Татьяна Тарасова: "В жестокое время нужно говорить о нежности"

Беседовала Юлия Васильева

Режиссёр Татьяна Тарасова известна в театральном мире своими искусными сценическими версиями по большой и сложной прозе ("Старосветские помещики " и "Тимур и его команда. Рассказы о том" в ЦДР, "Толстая тетрадь" в театре Наций).

Спектакль «С неба упали три яблока», премьера которого состоялась в «Ведогонь-театре» (г. Зеленоград), поставлен по одноименному роману Наринэ Абгарян. Жанр магического реализма, в котором написан роман, - один из самых сложных для театрального воплощения. Как транслировать на сцену "сказку про жизнь"- в эксклюзивном интервью с Татьяной Тарасовой.

Татьяна, почему именно на этот роман пал ваш выбор?

- Наверное, ничего случайного в жизни нет, как и в судьбе каждого человека.

Книга "С неба упали три яблока" попала мне в руки тоже не случайно, я услышала отзыв о ней, купила, зная о том, что в РАМТе есть замечательный спектакль Рузанны Мовсесян "Манюня", и фильм, снятый по этому роману. И заранее была уже чуть-чуть влюблена в автора, Наринэ Абгарян. Понравилось название, а в названии всегда есть интрига, некий код. С этого момента тебе начинает открываться книга. "С неба упали три яблока..." - я не знала, что этими словами заканчиваются все армянские сказки. Эта книга раскрывает очень много важной информации - чувственной, человеческой - в отношении той страны, о которой рассказывает и где происходят описываемые в романе события. С первых страниц роман поражает своей откровенностью и огромной любовью к людям, о которых пишет Наринэ. А любви сейчас очень мало. Мне кажется, вся эта история - о какой-то совершенно уникальной человеческой нежности. Не только о силе духа, но и о нежности! Тема стариков и детей для меня очень важная, потому что они - самая беззащитная часть человечества. И те, и другие знают что-то такое, что потом на протяжении жизни человек теряет. Это знание ему подвластно в детстве, когда он начинает познавать мир, и в конце жизни, в конце большого пути, когда к нему приходит человеческая мудрость.

"Ближе всех к небесам старики и дети. Старики потому, что им скоро уходить, а дети потому, что недавно пришли. Первые уже догадываются, а вторые еще не забыли, как они пахнут, небеса..."

В жестокое время особенно необходимо говорить о нежности и, как мне кажется, сейчас время ставить сказки, чтобы не сойти с ума. Сейчас, когда говорить практически бессмысленно, хочется просто обнимать людей. После этой книги мне захотелось жить и захотелось обнимать людей.

Код, который вы извлекли из романа, это код нежности?..

- Сегодня люди растеряны, ошарашены, многие не понимают, что делать. И ты обращаешься к тем, кто прожил жизнь, и смотришь на них с надеждой услышать какую-то подсказку и ощутить совершенно фантастическую силу людей, которые уже стоят на краю этой жизни и тем не менее где-то находят силы... Все четыре всадника апокалипсиса проскакали по этой несчастной деревне, описываемой в книге, на протяжении ее истории, но эти люди как будто ничего не боятся, они просто живут. Я не была в Армении, но поняла: у этого маленького гордого народа есть свой уникальный код - армяне - это про жизнь. Вся эта история про жизнь.

Сейчас растерянные люди по всему миру ищут надежду, и она есть в этой книге, жизнеутверждающей, несмотря на то, что ее герои - люди, которые живут в богом и миром забытой деревне, приговоренной к смерти. И вдруг там парадоксальным образом возникает жизнь в лице маленькой девочки. В этом романе поднята очень серьезная женская тема, ведется особый разговор о женщине, о том, что дает жизнь, о сотворении мира. На выжженной земле возникнет новая жизнь. Наверное, человечеству нужно достигнуть дна, чтобы потом оттолкнуться и понять, что есть еще путь наверх.

Человеческая экология может, по-моему, сохраниться только в подобном замкнутом маленьком пространстве, в таких деревушках. И там же возродится мир, который мы сейчас теряем.

Эту книгу должен прочесть каждый - тот, кому это нужно, тот, кто готов услышать.

