нас не было полномочий, хотя мы о них и просили.

Были на вас покушения?

– В меня стреляли, правда, я не понимаю, в связи с чем… Недалеко от дома хотел купить сигареты. Из стоявшей у ларька машины высунулся ствол, и прозвучало два выстрела. Пощупал себя – всё на месте! Может, это хулиганы развлекались, может, кто-то хотел напугать… 90-е – вообще опасное время, в котором жили опасные люди. Такие, как бывший помощник Собчака, дважды депутат Законодательного собрания Петербурга и спонсор передачи Александра Невзорова «600 секунд» Юрий Шутов. Кровавый человек! В итоге он получил пожизненное и три года назад умер в «Белом лебеде». 

Мы расследовали его дела, в том числе знаменитый пожар в гостинице «Ленинград» в 1991 году. Тогда там погибла масса людей и чуть не сгорела Марина Влади. Стали копать эту историю – там столько трупов оказалось! Была вероятность, что этот пожар был устроен с целью скрыть убийство журналиста, приехавшего в Питер дать показания по делу Шутова. Тот был единственный, кто остался лежать в кровати. А значит, был мёртв ещё до пожара… Шутов – серьёзный пассажир, он, несмотря на фамилию, шутить не любил. Однажды через посредников дал знать, что я покойник. Услышать такие угрозы от депутата – настоящего преступника – не самое приятное в жизни. Он зарабатывал убийствами, у Шутова имелась бригада киллеров, состоявшая из бывших «афганцев». Когда он умер, я перекрестился.

Япончик
Михаил Глущенко

Неужели никто из руководства города не знал о его преступных гешефтах?

– Все и всё знали. Сейчас все говорят: «В 90-е к власти пришли уголовники!» – но я бы не стал так безапелляционно заявлять. Во власти было много людей, хорошо знакомых с бандюгами. Были и свои депутаты – эдакие мостики между двумя мирами. Конечно, среди них имелись откровенные преступники, такие, как видный член тамбовской группировки и депутат Государственной Думы от фракции ЛДПР Михаил Глущенко, который сидит за организацию убийства Галины Старовойтовой. Но это не касалось высших постов: губернаторов, вице-губернаторов. По крайней мере, в Петербурге. 

К примеру, нашего экс-губернатора Владимира Яковлева совершенно безосновательно обвиняли в связях с мафией. Бесспорно, с кем-то из преступников он был знаком – в нашем городе все друг друга знают, это ни о чём не говорит. Меня «ночной губернатор» Кумарин знакомил с Анной Нетребко и Евгением Плющенко. Давайте скажем, что они ставленники мафии! Просто с определённого момента главари, почувствовав себя богатыми, захотели сменить обшарпанные малины на светские тусовки: чтобы шампанское, чтобы актрисы вокруг бегали, чтобы всё как у людей! 

Происхождение денег в России – дело очень тёмное. Как написано в «Золотом телёнке»: «Все крупные современные состояния нажиты самым бесчестным путём». С тех пор ничего не изменилось. Невозможно сколачивать капитал, соблюдая букву закона. Тут Ходорковский не одинок, список имён можно продолжать и продолжать. И мне непонятна позиция руководства страны, которое упорно не желает ничего замечать. От этого возникают неприятные мысли о связях самих сотрудников, о связях их родителей. Для меня ситуация с Евгенией Васильевой многое расставила по местам. Можно красть огромные суммы и гулять на свободе. А можно сесть за банку варенья. Как говорил мой любимый герой Антибиотик из «Бандитского Петербурга», «у нас воровать составы гораздо безопаснее, чем велосипеды».

У этого героя был прототип?

– Это один из немногих собирательных персонажей. Его характер я «позаимствовал» у человека, который не принадлежал к криминальному миру. Он занимал серьёзные посты и при советской власти, и при Ельцине. К нему приезжали за консультациями Зюганов и Жириновский. Время от времени он посылал мне приглашение на чашку чая. Я напрягся, но он любезно меня принял. Нам подали чай чуть ли не в наркомовских подстаканниках и сушки. И ничего больше, он соблюдал аскетизм, а ведь это богатейший человек! Рассказывал он очень интересно, в том числе про Ельцина. Считал себя неуязвимым. Я как-то спросил: «Вы не боитесь, что вас убьют?» Он рассмеялся: «Все знают, что после этого мои ребята всех порешат!» Через год его убили.

