Радио "Стори FM"
Анни Жирардо: Жизнь как роман (Часть I)

Анни Жирардо: Жизнь как роман (Часть I)

Автор: Диляра Тасбулатова

Анни Жирардо, актриса безо всякого преувеличения великая. Уникальное природное дарование, обнаружившееся чуть ли не в детстве, поражало даже видавших виды профессионалов – например, классика Лукино Висконти, – не говоря уже о зрителях. Хотя в целом ее судьба была очень непростой.

Жирардо, будучи, несомненно, исполнительницей фантастического, небывалого дарования, гением в своем деле, не отличалась столь же небывалой красотой – как, скажем, Катрин Денев, лицо которой кажется выточенным из светящегося мрамора или изображенным галантным живописцем в духе Ватто или Фрагонара. Что касается «тайны», каковая зачастую является частью актерского имиджа, то она как раз не соблюдала правила, необдуманно живя напоказ, то и дело становясь жертвой злобных сплетен (что отчасти ее и сгубило, привело к разорению). Карьеру тоже не строила, живя преимущественно по наитию, не умела выпрашивать роли, интриговать и заводить полезные связи – в общем, не делала ни того, ни другого, ни пятого, ни десятого, что непременно предприняла бы на ее месте любая другая. Да что там – у нее даже приличного имиджмейкера не было...

В общем, всё – поперек общепринятому и негласной табели о рангах; а ведь звезда, с чем она не желала считаться, себе не принадлежит. В одном рассказе английской писательницы озверевшая публика в клочья разорвала кинозвезду, чтобы она... умерла молодой. Хороший образ: если ты селебрити, помни, ты – наша собственность, «всеобщая милочка», как навеки припечатал Мерилин один злобный борзописец. Это понимала даже такая независимая личность как Жанна Моро, умело и обдуманно строя свою карьеру; как, собственно, и мифотворец Марлен Дитрих, неустанно, день за днем, не отвлекаясь, творившая собственную легенду. Любовников у нее было не меньше, чем у Жирардо, а то и больше: Дитрих, правда, никогда бы не связалась, как это делала доверчивая Жирардо, с неровней, мошенником или жиголо. Писать об этом в духе желтой прессы, может, и не стоило – если бы доверчивость, увлеченность, влюбчивость, искренность и непрактичность не мешали бы карьере этой величайшей актрисы, то и дело дающей сбои.

kino-zhirardo-9.jpg
Анни Жирардо

Потому-то ее биография – история головокружительных взлетов и таких же, равных по силе, падений: ни у одной звезды такого уровня (иногда задаешь себе вопрос, существует ли в природе нечто подобное) не было столь сильных перепадов – как у альпиниста, только что покорившего вершину и тут же по неосторожности скатившегося в пропасть. В этом смысле судьба Жирардо уникальна и «читается» как авантюрный роман: по совести говоря, это и есть роман со множеством ответвлений, мини-сюжетов, расцвечивающих основной; «судьбоносных» поворотов, порой таких мелодраматических, что напоминает придуманные; совпадений в духе мексиканского мыла и пр. Есть там и инфернальные мужчины, и коварные лицемерные жиголо, и охочие до миллионов главной героини мошенники, и захребетники-родственники, и страсти-мордасти вплоть до мордобоя, и мысли о самоубийстве, и наркотики, и много чего еще.


Хотела стать медсестрой

Все так.

Но есть и то, чего в этом гипотетическом романе в мягкой обложке, типа какой-нибудь там «Жажды страсти» (или «Жажды любви», можно и «смерти», на выбор), нет и быть не может. То есть – приключений духа, невероятного погружения в роль, полного актерского преображения – пусть не столь пугающего, как это было у Вивьен Ли в «Трамвае «Желание» (Жирардо всегда держит дистанцию между собой и персонажем, и ее запредельная техника это позволяет), но столь же виртуозного, что сродни чуть ли не мистическому явлению. Все не так просто: природа обаяния вообще непонятна, описать ее невозможно, тем более когда речь идет о Жирардо, наделенной редкостной харизмой, что называется, от рождения, с этим ее «французским шармом», поразительным образом сочетающимся с естественностью поведения уличной девчонки. А ведь этот самый шарм – скажем, аристократического толка, может быть и искусственным, пусть и поневоле: умеет, мол, держаться по-королевски. У нас любят сравнивать француженок, причем не в их пользу, с нашими актрисами, Людмилой Зайцевой, Нонной Мордюковой, отчасти и Чуриковой, чья сила кроется в «народности», близости к корням, мифологии «почвы», – не понимая, что и те, и другие олицетворяют так называемый «народный дух» своей родины. Тем более если речь идет о Франции, стране, наверно, самой аристократической культуры, бросающей отсвет на все остальное.

