Автор: Диляра Тасбулатова
Нина Русланова, совсем недавно ушедшая от нас, была живым опровержением тезиса о том, что достоинство, талант, яркая индивидуальность и прочие выдающиеся человеческие качества передаются исключительно по наследству: наоборот, каждый раз человек - вновь, шаг за шагом становится личностью.
Или – не становится, будь он хоть трижды аристократ, по отцу-матери, дедушке-бабушке. Некогда популярную лженауку евгенику, да и обывательские предрассудки, что, мол, от осинки не рождаются апельсинки, опровергают многие – скажем, такой великий человек, как Луи Армстронг. Но если наследственность преодолеть, как выяснилось, можно, то условия жизни и воспитание – сложнее. Мы, впрочем, не знаем, кто именно были родители Руслановой, они или погибли, или просто не появились в ее жизни: то есть ее судьба подкидыша – тоже ведь в своем роде мистическая, как, собственно, и талант. Искрометный, всеобъемлющий, идущий из глубин натуры, а не наращенный, так сказать, технически, в результате бесконечных штудий или освоенный благодаря духу семьи и культурного окружения, визитов в театр, чтения и разговоров об искусстве.
Известное дело, дух веет где хочет, иногда попадая точно в цель, в «тело», его достойное: и это как раз случай Руслановой, найденной младенцем прямо на улице, 76 лет назад, в 45-м, в год Победы. Кем-то подброшенной и впоследствии сменившей целых пять детдомов: можете себе представить, как «сытно» было тогда и на воле, в семьях, а уж в домах для брошенных детей тем более. Для сироты, детдомовской девочки тех лет (да и нынешних тоже) профессия маляра-штукатура, которую Нина освоила в ПТУ, была в каком-то смысле престижной: без куска хлеба, что называется, не останешься, штукатур – это тебе не писатель или филолог, в ремонте все нуждаются, а вот писать грамотно у нас, судя по всему, необязательно.
Нина (имя было ей дано, так вышло, не родной матерью, а директрисой детдома, как, собственно, и фамилия - в честь великой певицы), как и Оля, героиня володинской пьесы «Дочки-матери», по которой Сергей Герасимов когда-то поставил фильм (лучший у него, по-моему), видимо, не имела семейных навыков, воспитанная советским коллективом. Со всеми, так сказать, вытекающими: мечта коммунистов сбылась, хотя персонально Русланова эту уродливую затею, жертвой которой стала даже не по их воле, как известно, преодолела. (Может, между прочим, косвенно и по их – но не будем вдаваться, долгий разговор).
То есть, как сказала одна женщина (в соцсетях о Руслановой сильно скорбели) – именно такая судьба и подвигла ее проявить недюжинный характер, от противного, так сказать. Выработать волю к победе.
Грубо говоря, не будь Русланова полной, полнее некуда, сиротой (никаких сведений, даже год и день рождения пришлось выдумать, случай уникальный, на ней даже бирки не было, каковую иногда оставляют нерадивые мамаши, то есть у нее и возраст приблизительный) – то, может, актрисой бы не стала. Как ни парадоксально, человек иногда стартует с нуля именно потому, что не обременен знаниями о мире и, стало быть, разнообразными комплексами. Решиться пойти в артистки, поехать не куда-нибудь, а в Москву из Харьковской области (ее детдом был даже не в городе), будучи сиротой, но при этом уверенной в своем предназначении – согласитесь, поведение «экзотическое», нелогичное, странное, не бытовое, поперек предрассудкам.
Не бытовой, несмотря на бытоподобие, была и игра Руслановой – недаром ее заметили такие значительные режиссеры, как Герман и Муратова, на которых не угодишь, и у кого типажность должна быть как бы подсвечена чем-то вроде инобытия - человеческим объемом, масштабом, таким как бы «вывертом», непохожестью на других.
Кадр из фильма "Короткие встречи"
«Страшная» Русланова или нет, вопрос, так сказать, дискуссионный: в своем роде красивая, и в зрелости, и в молодости, настолько органичная и естественная, полная жизни в такой мере, что тут не до гламура. (У меня, впрочем, на этот счет свои представления). Лучше, по крайней мере, во сто крат, чем смазливые однодневки. Это как феномен Чуриковой, с годами превратившейся чуть ли не в красавицу благодаря масштабу своей уникальной личности, такие раз в сто, а то и в двести лет являются.
Интересно, что с Руслановой - на несоответствии экранного образа и реального (только со знаком наоборот) - случались и казусы: таксист, она сама рассказывала, который вез ее в театр, влюбленно говорил об одной ее героине, а когда Русланова призналась, что это она и есть, заорал, возмущенный «самозванкой», и чуть из машины не высадил.
