Радио "Стори FM"
Александр Башлачёв: Еле-еле душа в чёрном теле

Александр Башлачёв: Еле-еле душа в чёрном теле

Автор: Вениамин Сапожников

Он не дожил ни до шальной свободы девяностых, ни до тучных нулевых, ни, естественно, до наших дней. Не дожил, не допел, не дописал, не договорил - 17 февраля 1988 года вышел-выпал-вылетел из окна питерской многоэтажки.


Белая ворона

Можно сколько угодно гадать, почему это случилось, пенять на затянувшуюся тяжёлую депрессию, на судьбу поэтов на Руси, которые живут в собственном историческом Времени, то есть на износ.

…Башлачёв, еще одно «наше всё», погиб молодым, как и другое «всё», юноша Михаил Юрьевич, который «принял пулю на вздохе», не дожив до двадцати семи. Сколько их, погибших на дуэли, на войне, в лагере – порой кажется, что Россия - словно Кронос, пожирающий своих детей, причем, лучших детей.

Но к Башлачёву, ушедшему столь рано и недооцененному при жизни, расхожее «большое видится на расстоянии» применимо, пожалуй, как ни к кому другому.

Родился он в 1960-м, 27 мая, в Череповце, и погиб в 27 – какое-то роковое число, «клуб-мартиролог 27», насчитывающий великих, не доживших и до тридцати: Джим Моррисон, Дженис Джоплин, Курт Кобейн, Эми Уайнхаус…

Но Башлачёв был настолько особенным, что ему и среди них было бы тесно. В бесшабашной своей юности, он, конечно, был поклонником The Doors и Гребенщикова, но потом сумел выйти из-под влияния, создав собственную манеру, оригинальную и ни на кого не похожую.

К концу школы он понял, что ни начальником цеха, как папа, ни химиком, как мама, он никогда не будет. Ему хочется другого, он мечтает о творчестве – но каком, пока и сам не понимает. Пробует поступить на факультет журналистики Ленинградского университета. Не берут - нет публикаций. Зато при поступлении подружится с Леонидом Парфёновым, с которым когда-то был шапочно знаком. Умный Парфёнов бережно пронёс память об этой дружбе - в первом выпуске своей программы «Парфенон» он читает стихи Башлачёва. В 1977-м, не поступив, Саша возвращается в свой Череповец и устраивается художником на металлургический комбинат, чтобы через два года все-таки стать студентом журфака Свердловского университета. 

Свердловск, ныне Екатеринбург, столица Урала, – город уникальный. В своем роде суровый, жёсткий, непростой, интересный, даже таинственный. Это здесь возник свердловский рок – отсюда родом «Урфин Джюс» и Настя Полева, «Наутилус-Помпилиус» и «Агата Кристи». Башлачёв учился здесь с 1978-го по 1983-й, как раз во времена зарождения рок-движения, когда будущие рок-гуру сами были студентами. Впрочем, «СашБаш» (такое у него было прозвище) всегда был человеком отдельным, и потому настоящей дружбы с рокерами не получилось. Бутусов, вокалист «Наутилуса», вспоминал, что они вроде как и были знакомы, но не более того. Хотя, по воспоминаниям очевидцев, в повседневной жизни Башлачёв был легче пуха, совершенно неконфликтный, в отличие от большинства рокеров. При всем при том именно он был белой вороной: не рок-музыкант и не бард, а - Поэт. Или, как он сам себя назвал в одном интервью - «Человек поющий».

В Свердловске Башлачёв жил поначалу в общаге, а на третьем курсе обосновался на улице Сакко и Ванцетти, в старом купеческом дом под номером 22 (образ этого дома появился в его песне «Поезд»). Сейчас его отремонтировали и там расположилось торгпредство республики Татарстан, но в те времена дом медленно разрушался. Потому художников и музыкантов здесь и поселили, на первом этаже, - с условием, что они отремонтируют жилище. Только поэтому и Башлачёв нашел там пристанище. А с ним и молодая женщина Татьяна.

В Свердловске он начинает писать тексты для череповецкой группы «Рок-сентябрь». Это важно для его становления, причем от противного: после нескольких лет сотрудничества он понял, что рок-поэзия – не его. Недаром впоследствии, вспоминали его друзья, он стеснялся текстов, написанных для «Рок-сентября».

Интересно, что тогда в Свердловске жил поэт и переводчик Илья Кормильцев, автор лучших текстов для свердловских рокеров. Почему же они так и не подружились? Хотя позже Кормильцев сказал: «Строго говоря, если что среди русского рока и было русским – то это Башлачёв».

Видимо, потому они оказались по разные стороны, «западник» Кормильцев и слишком «русский» Башлачёв. Притом, что «русскость» Башлачёва ни с почвенничеством, ни со славянофильствам ничего общего не имеет. Да и сам он как-то припечатал:

«Почему, например, я, русский человек, терпеть не могу славянофилов? Потому что любое такое «фильство» предполагает какую-то фобию. А я не в состоянии мириться ни с какой фобией».


Песня за десять минут

Ещё учась в Свердловске, Башлачёв много ездит - в Хабаровск или Вологду, а практику проходит в родном Череповце. И постоянно очень много пишет. Говорят, писал он очень легко: песню за десять минут - к чьему-нибудь дню рождения, например, или шуточную, хотя понятно, что это была настоящая поэзия, а не поздравительные стишки для бухгалтерии. Закончив институт, он возвращается в родной Череповец, где находит место журналиста в газете «Коммунист» (!).

