Автор: Диляра Тасбулатова
Валерий Приёмыхов, анфан террибль советского (скорее «перестроечного») кино - неуступчивый, принципиальный и в то же время ранимый, стал в свое время культовой фигурой. Первый и, может, единственный «мачо» отечественного экрана, - во всяком случае, пока что никто его не переплюнул.
Крутой замес
…Часто говорят о его мужской харизме - девушки, дескать, чуть ли не в обморок падали при виде этого сухощавого, остроносого, прокуренного парня - то ли интеллигента, то ли простеца, то ли всё вместе. Крутой замес, не спорю, обаяние, замешанное на противоречивых качествах. Впрочем, потомственных интеллигентов или интеллигентов в химически чистом виде в нашей стране по пальцам пересчитать, отечественная история беспощадна, сами знаете.
Вот и Приёмыхов, выросший в Амурской области и рожденный в самый разгар войны, в 43-м, испытал на себе все тяготы нашей нищенской жизни, хотя в детстве и юности этого, как правило, не замечаешь. Счастливый человек – молодой человек, подросток, которому целого мира мало: Валера, как и все его сверстники, пропадал на реке, иногда помогая взрослым сплавляться, от чего чуть не погиб; гонял на велике, был спортивным, ловким, юрким и всюду «своим», причем без подхалимства. Он и в детстве славился резким, неуступчивым характером, притом что о нравах послевоенной шпаны мы наслышаны – Алексей Герман, скажем, и не он один, такое рассказывали, оторопь берет. Словом, чтобы не подчиниться, нужен недюжинный норов. Единственное, что отличало его от сверстников, так это любовь к чтению, что, согласитесь, непривычно для провинциального паренька, дворового пацана, знающего толк в разборках, драках, футболе и пр. Он и потом, поступив во ВГИК, пристроился дворником, но отнюдь не потому, что стремился быть ближе к народу - чтобы в каморке-дворницкой ему не мешали читать. Есть, правда, версия, что стипендии не хватало на джинсы - одалживаться у родителей не хотелось, зато хотелось слыть пижоном. В док. фильме о Приёмыхове одна его однокурсница так и говорит: мол, снег чистил и улицы мёл, чтобы щеголять в «импортном» (смешно). Возможно, хотя версия высокого уединения для его мифа уж точно предпочтительней.
В институте он быстро стал популярным, и в его убогое жилище захаживали однокурсницы и однокурсники, московские девочки в шикарных дубленках и парни, приезжающие на собственных авто, шокируя посетителей библиотеки, в недоумении пялящихся из окон на экзотического дворника. В общем, уже в студенчестве Приёмыхов примкнул к «поколению дворников и сторожей»: как удивлялся один довлатовский интеллигент, что в вытрезвителе, куда он специально попал, чтобы пообщаться с народом, неторопливо беседовали о политональных наложениях у Бриттена.
Вдумчивый читатель
…Вот и Приёмыхов корпел над своим персональным «Бриттеном»: для юноши из провинции многое было внове, а уж во вгиковской библиотеке, даже и в глухие годы, чего только не было, включая полузапрещенного «Мастера и Маргариту». Впервые опубликованного в журнале «Москва», затрепанный экземпляр которого, один-единственный, давали чуть ли не под паспорт. Как говорят умные люди (насколько они правы, не знаю) - прежде чем писать, нужно много читать, исключения редки. Приёмыхов так и поступал: и читая, видимо, уже примеривался, как, о чем и зачем будет писать.
Список его сценариев довольно внушителен – это и «Взломщик», на основе которого Валерий Огородников снял энергичную, взрывную картину с Кинчевым в главной роли, и «Милый, дорогой, любимый, единственный», и «Никудышная», и «Штаны», и много чего еще.