Вот вам наглядный пример преображения: как-то раз я вплоть до финальных титров не верила, что в главной роли - великий актер, случайно включив убогий фильм, где он играл: Федот, да не тот. Оказался тот самый, как ни удивительно: но какой-то сникший, потухший, будто не он блистал в картинах великих режиссеров.
Между тем, Руслановой чаще не везло, чем наоборот: больших режиссеров на ее пути, кроме Германа и Муратовой, было не так много, если они вообще были. И только эти двое могли разглядеть и использовать ее талант и, главное, органику, во всей полноте ее дарования, размахе: повезло бы чуть больше, она сравнялась бы с самой Мордюковой (в каком-то смысле и сравнялась), став эмблемой, символом поистине «народной» артистки.
В театре, который она любила, тоже не задалось: роли вроде как были, но она и оттуда дважды уходила, меняя коллективы, - так получилось, не судьба, видать. Может, не умела просчитывать риски, а кто из актеров умеет, профессия-то зависимая. Если сама Жирардо, при их-то мощном производстве, изобилии тем, разнообразии режиссерских имен и международной известности иной раз фатально прокалывалась, то что говорить…
Кадр из фильма "Мой друг Иван Лапшин"
Русланова и запомнилась-то у Германа с Муратовой: в «Иване Лапшине», например, сверхшедевре, который украшает историю мирового кино, где она - вровень не только с самим Андреем Мироновым, но и конгениальна замыслу Германа (что, как вы догадываетесь, совсем непросто). У Муратовой – и ранней, и поздней, и в «Коротких встречах», уже упомянутых, и в «Настройщике», более коммерческом, нежели ранние ее фильмы, но тем не менее требующем от актеров меры особой условности, поверх реализма. Кроме того, Русланова здесь в дуэте с Демидовой: а ведь ничего более противоположного, чем эти две актрисы, холодновато-рациональной и стихийной, представить себе невозможно.
То есть, используем уже расхожий штамп (он и в моих статьях кочует из одной в другую, а как иначе скажешь) Русланова может буквально всё. Вплоть до комедий, иногда настолько абсурдных, что сначала не поймешь, кто над кем смеется – Русланова над нами или мы над ней: например, у Максима Пежемского, тогда неприлично юного, в роскошном экспериментальном «стёбе» эпохи девяностых «Мама не горюй», малобюджетной, но истерически смешной картине, где Русланова запоминается чуть ли не больше всех, хотя у нее короткий эпизод.
Кадр из фильма "Собачье сердце"
Конечно, недостатка в предложениях у нее никогда не было, она не простаивала, не ждала работы годами, на ее счету все-таки 150 фильмов. Другой вопрос, каких: много эпизодов (вон у Любови Соколовой, всесоюзной мамы, их вообще триста, а что толку, почти сплошь эпизоды, да еще и однообразные), много шелухи, средней драматургии и пр. Использовавшей разве что фактуру Руслановой и ее талант мигом вживаться в роль, играть в полпинка, без душевных затрат.
Финал тоже весьма трагичен: дочь ее пишет в соцсетях (не знаю, насколько это соответствует истине, может, уже действительно время пришло, и врачи были бессильны), что Руслановой не оказали положенной помощи, хотя деньги брали, и немалые. Если уж звезда под таким ударом, то что говорить о простых людях.
Как бы там ни было, сюжет ее судьбы завершился, жаль, правда, что на трагической ноте. Русланова скоро начнет отходить в область мифа, которому как мало кто соответствует: она действительно была, что называется, русской актрисой, талантом со всеми его национальными признаками, с лучшим, что есть в этом народе, оставив за скобками худшее, какового тоже хватает, но в ней, как ни странно, не наблюдалось (мелочи, а у кого их нет, не в счет). В целом она равна самой себе – размашистой, масштабной, непомерной, то есть такой, какой представляют восторженные западные слависты русского человека. Митю Карамазова или Настасью Филипповну, или, ближе к нам, персонажей писателей-деревенщиков.
Устаревший дискурс? Возможно. Но Русланова вписывается именно в такой, хотя умела, как выше замечено, свободно проявиться и в «декадентских» драмах типа «Настройщика».
Очень жаль, очень. Хочется произнести расхожее, штамп, слишком заезженный об уходящей на наших глазах эпохе, что в случае с Руслановой есть чистая правда.
фото: Архив фотобанка/FOTODOM; kinopoisk.ru