Жирардо и здесь стоит особняком, она как раз выросла среди простого люда – рабочих и их детей, ничего не зная о своем отце. Мать Анни, долгие годы храня от дочери тайну ее рождения, только через тридцать лет призналась, что она незаконнорожденная, бастард. При том что Раймонда Жирардо никогда не была маргиналом и добилась существенных успехов как высокопрофессиональная акушерка, в своем роде знаменитость, великая повитуха, всюду востребованная. Таким образом, происхождение Анни нельзя назвать аристократическим, его даже буржуазным не назовешь. Несмотря на застенчивость (Анни всегда поражала противоречиями своего характера), она не была закомплексованной и уже в детстве знала цену своей женственности. Хотя жили они не слишком богато, а во время войны пережили чудовищные – земля буквально горела – немецкие бомбардировки, она уже в малом возрасте следила за своим «имиджем», тщательно подбирая юбочки и беретики, то и дело пуская в ход свои чары, будучи уже тогда маленькой обольстительницей, кружившей головы соседским мальчишкам.

Лолита? Гм... Не совсем. Или совсем не? Опять-таки: нимфетка в ней уживалась с мальчишеским озорством, кокетка и свой парень в одном лице. Позже это неожиданным образом проявится в «Рокко и его братьях», великом фильме Висконти, где она играет своего рода невинную проститутку, в которой есть что-то детское, занимавшуюся своим ремеслом скорее от полноты жизни, чем ради денег - покуда на ее пути не встретится истинная любовь.

Кстати, как это ни странно, именно Раймонда, распознав талант дочери, игравшей в детских спектаклях, настояла на том, чтобы она попробовала себя на стезе актерства. Анни-то как раз собиралась стать медсестрой, опасаясь слишком большой ответственности, отчего страх сцены, зажим, который она преодолевала (а ведь не скажешь), останется с ней навсегда, несмотря на видимую легкость, стремительность, искрометность, умелые голосовые модуляции, смену ритма, безупречный вкус, глубину, понимание персонажа и прочее, прочее.


Первый и единственный

...Если продвигаться последовательно, следуя за подробностями биографии Жирардо, как пить дать застрянешь, на полгода уж точно, замахнувшись уже на книгу (а здесь все же другой формат, так сказать, краткий курс, не терпящий многословия) – тем более что ее фильмография насчитывает 217 (!) фильмов. И это, представьте себе, не предел, у нашей Любови Соколовой более трехсот (!!!), тут она даже Джигарханяна, который не помнил иных своих ролей, обогнала. Но Соколова скорее эпизодница, пусть и талантливая, Жирардо же играла преимущественно главные роли, а это совсем другое дело. Правда и то, что далеко не все фильмы с ее участием были выдающимися или хотя бы коммерчески успешными, что в конце концов ослабило интерес к ее персоне. И со стороны зрителей, и продюсеров – стать, грубо говоря, в каждой бочке затычкой, Жирардо вынудило, как ни странно, безденежье (при таких-то гонорарах, иногда до полумиллиона долларов за фильм, и это в исчислении полувековой давности) – родственники и муж, с которым она давно не жила, но официально так и не развелась, требовали все больше и больше.