Время на правду
Лучшие фильмы по этим сценариям сняты Динарой Асановой, самым, наверно, близким другом Приёмыхова, внезапную раннюю смерть которой он пережил с трудом. Динара погибла в 42, на съемках, не завершив новую картину: за год до смерти она успела снять «Никудышную», с Приёмыховым и Ольгой Машной, тогдашней его женой, в главных ролях, а за два года до своего ухода – «Пацанов». Лучшее из всего ею сделанного, хотя именно Динара всегда работала качественно, без проколов. Это она сказала, что у нее нет времени на неправду: зато правдой - «обжигающей», как говорится, она всегда пыталась, выражаясь патетически, пронизать каждый кадр своих фильмов.
Кадр из фильма "Пацаны"
…Митя Савельев, мой приятель, в детстве снимавшийся в асановских фильмах, а потом ставший кинокритиком, как-то поговорил с Юрием Клепиковым, автором «Пацанов», знаменитым сценаристом и по совместительству правдолюбом и человеком отдельным. Порой не стеснявшемся, при всей своей интеллигентности, в выражениях (и это не про мат, боже упаси). Учитывая прямодушие Клепикова, Митя осмелился задать ему откровенный вопрос: вы случаем не идеализировали этого Антонова, воспитателя трудных подростков? И тот ответил, что, дескать, отчасти да – сейчас, сказал он (разговор происходил в 2008-м) я уже понял, что всё жестче (цитирую не дословно).
Загвоздка, однако, состоит в том, что и в наши времена так называемой «постправды» - окончательной, неумолимой и порой чудовищной, - фильм «Пацаны», с его упованием на добро, на милость к падшим и одоление зла, жестокости и низости, звучит всё так же актуально. Может, даже более актуально, чем тогда… Хотя Клепиков, с его даром предвидения, чувствовал, что, возможно, они с Динарой пересолили. Давить, как он признался, он не мог - не привык давить на женщин, всегда работая с режиссерами-мужчинами, и Динара многое изменила в сценарии (ну а потом еще и цензура вмешалась, хотя купюры и вставки фильм не испортили).
Однако и эта концепция (ну, хорошо, признаюсь, может, чуть сдвинутая в сторону идеализма) пришлась впору именно Приёмыхову. Сценарий поначалу предназначался Сергею Соловьеву, а когда он попал к Динаре, Антонова должен был играть не кто иной, как Высоцкий. Как это всё потом уладилось и образовалось, не знаю, есть разные версии, теперь же, когда фильм стал классикой, даже легендарного Высоцкого в этой роли невозможно представить. Только Приёмыхов, и больше никто, он ведь тоже, как говорят в соцсетях, «по жизни» идеалист. Ну и, извините за уже избитое выражение, хоть и из уст классика, работает он здесь на пределе, на разрыв аорты.
Надо сказать, что Асанова, с ее талантом работать с подростками (что невероятно сложно, тем более снимались типажи, настоящие «трудные» дети, а не актеры) в своем роде идеализировала процесс воспитания и шире – человека. В которого верила – возможно, напрасно… Ибо человек, как известно, уж больно широк, сузить бы. Клепиков, которого тоже уже нет на свете, на это, думаю, и намекал. Умерла Асанова в самом начале перемен, то есть на заре Перестройки, в 1985-м, и «Пацаны», к тому же сделанные виртуозно, с элементами док.кино, мастеровито, искренне, с внутренней убежденностью в силе добра и верой в лучшее, стали как бы поворотным моментом в истории советского, а потом уже и российского кино. В иной «чернухе» может, было больше правды (ну, пока ее не поставили на поток), да и Асанова все же родилась не в раю, в 42-м, во время войны, на окраине империи, в Киргизии, где ее, хоть и свою, не приняли, работать не давали…
Самое холодное лето
…Положим, «Холодное лето 53 года» правдивее, страшнее - как-то, скажем, «окончательнее» - не фильм, а настоящий приговор системе. В этом с виду боевике, где Приёмыхов, не говоря почти ни слова, отправит на тот свет банду отморозков, больше правды, чем в «Пацанах», признаемся. Недаром в том самом интервью Митя Савельев подколол Клепикова – трудные подростки не поют Цветаеву. Ну да, не поют, не поспоришь…