Это совершенно прекрасная, тонкая, чувственная, нежная книга, которая, конечно, непросто ложится на сцену, будучи очень атмосферной. В ней нет активного действия, но есть очень красивая словесная вязь, в этой саге о людях, живших в своем замкнутом мире, затерянном в горах. Очень сложно, работая, от чего-то отказаться, в тексте много музыки слова, фразы!

Как эту удивительную вязь слов, метафор, мистики, параллелей, без экшна, как вы справедливо заметили, транслировать на сцену?

- Я не знаю, как это делается (смеется - Авт.). Наверное, все зависит от того, собирается ли команда, люди одной с тобой группы крови, завязаны ли вы вместе на любви к тому, о чем хочется говорить, - тогда возникает СОтворчество, совместное сочинение. У меня очень хорошая команда, с которой я делаю спектакль - Оля Галицкая, мы работаем вместе не первый раз, Оля Пелевина, музыкальный руководитель, и Оля Тимошенко, хореограф, - три О! (улыбается - Авт.). И Евгений Лисицын, художник по свету. Спектакль еще в процессе и совершенно непонятно как он будет завершен, наверное, в этом есть какая-то особая интрига - что будет дальше...

Как рождается ваш спектакль, тяжело, в муках или легко, как появилась на свет дочка главной героини, девочка Воске?

- Каждый спектакль рождается по-разному. Были спектакли, которые я так легко делала, что не замечала, как они выпускались, - мы пили кофе, смеялись, шутили - и вдруг - спектакль (улыбается - Авт.). Так получилось со "Старосветскими помещиками" в Центре драматургии и режиссуры, с "Швейцарией" в театре Пушкина. И сейчас этим спектаклем в "Ведогонь-театре" завершается моя личная трилогия о стариках, я закрываю эту любимую мной тему, я проговорила все свои вопросы.

Этот спектакль идет сложно еще и потому, что рождается в непростое время. Для того, чтобы сделать спектакль, мне нужно быть переполненной любовью к чему-то, а сейчас очень сложно что-то любить и, честно говоря, я спасаюсь только этой литературой, которую уговариваю выйти на сцену. Силы беру оттуда, пока ничто другое не дает мне такой любви. Ещё семья.

Время очень воспитывает. Мы проходим, видимо, необходимое всем нам испытание... Так или иначе ты транслируешь темы сегодняшнего дня в том материале, которым ты говоришь со сцены, о котором ты говоришь с артистами, а потом артисты говорят со зрителями. Спектакль складывается так, как складывается сегодня сама жизнь, - непросто. Главное, чтобы он получился и нашел даже не столько своего зрителя, сколько того, кому хочется все это рассказать, и того, кто это услышит, как говорится в армянских сказках.

Это не первая моя работа с этим театром. Была удивительная история мимолетной встречи - когда я должна была сделать эскиз для фестиваля "Толстой" в 2019 году по притче Толстого "Чем люди живы", и эта работа пошла так легко, что сразу получился маленький спектакль, который мы показали в усадьбе Толстых и в таком же виде уже третий год он идет в Боярских Палатах СТД в Москве. Здесь уникальная экосистема, в 25-ти минутах езды от Москвы, в Зеленограде, возникает иной лесной мир и дома, затерянные в деревьях, уникальный театр, который этим городом очень любим, выросший из небольшой площадки в культурный центр города... Труппа напоминает семью, а театр - улей, в котором происходит очень насыщенная бурная жизнь, где все по-родственному друг к другу относятся. У этого театра свое достоинство, атмосфера, в которой комфортно работать. В чем-то этот спектакль будет непохож на то, что было ранее в репертуаре этого театра, я благодарна руководству и труппе за то, что они так живо отозвались на этот новый для себя формат.

В этом спектакле мне хочется создать пространство, из которого не хочется уходить. Когда заканчиваешь читать роман Наринэ Абгарян, ты понимаешь, что влюбился в этих людей, и они становятся тебе близкими родственниками, живущими где-то рядом... Поживем-увидим, до премьеры еще есть немного времени...

А ведь много таких деревень и не только в Армении, но и в России...

- Мне кажется, Наринэ писала не только про армянскую деревню, а про что-то большее, уходящее безвозвратно.

Что уходит от нас в лице героев романа?