1440x.jpg
Кадр из фильма "Рокко и его братья"

Этот самый муж, причем единственный официальный в ее биографии, Ренато Сальватори, сыгравший Симоне в «Рокко и его братьях», все больше и больше походил на своего омерзительного персонажа: беспробудно пил, менял женщин, шлялся и к проституткам, баловался кокаином (обманом подсадив на него и Анни, когда она была уже в возрасте), затевал скандалы и драки, вечно торчал в казино, где проигрывал заработанное женой, покорно снабжавшей его астрономическими суммами. По первой же его просьбе, чуть ли не требованию...

Хотя, повторюсь, у каждого была своя жизнь, да и обитали они в разных странах, он в Италии, она – во Франции. То есть сюжет висконтиевского фильма отчасти повторился: г-н Сальватори устроил из их брака форменный ад, и как ни старался верный ему без остатка Ален Делон, друг, каких уже и в природе-то не осталось, вытащить своего подопечного, все было напрасно. Умер он довольно рано, в 55 – очевидно, допившись уже до чертей: слава богу, что сюжет «Рокко» не повторился буквально, хотя порой казалось, что натурально кончится трагедией, патологически ревнивый Сальватори, истеричный и слабый, даром что сам себе ни в чем не отказывал, часто впадал в безумие ревности. 

...Судьбоносная, как говорится, встреча состоялась на съемках «Рокко»: с тех пор все трое часто виделись – тут вам и мужская дружба, и любовь «до гроба», и много чего еще. Кроме, конечно, пьянок или, не дай бог, оргий: работая, Делон держался на редкость дисциплинированно, как послушный новобранец, мечтающий дослужиться до генерала (потому и сделал такую ослепительную карьеру). 

orig2.jpg
Кадр из фильма "Рокко и его братья"

Более опытная Жирардо помогала трясущемуся от страха Сальватори, актеру непрофессиональному, отчаянно влюбившись в него, причем взаимно, в первый же день. Пишут, что между ними вспыхнула искра, электрический разряд, ну и прочие благоглупости пишут (хотя так и было). Висконти же, демиург по своей природе и в принципе человек властный, даже «коварный», когда дело касалось художественных задач, умело манипулировал всеми троими, то отдавая предпочтение Делону и не обращая внимания на Сальватори, чтобы вызвать его ревность, как и было положено по сюжету, то – наоборот. Влюбленный в свою очередь в Делона, на площадке мэтр, конечно, головы не терял; да и его протеже, хотя и совсем еще молодой, начинающий, обладал железным характером, ловил на лету уроки маэстро и учился по ходу дела. Сальватори же играл скорее интуитивно, нежели Делон и Жирардо, был менее собранным и бывало вспыхивал. Друг и возлюбленная как раз вели себя идеально, поддерживая своего партнера: мне кажется, этот треугольник еще и поэтому прозвучал так мощно – в результате ни Делон, ни Сальватори, оба менее опытные, чем Жирардо, к тому времени уже звезда театра, почти не уступали этой фантастической актрисе, звезде «Комеди Франсез». Этот хорошо темперированный «клавир», где актеры были если не подопытными, то послушными исполнителями, попадая в интонацию, какая требовалось их неумолимому дирижеру, во многом держался, конечно, на Жирардо – причем на пару с Делоном, который тоже показал высочайший класс, превзошел, что называется, самого себя (недаром киноманы старой закалки не могут забыть его в этой роли, да и не киноманы – тоже). Рокко – эталонная роль, историческая; Сальватори же, по сути, играл самого себя, человека-зверя, закомплексованного и жестокого психа, вечно на грани нервного срыва; Жирардо и Делон – ТЕМУ, каждый свою, один – жестокосердного ангела, отдавшего любимую на поругание брату, другая – сакральную, по сути, жертву вековых предрассудков, во имя мужского братства отданную на заклание.