Кадр из фильма "Холодное лето пятьдесят третьего года"
В «Холодном лете», правда, не до песен, хотя Цветаеву ни зэки, ни бандиты, ни даже сам Лузга, военный разведчик, думаю, нараспев не читали бы. Хтонь, как я намедни писала в рецензии на этот фильм, страна-лагерь, где живут «по понятиям», а не по закону, может быть (да и то ненадолго) побеждена героем-одиночкой. Которого, как вы помните, Приёмыхов играет уже в иной манере, чем своего воспитателя: Лузга больше не верит никому, ни Сталину, не Берия, ни друзьям, ни врагам, ни даже деревенским, которых спасает, ни стране, ни человеческой порядочности – словом, никому и ничему. Из ада, как известно, не возвращаются…
Между тем, в этом, как ни странно, и состоит его сила. Гениальная роль, хотя Приёмыхов здесь вроде ничего такого не делает – ни эффектных жестов, ни тем паче патетических речей, ни морализирования, ни надежды на «что-то лучшее» и «что-то светлое». Такие вещи делаются бессознательно-интуитивно - хватит сантиментов, не верь, не бойся, не проси. Николай Палыч Скоробогатов (Папанов) потому и проигрывает, что верит - и это, к несчастью, не случайность, а судьба: страна выкосит лучших, и будет «процветать», опираясь на худших. В тридцатых, на пике террора, один военный, я читала где-то, увидев из окна черные воронки у подъезда, дождался гостей и пристрелил их всех из пневматики, затем спокойно вышел из дому, пройдя мимо машин, позвонил знакомому летчику и улетел далеко на Север. Его даже не искали. Однако таких, как и Солженицын пишет, было исчезающе мало: шли как на заклание, иные чуть ли не любовную страсть испытывая к вождю. Мол, так надо. Нет, так НЕ надо, говорит Лузга, я вам покажу, как НАДО.
Мужское - женское
Приёмыхов, однако, свой имидж не тиражировал, хотя это всегда соблазнительно (многие поддались, чего уж там). В фильме «Жена ушла» по сценарию прекрасного Виктора Аристова, тоже рано умершего, Приёмыхов работает уже совершенно по-другому, играя, в общем, хама, хотя и любящего. «А в чем мне извиняться?» – спрашивает он, когда теряет любимую жену, не выдержавшую его «мачизма», бытового хамства и равнодушия. Удачная мысль объединить нежную Елену Соловей, будто задержавшуюся во времени «рабу любви», и грубоватого прораба отлично работает за замысел: подчеркнутая мужественность против ярко выраженной женственности порождает, ясное дело, неразрешимый конфликт. Вопреки распространенному суждению о «настоящих мужчинах» и таких же «настоящих женщинах», двух половинках одного целого, которые якобы обязаны дополнять друг друга. Волевой мужик и безответная куколка, ласковая и податливая, живущая за спиной мужа и мнения своего не имеющая: социальные роли распределены, остается сыграть их по всем правилам. Причем не роль, а целую жизнь. Но живой человек (мужчины тоже постепенно эмансипируются от навязанного им образа решительного, ни в чем не сомневающегося мужлана) сложнее, витиеватее, тоньше. Причем любой, вне зависимости от социального положения, образования и интеллекта.
Кадр из фильма "Жена ушла"
Кстати говоря, даже для Асановой, разрабатывавшей «детскую» тему с социальным оттенком, эта картина, которую критики почти не заметили, непривычна. В советском кино, по сути архаичном в части отношений полов, такого еще не было, а если и было, то не столь откровенно, драматично, жестко. Несмотря на то, что сценарий писал вполне мужественный Аристов (но и тонкий, человечный тоже, я немного была с ним знакома), вина здесь полностью лежит на мужчине, который будто специально воздвигает стену между собой и женой. Да и с ребенком (в роли которого снялся всё тот же Митя Савельев, замечательно работал, между прочим) папаша тоже груб. Воздвигнет (так вроде «положено»), а потом мучается, плачет, тоскует, жизни себе не мыслит без них: правда, чтобы это понять, нужно потерять. «Я больше не люблю тебя», - говорит ему жена, и он тут же взрывается, пытаясь ее унизить, ты, мол, никто со своей сторублевой зарплатой.