Воры в законе Санкт-Петербурга
Юрий Алексеев (Горбатый)

Вы так про злодеев рассказываете, что можно их и зауважать. Неужели они настолько обаятельны?

– Я бы не стал ими очаровываться. Интересный человек был Горбатый – вор Юрий Алексеев. Знаток живописи, особенно фламандцев. Он специализировался на антиквариате. На съёмках «Бандитского Петербурга» мы сидели с Кириллом Лавровым в камере в «Крестах». Смотрю, Лавров начинает почёсывать бровь, а потом спрашивает: «Как вы говорите, он представлялся?» Я ответил, что на его визитке было написано: «Главный эксперт по антиквариату в Санкт-Петербурге». Лавров говорит: «Да я его знаю! Как-то на прогулке ко мне подошёл человек. Сказал, что большой поклонник моего творчества. Но, мол, у него немного другая профессия. Если что – обращайтесь». И дал Лаврову свою визитку! 

Незадолго до смерти Горбатого я получил от него письмо, в котором он рассказывал о шофёре Ленина Степане Гиле. Он был крёстным матери Алексеева и оставил ей свои дневники. По словам Алексеева, ему было многое известно. Например, содержание предсмертной записки Орджоникидзе.

Я любил пить кофе с Константином Яковлевым, более известным как Костя Могила. Он был одним из партнёров по бизнесу Сергея Лисовского, занимался СМИ и банками. Когда вышла моя документальная книга об организованной преступности «Бандитский Петербург», в ней была помещена его фотография, которую я достал у милиционеров. И вот как-то рядом со мной останавливается «мерседес», из него выходит Костя. «Что же ты такую хреновую фотку напечатал? Обратился бы ко мне, я бы тебе дал классную!» – «Дашь, в следующем издании обязательно напечатаю!» На другой день мне передают конверт с очень качественной фотографией. На ней Костя нарядный, красивый. Он следил за своей внешностью, за тем, какое впечатление производил на женщин. Незадолго до своего переезда в Москву он меня удивил. Встретились в «Астории». Смотрю, Костя мнётся, жмётся. «Ты что-то хочешь?» – начал я. «Бортко снимает «Мастера и Маргариту». Не можешь меня на съёмки провести?» «А тебе зачем?» – не понял я. «У меня это самая любимая книжка»… Тот же «ночной губернатор» Кумарин одно время любил ходить с «Лолитой» в кармане. Не знаю, эпатировал ли он публику или действительно был поклонником Набокова, но, в любом случае, они не монстры с кровавыми клыками.

лихие 90-е
Константин Яковлев (Костя Могила)
Если не считать того, что они с лёгкостью лишали людей жизни!

– Тут мы с вами не поймём друг друга. До журналистской карьеры я был профессиональным военным и регулярно сталкивался с насилием, в том числе и с крайним его проявлением. Это другой взгляд на мир. И потом, люди всегда находят себе оправдание. Кого-то судьба поставила в невыносимые условия, кто-то не совладал с соблазном. Хотя душегубов я никогда не понимал. В преступном мире к мокроделам не очень хорошо относятся, хотя понимают, что без них нельзя. Они, как палачи в Средневековье, полезные члены общества, только их обходят стороной. В почёте те, кто умеют делать деньгу. А одними убоями много не наворотишь.

Как вам кажется, злодеями рождаются или становятся?

– Есть люди, которые в любой ситуации могут стать только преступниками, и ничего другого их ожидать не может. Тут играют роль наследственность, характер, природные склонности. Хотя не факт, что они непременно сядут. Огромное количество преступников никогда не добирается до тюрьмы. Например, многие сотрудники правоохранительных органов нарушают закон по нескольку раз на дню. Одни – из-за своего преступного менталитета, а другие наоборот – хотят сделать как лучше. Вы же знаете, закон несовершенен.