Сыграть …обезьяну

…Считается, что ничего подобного в биографии Жирардо, сыгравшей, что называется, на разрыв в этой высокой трагедии, больше не было: вроде так и есть. Но не совсем. Я даже имею в виду не Катрин в знаменитом «Жить, чтобы жить» и не акварельно тонкую «Старую деву», не «Умереть от любви» и многое другое, а участие в радикальном проекте хулигана и великого ниспровергателя основ Марко Феррери, в фильме «Женщина-обезьяна». Эта беспощадная сатира, высмеивающая общество потребления, вездесущее ханжество, расизм и даже, страшно сказать, в своем роде феллиниевскую «Дорогу», стала скандально знаменитой. Жирардо как раз играет эту самую «обезьяну»: на самом деле никакая это не обезьяна, а просто поросшая шерстью, такая вот аномалия, женщина, ничем другим, кроме обильной растительности на теле, от нас не отличающаяся. Сюжет позаимствован из реальной истории, случившейся в XIX веке, где на подобной женщине (но гораздо более отталкивающей, с выдвинутой как у животного продолговатой челюстью и тремя рядами зубов) женился циркач, использовав уродство несчастной для заработков, демонстрируя ее в цирке. Бедняга даже родила ребенка, умерев родами: ребенок, такой же волосатый, как и его несчастная мать, тоже прожил всего четыре месяца, а циркач сделал из них...чучела, чтобы показывать их по всему миру. Брр... Ужас.

monkey.jpg
Кадр из фильма "Женщина-обезьяна"

Причем исходящий не от бедных уродов, а от их «хозяев», тех, кто их эксплуатировал и издевался над убогими: вот и Феррери говорит о том же (хотя волосатая Жирардо и здесь обаятельна, а не пугающе уродлива, как ее прототип), обвиняя общество в бесчеловечности и, в общем, в фашизме, в чем же еще. Невыносимо смешной, карикатурно издевательский тон Феррери в этом необычном фильме – еще и пародия на брак, на роль в нем женщины: сиди тихо, обезьяна, стирай и подавай на стол, убирай и спи со мной, когда я того пожелаю, и заткнись. Современные феминистки из породы упертых могут понять месседж фильма с точностью до наоборот: какое безобразие, это ж надо, оскорбление чувств волосатых (был бы жив Феррери, в ответ, наверно, снял бы про лысых). Да что там лысые-волосатые, у него там, господи прости, сплошь оскорбления, на каждом шагу: то верующих (служители культа здесь такие отпетые ханжи, хоть святых вон), то научной «элиты», то рабочих, а то и «народа», людей из толпы. Все хороши, на зависть.

У фильма целых три финала: я смотрела французский вариант, где Мария (так ее зовут, тоже хороший намек) родит – правда, девочку, – и ее уродство, то бишь излишняя растительность, исчезнет (!). Во втором варианте она умрет родами, а в третьем, кажется, произойдет самое страшное, сюжет с чучелами. Такой финал, конечно, мало бы кого устроил, и французские продюсеры смягчили социальный темперамент Феррери: но и в этом варианте повествование буквально искрится сатирическим пафосом, прикидываясь дурацкой комедией о какой-то там волосатой женщине. Уго Тоньяцци, непревзойденный итальянский комик, и Анни Жирардо, интеллектуальная, между прочим, актриса, в театре игравшая Шекспира и Мольера, буквально купаются в этой фантасмагории, уморительно смешные: причем Жирардо и с бородой, представьте себе, не теряет своей привлекательности. Бородатая, наивная как животное, как первая женщина на Земле, простодушная прародительница Ева, естественная как сама природа, она настолько очаровательна, что через какое-то время забываешь о ее излишней, так скажем, растительности. И хотя Тоньяцци поначалу всячески избегает с ней телесного контакта, постепенно и он, балаганный циник и бездельник, чуть ли не влюбляется, хотя и использует тоже – ну а жениться его заставит Церковь. Уровень обобщения, столь тотальной и беспощадной сатиры ставит этот фильм в ряд выдающихся культурных феноменов, это уже почти Свифт, хотя многим показался чушью собачьей (обезьянней), многие мои приятели недоумевали. Кроме Жирардо, никого в такого рода фантасмагории и представить себе невозможно: сами посудите, кто бы это мог быть? Ну не Жанна Моро ведь (да она бы и не согласилась), не Катрин же Денев в конце концов! В общем, кто бы ни взялся, бог с ними, элегантными красавицами, пусть даже и комическая актриса (играла же Хелена Бонэм-Картер обезьяну) вышла бы либо патология, либо детский утренник, это кто же к нам пришел, дети, не пугайтесь – и баланс бы нарушился. И только Жирардо, повторюсь, даже поросшая шерстью, заставляет любоваться собой. Невинность, сама природа, простая душа, которая тоже, как и все мы, облысевшие в ходе эволюции, имеет неотъемлемое право на счастье.