Идеалист
Интересно, что внешний рисунок роли Приёмыхов почти не меняет – ну, как Габен или Вентура примерно. Он же всюду одинаковый, говорили о Габене. А ему и не нужно было быть «разным» - ну, в том понимании, какое порой вкладывают люди нечуткие. Одинаковый, да не совсем, как, собственно, и Приёмыхов, то растерянный – в качестве брошенного мужа, то затаенно яростный, как Лузга, взявший дело в свои руки, то, в роли воспитателя трудных подростков Паши Антонова, - непримиримый, идеалистичный, чистый.
Сам он, между тем, в восторге от себя точно не был, сказав как-то, что до великих ему далеко, пока, в общем, не удается добраться. Тут такое, парадоксальное – бывает, что человек вроде как и знает себе цену и в то же время вечно собой недоволен. Техника здесь ни при чем, это, скорее, работа с бессознательным, схожая с чем-то чуть ли не мистическим. Причем настолько, что и судить сложно… А может, и не нужно, сороконожка же не задумывается, идет себе куда-то по наитию… Не знаю, как Асанова работала с ним на площадке, не присутствовала - да и присутствовала бы, ничего не изменилось бы: может, они шептались о чем-то своем перед командой «мотор», есть разные способы. Но мне все же кажется, что она просто отдала ему роль на откуп, доверяя его интуиции, понимая, что он не погрешит против истины и в мельчайшем. Даже когда Приёмыхов вопит, орет, ярится, это не выглядит технической истерикой, которую вам любой выпускник Щуки, пусть и бездарный, с радостью изобразит. Этому учат, есть техники, понятно. Приёмыхов же не гонит истерику, а вживается, что называется, в роль, как говаривали раньше – «горит» ею. Техника, которой он, несомненно, владел, растворяется в его существе, в том, что называется душевной чистотой, прямодушием, принципиальностью и пр.
Кто, если не мы
Кадр из фильма "Кто, если не мы"
Как и Асанова – недаром они с полуслова понимали друг друга – он тоже был привязан к «детской», подростковой теме, о чем свидетельствуют его сценарии - «Кто, если не мы», «Никудышная» и «Милый, дорогой, любимый, единственный». Два последних фильма сняты Асановой, что, конечно, чувствуется, режиссура здесь сильнее. В телепрограммах о Приёмыхове его друзья и соратники обвиняют критиков и киноистеблишмент в равнодушии к его режиссерским опытам, но как режиссер он действительно слабее, нежели как актер и драматург. Режиссура – иная, особая профессия, хотя обыватель наивно полагает, что это что-то вроде администратора цирка, задача которого - собрать на площадке оператора, артистов, художника, массовку… И поехали. Одни играют, другой снимает, а главный начальник прохлаждается в своем кресле и орет в матюгальник, всячески третируя подлинных мастеров своего дела. В соцсетях часто такое пишут, причем тоном, не допускающим возражений: что, мол, такого особенного сделал Михалков в «Пяти вечерах»? Снял на пленку пьесу, всего-то делов. Очень смешно – а ведь такими благоглупостями грешат даже умные люди, а не только вездесущие бабки на скамейке.