- Та самая нежность, теплота человеческая и забота о человеке, любовь к другим больше, чем к себе, самоотверженность, способность жертвовать жизнью ради других. Эти люди вряд ли пошли бы к психотерапевту. Они лечились совсем другим, вставали утром и делали свое маленькое дело. Где-то слышала: "Если, просыпаясь утром я не знаю как жить и что делать, я варю кофе". Это простое физическое действие наполняет жизнь смыслом. И я тоже утром встаю и варю кофе.

Какой кофе вы варите? Как в романе, пряный крепкий, армянский, в турке на огне?..

- В турке, но совершенно обычный, я несколько лет пью кофе одной фирмы и одного сорта (улыбается - Авт.). Но всегда это особый момент, когда ты делаешь первый глоток в пока еще тишине на кухне квартиры, начиная свой день. Что бы ни происходило, надо встать и сварить кофе.

Роман очень вкусный, в нем очень много великолепных гастрономических пассажей, жители деревни пекут торты и пахлаву, варят традиционные армянские супы, заквашивают мацун...

- Наверное, это потому, что в этой книге описано торжество жизни. В подробностях их неспешной простой жизни открывается сложное и неожиданное. Просто свари кофе! Вслушайтесь: "Небеса пахнут так, как пахли руки моей бабушки. Свежевыпеченным хлебом, сушёными яблоками и чабрецом..."

Вы умеете готовить армянские блюда, возникало желание приготовить что-то из виртуозно описанного в романе?

- На первую встречу с артистами я попросила каждого принести то, что хорошо делает их персонаж в романе. И один из артистов испек настоящий армянский лаваш, это было так вкусно, так неожиданно. Надо что-то сделать вместе, чтобы получилось задуманное. И мы вместе съели армянский хлеб, испеченный на русской земле. Но да, на голодный желудок читать это произведение невозможно (улыбается - Авт.), и ты открываешь этот народ через что-то очень простое, с одной стороны, но и через самое интимное. Мне кажется, самое интимное действие - когда ты с человеком что-то ешь. Если ты с кем-то разделил обед или ужин, преломил хлеб, ты испытал вместе с ним нечто важное, испытал не просто вкус еды, ведь не с каждым ты сядешь поесть (улыбается - Авт.), это особая форма диалога! Кстати, идя на спектакль, ты тоже выбираешь, кого с собой позвать, а выходя, понимаешь, что тебя очень многое с этим человеком связывает - то, что вместе было пережито на протяжении полутора-двух часов, и это вас объединяет. При этом роман, конечно, не про гастрономию, но на его страницах очень много про вкус к жизни. А вообще это книга про объятия. Про то, что нужно обнимать людей.

Магический реализм, столь особенный жанр, в котором магические, мистические элементы включены в реалистическую картину мира, - как транслировать его зрителю доступными театру выразительными средствами? Какие режиссерские откровения нас ждут?

- Очень хочется сделать красивый спектакль. Красота может быть и откровенной, и жестокой, но это вопрос художественности и эстетики. В театре возможно все, если это художественно. Мне кажется, спектакль должен быть красивым, даже если он рассказывает об очень страшных вещах.

А вообще это как любовь - начинаешь объяснять, и все рассыпается, потому что это то, что ты не можешь уловить, хотя и жаждешь, ищешь всю жизнь. Мне не захотелось рассказывать эту историю так, как она описана у Наринэ, хотя она и написана достаточно мистически. Не погружая в весь тот ужас, в который попали персонажи этой истории, а наоборот, как будто от этого отойти и отыскать прекрасное в ужасном, ведь это и составляет надежду.

У вас в этом сезоне две совершенно противоположные премьеры - помимо "С неба упали три яблока" - "Толстая тетрадь" в Театре наций...

- "Толстая тетрадь" впервые предстанет на сцене театра Наций и получит новое пространство для диалога со зрителем, впрочем, этот спектакль «говорит» уже два года. Он тоже про любовь, точнее, про ее отсутствие, а "Яблоки" - про спасение. Я очень рада, что "Толстая тетрадь", спектакль непростой судьбы, в которую вмешались пандемия и нынешнее время, будет жить дальше.

Фото: пресс-служба "Ведогонь-театра", Елена Морозова, Ольга Швецова, Евгений Люблюкин, Сергей Петров, Вера Юрокина