«Человек-слон» Дэвида Линча отчасти тоже об этом: бедного урода, обладающего и душой, и интеллектом похлеще, чем у своих мучителей, сажают в клетку, бьют как животное (история, кстати, тоже документальная), не считают человеком – при том, что в Европе отныне и братья наши меньшие признаны личностями. На самом деле и у Феррери, и у Линча настоящие люди – этот как раз животные, а все эти «венцы творенья», с виду вроде как люди – наоборот, животные, моральные уроды о двух ногах; у обоих, Линча и Феррери, силен еще и мотив вуайеризма, страсти к подглядыванью, извращенному удовольствию созерцать аномалии. Все мы знаем, каких усилий стоит не пялиться на уродливого человека или, скажем, карлика; не проявлять к нему излишне вежливого внимания, не говоря уже о презрении или хамстве, что уже вообще за гранью. Лучше оставить его в покое, без преувеличенной фальшивой улыбки: хотя и смотреть, и демонстративно НЕ смотреть на такого человека опасно, ему все равно будет больно. Феррери, впрочем, рассуждает не в рамках этики политкорректности и толерантности: будь он жив, точно навалял бы сатиру и на новую этику тоже. Ибо говорит о вещах гораздо более глобальных, о красоте как протофашистском идеале, где убогим не место, они нужны лишь как цирковые казусы, развлечение для пресыщенной публики. Недаром Гитлер уничтожал уродов или неизлечимо больных – мол, они мешают выведению идеального человека (такого, видимо, как он сам и его присные вроде урода Геббельса или напоминающего свинью Гиммлера). Сталин, думаю, расстрелял слепых по этой же причине: советский человек, воплощение эдакого Антихриста, хоть и в обличье скромного совслужащего, должен быть языческим богом, а не слепым побирушкой. В отличие от Гитлера отечественный диктатор свою ненависть к неполноценным предусмотрительно не артикулировал: так ведь и наша диктатура была более ханжеской, склонной к перевертышам, где белое называли черным и наоборот. Как выразился о тоталитаризме Оруэлл, предсказавший как по нотам постановочные сталинские процессы: «правда – это ложь, а ложь – это правда». На том стоим.

Жирардо здесь совершила настоящий подвиг самоотречения, и я сейчас даже не о ее фантастическом, в прямом и переносном смыслах, исполнении, это само собой: вопрос тут чисто технический – сложный токсичный грим. Который накладывали каждый день, часа четыре, если не шесть, а потом, в конце съемок, не без труда отдирали, долго и нудно, рискуя поранить кожу и заразить какой-нибудь дрянью бедную Анни. Особенно было больно, когда брались за бороду, причем при помощи... керосина: больше ничего эту проклятую паклю не брало, хоть ты тресни, все перепробовали. Кошмар.

Интересно, кто бы, кроме нее, согласился на такую пытку? Получается, Жирардо присущ дух эксперимента, причем самого чудовищного – если бы ради красоты, ладно. Вы представляете себе Марлен Дитрих с окладистой бородой? То-то же.

...Принято считать, что критики, будучи профи, никогда не судят об искусстве с позиций сельского кюре или закомплексованной провинциальной учительницы. Как бы не так: премьера «Женщины-обезьяны» в Каннах кончилась форменной обструкцией (ну, если верить французским источникам): шокированы были и зрители (умные попадались редко), и, вы будете смеяться, критики. Тон рецензий, настолько смехотворных, что просто оторопь берет, сводился к упрекам в... волосатости Жирардо. Ах, зачем вы дали себя изуродовать, причитали эти идиоты (!), Феррери же просто облили помоями, на что он лишь усмехался (ему было не привыкать).