Драматург
Как драматург, я писала уже, Приёмыхов действительно интересен, а в «Милом, дорогом…» есть еще и загадка, неожиданный финал: юная мамаша с ребенком, подсевшая в машину к случайному водителю, якобы спасаясь от зверя-мужа, везет, оказывается, чужого младенца, которого украла, чтобы шантажировать своего женатого любовника. Замечательная идея – собственно, Приёмыхов (который сам и сыграет этого шофера) почувствовал время разлада, чудовищного индивидуализма, атомизации общества, чудовищной пропасти между поколениями. Да и что, собственно, могли дать своим детям их запуганные родители? Бунт против вечного рабства «родоков» обернулся поисками свободы, больше похожей на криминал, пьянство-хулиганство и прочее. Плоды не заставили себя долго ждать, мы и ныне их пожинаем.
«Никудышная», где в главной роли Ольга Машная, тогдашняя его муза, - тоже о разрыве связей, о внутреннем мире трудного подростка, жаждущего всего-то понимания.
Машная играет и в «Пацанах», сестричку мальчишки, которого опекает воспитатель Павел, спасший его от зоны. Замечательная, очень органичная, даром что совсем юная, почти ребенок: эдакая русская Настя Кински, они похожи. И грацией в том числе, естественной, живой, почти животной. Естественно, что сорокалетний Приёмыхов влюбился в Машную (да и кто бы не влюбился): расставались же они тяжело, хотя сейчас она говорит о нем в превосходных степенях. Ценит, любит, вспоминает, как и последняя его жена, Любовь Шутова, некогда тоже красавица. Обе они отдают должное его мужской харизме, говоря о том, что перед ним трудно было устоять, хотя и жить с ним было сложно. Невыносимый и прекрасный Приёмыхов, как-то так…
Простая смерть
Шутова, до сих пор красивая женщина - спокойная, по всему видать, любящая, преданная, в своем роде идеальная, тем более для такого беспокойного человека, как Приёмыхов, говорила о его предчувствиях, о том, как он боялся играть умирающего, Ивана Ильича в фильме Кайдановского «Простая смерть», его режиссерском дебюте по Толстому. Умер он, правда, через 15 лет – но кто знает, может все эти годы боялся, жене виднее, они много говорили об этом. А вот опухоль мозга они упустили – всё было некогда, хотя Приёмыхова давно мучили страшные головные боли. Потом, потом, успеется, много дел, некогда…
1985-й, тот самый год, когда он снялся у Кайдановского, стал еще и годом ухода Динары: страшный период полной потери ориентиров, непонимания, как жить дальше, что делать… В кино же начался период графомании, кто только ни снимал, а через год, в 1986-м, произошел тот самый легендарный пятый съезд кинематографистов, после которого государство перестало оказывать поддержку кинопроизводству. Девяностые вообще были сложным периодом для отечественного кино: девиз, что нужно снимать коммерцию, себя не оправдал, мы не очень с этим справляемся, не слишком сильны в жанре, да и производственные мощности далеки от голливудских стандартов. Даже в СССР кино окупало себя только потому (да и то далеко не всегда), что не существовало конкуренции, видео, других развлечений. 30 млн. и более зрителей было только у хитов авторства Гайдая или Рязанова: правда, и «Холодное лето» посмотрели как раз эти самые 30 млн., Александр Прошкин, можно сказать, успел. Но это редкость, удача: не уверена, что великий «Лапшин» Германа мог бы соревноваться с американской комедией или с индийскими фильмами…
Приёмыхов попал из огня да в полымя. Ему часто предлагали роли паханов, убивцев и нечестивцев разного калибра, и он переживал, что вышел в тираж. Время, чьим выразителем он стал в своих великих ролях, Лузги и Паши Антонова, больше не резонировало с ним, ни он его не чувствовал, ни оно ему не соответствовало…
Конечно, мы не знаем природу болезней, в том числе и смертельных – порой они возникают от нашего несовпадения с окружающим миром, от внутреннего недовольства собой, дисгармонии. В России, как говорится, нужно жить долго, одолев время и, возможно, вернувшись в профессию на новом витке. С другой стороны, Приёмыхов все же состоялся, по крайней мере в двух своих великих ролях, совпал с историческим временем, уловил его пульс…
А это, согласитесь, уже немало.
фото: kinopoisk.ru