Кресты
Окно для раздачи пищи в "Крестах". 1992 год

Из серии «вор должен сидеть в тюрьме»?

– Да на Жеглове клейма ставить негде! Но бывают времена, когда рушится старый мир, где люди были устроены. Тогда они идут на преступление, чтобы найти хоть какие-то средства к существованию. За последний век такое в России было дважды. После Гражданской войны расплодились группировки преступников, которых называли урками. Это профессионалы разной специализации, доставшиеся в наследство от царского режима. Кроме них действовали «бывшие»: чиновники, офицеры, гимназисты. Им в силу происхождения было никак не устроиться при советской власти. Ещё работали жиганы – разбойники и налётчики из числа профессиональных военных. Потом это понятие стало означать просто «лихой парень». Эти направления перемешались, и возник институт «воровской масти», который стали называть «воры в законе». Это, кстати, чисто милицейское название. Сами воры называли себя «вор» или «в законе». И никогда эти два слова не произносились вместе! 

Чаще эти товарищи называли себя арестантами или бродягами. Воры строили свою организацию как большевики: испытательный срок, две рекомендации… Идеология тоже была не на последнем месте. К примеру, после Великой Отечественной разгорелась так называемая «сучья война», на которой они резали, стреляли и взрывали друг друга по идейным причинам. Второй раз такая ситуация возникла в 90-х. Огромное количество людей пошло в криминал: спортсмены, военные, кандидаты наук – люди, которые и в мыслях не держали начать преступную карьеру. Школьные учительницы и бухгалтеры подрабатывали проститутками, потому что надо было кормить семью. И это не какие-то слезливые, душещипательные истории, это была обычная жизнь… 

Я однажды брал интервью у Горбатого, того самого главного спеца по антиквариату в Санкт-Петербурге, Юры. По его словам, тогда творился абсолютный беспредел, выгодный исключительно недругам России. «Сильной стране нужен сильный преступный мир. А сильный преступный мир – это не поголовная уголовщина, а когда воруют только те, кому по судьбе положено. Так что всё происходящее свидетельствует о крайней слабости государства».

Кто же этот вор был по образованию? Уж больно речи непростые.

– Никто. Просто вырос в приличной семье. Впервые попал в тюрьму как член семьи врага народа. Ну а потом пошло-поехало… Кстати, многие воры, да и просто люди, которые много времени провели в тюрьмах, очень начитанны. Во-первых, там мало развлечений, а во-вторых, в тюрьмах были неплохие библиотеки. Одна из лучших находилась в питерском изоляторе КГБ. Туда можно было передавать любые книги с условием, что назад их ты уже не получишь.

Вот где можно было ознакомиться с «запрещёнкой»!

– С дефицитом – точно. Кстати, в тюрьмах, где библиотеки не отличались изобилием, зеки по нескольку раз перечитывали русскую классику. Тот же Горбатый легко цитировал «Былое и думы» Герцена, которую я осилил лишь однажды и не могу сказать, что проникся. А он находил в ней для себя очень многое. Так что, как говорил старик Карл Маркс, образование – это прежде всего самообразование.

Как вам удавалось договориться о встрече с авторитетом? Для этого нужен был какой-то особый пароль?

– Всё как в обычной жизни: если человек не понтогон, он доступен. Окружать себя внешней атрибутикой – охраной, оружием – начинают от неуверенности в себе или оттого, что нечего сказать. Я не могу сказать, что с кем-то было тяжело встретиться. Были те, с кем я не встречался. Например, крёстный отец 90-х Александр Иванович Малышев, чья слава соперничала с известностью Собчака. Когда в 1991 году Ленинград переименовали в Петербург, его имя уже было брендом. Мир организованной преступности был поделён на «малышевских» и «тамбовских». В жизни он был контактным человеком, не бирюком. Имел принципы: например, никогда не встречался с журналистами. «Любая лишняя информация мне во вред», – говорил он… Тот же Дед Хасан, которого застрелили в Москве, был простым человеком, с неплохим чувством юмора, к тому же без всякой цыганской атрибутики. С ними было интересно.