Списали на берег

С триумфа «Рокко» прошло всего четыре года, «Женщину-обезьяну» высмеяли, а Жирардо, в ее 34, то есть в пору цветущей зрелой женственности, считай, списали на берег. Режиссеры «новой волны» не приглашали (не из-за Феррери, надеюсь, Трюффо или, скажем, Годар, матрица кинематографа, кое-что понимали), считая актрисой прошлого. Наступила эра сбрасывания с корабля современности «папиного», как казалось молодым режиссерам, кино; нужны были другие лица, другой, более раскрепощенный, типаж – ко двору не пришлись ни блистательный, по-актерски гибкий Делон, которому мешала его ослепительная красота, ни, страшно сказать, великий Габен, мэтр и символ французского кино (а здесь-то что мешало?).

Оба, и Делон, и Жирардо, буквально бредили фильмами Трюффо, но ему было сказано, что боятся его характера, а она и не лезла на рожон. Делон вот нарвался и прикусил язык (и помнит этот разговор до сих пор), а Жирардо никогда и не просила ролей, переживая в одиночку.

В жизни Анни это уже был второй перерыв: до Висконти она играла в кино преимущественно второстепенных героинь, и это при том, что была звездой театра (странно, не правда ли?), а после триумфа «Рокко и его братьев» вдруг стала актрисой «прошлого». И это с ее-то пластикой, гибкостью физической и ментальной, ее харизмой, гениальностью, разнообразием, безграничностью... Не мне, конечно, судить гениев новой волны, но порой не покидает ощущение, что французские кинематографисты, грубо говоря, зажрались, разбрасываясь бриллиантами: оба, и Делон, и Жирардо, могли, как того хотелось новым режиссерам, быть людьми и «с улицы»; другой вопрос, что зрители помнили их в фильме Висконти, величественном, напоминающем оперу и одновременно греческую трагедию, хотя речь шла о простых людях, «гастарбайтерах». Величие Висконти, возвысив обоих, сделав звездами первой величины не только итальянского или французского, но и мирового кино, подняв на котурны, одновременно сыграло с ними дурную шутку – оба, конечно, еще сто раз поднимутся, да они, в общем, и не падали, просто тосковали в отсутствие настоящего, живого, современного...

Видимо, Трюффо и Годар считали Висконти слишком литературоцентричным, в то время как сами стремились сменить парадигму, избавиться от пафоса и театральности, снимать на улице и с живым звуком – причем больше типажей, нежели таких техничных актеров, как Делон и Жирардо. Им, видимо, казалось, что лицо Делона ассоциируется с номинальной, слишком подчеркнутой, идеальной красотой, а темперамент Жирардо забьет всех на площадке.

Может, в своем роде они и правы, у всякого большого художника свой мир, хотя почему бы не поэкспериментировать? И хотя Делон активно снимается, причем у режиссеров первого ряда, наращивает карьеру, и у него порой промелькнет тоска по Трюффо...

1966-й – плохой год для Жирардо. Она чувствует себя словно рыба, выброшенная на берег, задыхается.

Новый триумф придет в лице Клода Лелюша, который спасет ее от временного забвения.

Но об этом в следующем выпуске.

(Продолжение следует)

фото: Shutterstock/FOTODOM; Виктор Горячев; kinopoisk.ru

Похожие публикации

  • Гоголь: Птица-тройка
    Гоголь: Птица-тройка
    1 апреля 1809 года в Российской Империи родился величайший «фантаст», опередивший свое время, неувядаемый, великий Николай Васильевич Гоголь
  • Генрих Гейне, враг нацизма
    Генрих Гейне, враг нацизма
    Драма Генриха Гейне, немецкого поэта-романтика, впитавшего культуру Германии с молоком матери, состояла в его еврейском происхождении: ему даже пришлось креститься, чтобы получить университетский диплом, что в ту пору евреям было запрещено.
  • Анни Жирардо: Жизнь как роман (Часть II)
    Анни Жирардо: Жизнь как роман (Часть II)
    Статью об Анни Жирардо, великой французской актрисе, редакция Story решила разделить на две части – полный текст получился очень длинным. О ней бы написать книгу, хотя краткие биографии актрисы все же существуют (и переведены на русский). Но пока можно ограничиться статьей – лучше же, чем ничего