Понимаете, жизнь – многогранная штука: кто-то занимается животноводством, а кто-то запускает ракеты в космос. Преступный мир – такая же часть жизнедеятельности, как и многие другие, как бы это ни казалось дико. Я не оправдываю преступников. Но от них никуда не деться. Делать вид, что ничего этого не существует, – ханжество и глупость. Знаете, есть люди, которые упорно отрицают наличие мата. Да можно сорок раз сказать «его нет», но куда деть все матерных частушки, анекдоты и филологические диссертации?

Слушайте, в 90-е бандиты нередко брали на себя государственные функции. К примеру, к ним обращались граждане, отчаявшиеся найти справедливость в правоохранительных органах. Вы когда-нибудь пользовались своими связями?

– Был случай, правда не со мной. У Владимира Бортко, снимавшего «Идиота», закончились деньги. Он говорит: «Попроси Кумарина помочь!» Звоню ему: «Володя, нужно тридцать восемь тысяч долларов на плёнку». – «Денег не дам, но плёнку куплю. Пришли все характеристики». Благодаря его помощи Бортко снял фильм, а в знак благодарности в титрах указал его фамилию – Барсуков – Кумарин… «Ночной губернатор» много кому помогал: атомной подводной лодке «Тамбов», сборной по гребле, детским домам. Во всём мире мафиозные структуры любят заниматься благотворительностью и жертвовать церквям, которые никогда ни от чего не отказываются.

А в этой среде робин гуды или юрии деточкины встречаются?

– Человек, который профессионально занимается преступной деятельностью, не может быть бессребреником. Они вообще долго не живут. Кстати, Робин Гуд жил разбоем, что для феодального времени абсолютно нормально. Поскольку им же жили и те, кто с точки зрения закона были белыми и пушистыми. Знаете, главное – не оценивать прошлое с современных позиций морали и права. Согласитесь, нелепо рассматривать деяния крестоносцев с точки зрения сегодняшнего уголовного права.

Вот вы говорите «не оценивать прошлое». Насколько прошлое?

– Вообще прошлое. У времени есть свои грани. Нынешнее время и 90-е – это совершенно разные периоды. Судить их так же неумно, как оценивать сейчас сталинский период. Тем более суждения, в которых присутствует одна краска, вообще редко бывают умными.

С четвёртого курса университета вас отправили переводчиком в Южный Йемен. Позже вы служили в Ливии. Как там с преступностью?

– В арабском мире преступности, в нашем понимании, нет. В Йемене ты можешь оставить в лавке кошелёк, прийти через два дня и обнаружить его в целости и сохранности, потому что за это сразу рубят руки. Там другой мир. Он много мне дал, но и многое отнял. С одной стороны, приятно говорить симпатичным девушкам: «А я вообще-то подполковник, у меня есть мундир с золотыми погонами и всякими медальками», а с другой стороны, мне это до сих пор снится исключительно в кошмарах. 

Но единственный опыт, который имеет смысл, – отрицательный. Так что я точно знаю – в 90-е у меня ничего бы не получилось, если бы не было этого фундамента. После Ливии и Йемена меня мало что могло напугать. И тот страх не идёт ни в какое сравнение с тем, что я переживал позже. Так что, когда коллеги просятся в горячую точку, я говорю: «Есть хорошее офицерское правило – от войны не бегают, на войну не просятся». Никогда не вызывайтесь добровольцами! С этим нельзя шутить. Ехать на войну набираться впечатлений – глупо! Это плохой туризм.

фото: LEGION-MEDIA; АНДРЕЙ ФЕДЕЧКО; ПАВЕЛ МАРКИН/LEGION-MEDIA; ЛИЧНЫЙ АРХИВ А. КОНТСТАНТИНОВА; PROFUSIONSTOCK/VOSTOCK PHOTO; ИД "КОММЕРСАНТЪ"/FOTODOM


Похожие публикации