Идет 83-й, время, когда стартует «гонка на лафетах» -   кремлёвские старцы один за другим покидают сей бренный мир. Во время начинающегося крениться застоя, именно в этот год, Башлачёв пишет «Палату № 6» и «Грибоедовский вальс», «О, как ты эффектна при свечах» и «Хозяйку» - замечательные стихи, но еще не того масштаба, чего он достигнет позже.

Забавно, но в этом самом «Коммунисте» Башлачёв смог добиться собственной рубрики, «Семь нот в блокнот», где писал о музыке. Добился он и командировок - например, в Ленинград, где тогда сконцентрировался подпольный советский рок: Гребенщиков и «ДДТ», «Алиса» и «Кино» уже играли и давали концерты. И не только они.

В 1984-м он купил свою первую гитару, которую сам и освоил. И хотя виртуозным гитаристом так и не стал, но аккомпанировать себе научился.

В те времена Башлачёв был весёлым хипповатым пареньком в потёртых джинсах, обожавшим все феерическое (любимый фильм, например, - «Тот самый Мюнхгаузен»). Радостный, нежный, романтичный, он как-то устроил концерт для маленькой девочки, которая лежала в больнице. Играл прямо под окнами ее палаты...

       

Спите, дети, я пошел

Любопытно, в какой момент, когда он превратился из весёлого паренька, сочинявшего шуточные песни, в настоящего Поэта? В того, кто взял и перевернул русскую поэзию последних десятилетий ХХ века? Видимо, перелом наступил осенью 1984-го, ибо именно тогда он вдруг написал стихи, весьма условно напоминающие рок-поэзию - «Время колокольчиков», «Похороны шута», «Лихо», «Некому березу заломати». Текст «Времени колокольчиков» стал каноническим – это на самом деле рок-манифест, выплеснутый и выкричанный Башлачёвым, поставивший условную точку в развитии этого движения: «Рок-н-ролл – славное язычество. Я люблю время колокольчиков».

В другой песне, «Рождественской», он вдруг заглянул в своё собственное будущее: «Спите, дети, я пошёл. Скатертью тревога…».

…Как-то один из друзей спросил его: «Как так? Вчера вместе гуляли, выпили даже и поздно легли спать, а потом утром ты заявляешь, что ты написал песню!». На что Башлачёв ответил: «Луч света, столб такой, потом – стихи». Должно быть, именно так и рождается Поэзия. Дар Божий, столп Света.

Только не каждый в состоянии это выдержать - о том, что значит быть поэтом, Башлачёв как-то высказался в композиции «На жизнь поэтов». Там каждая строка – заявление: «Ну вот, ты – поэт. Еле-еле душа в чёрном теле».

Той же осенью Башлачёв стал носить браслет с бубенцами-колокольчиками. Вы можете услышать их звон на записи. Кроме этих знаковых колокольчиков, в его жизни появился Артемий Троицкий, который был и остаётся одним из самых больших музыкальных авторитетов страны. Его можно обожать, можно ненавидеть (я, правда, не пробовал), но нельзя не признать его великолепное знание музыки и фантастический нюх на таланты. Впоследствии Троицкий признавался, что Башлачёв поразил его, что он был очарован раз и навсегда.  Знакомство состоялось у Леонида Парфёнова, где Троицкий пригласил Башлачёва в Москву. Впрочем, поэт и сам собирался уехать из Череповца и думал, где бы поселиться - в Москве, Таллинне или Ленинграде, завязать с «Коммунистом» и пристроиться в какое-нибудь музыкальное объединение, чтобы писать свои песни.

В итоге он прописался в Ленинграде, но как-то обронил: «Есть Ленинград, Москва, и существует Третья столица – это вся Россия. Это – самая великая столица». На самом деле он и жил в этой «столице», впитав в себя ее историю и судьбу. Как в его песне «Петербургская свадьба»:

Но память рвётся в бой. И крутится, как счетчик, снижаясь над тобой и превращаясь в нимб.

Хотя эти слова посвящены Петербургу, к самому поэту они подходят как нельзя лучше.


Впадал в транс

В октябре 1984-го Башлачёв дал свой первый концерт в Москве. Так началась его концертно-кочевая жизнь в «третьей столице - России: в период с 1984-го по 1986-й, курсируя между Череповцом, Москвой, Свердловском и Ленинградом, Башлачёв написал свои лучшие, главные стихи.

Все, кто был очевидцем его квартирных выступлений, пишут о том, что во время исполнения он словно бы впадал в транс, пел и пел, и все сидели, как зачарованные, и слушали, слушали…

В 1986-м он написал песню «В чистом поле – дожди….», где сам о себе сказал: «На Второй Мировой поэзии признан годным и рядовым». Но почему, собственно на второй?  Трудно сказать. Думаю, что уж точно - на Первой…

Вот еще отрывок из этой песни:

И можно песенку прожить иначе,

Можно ниточку оборвать.

Только вырастет новый мальчик

За меня, гада, воевать

Тут напрашивается прямая параллель с Мандельштамом:

А мог бы жизнь просвистать скворцом,
Заесть ореховым пирогом…


СашБаш

Где-то в конце семидесятых у Башлачёва появилось прозвище – СашБаш. Многие так его и звали, и он не возражал. Когда жил в Ленинграде и вращался в рок-тусовке, подружился с Юрием Шевчуком, лидером «ДДТ», с Костей Кинчевым из «Алисы» - это, в общем, известно. Неизвестно, как он жил, где жил – видимо, где придется, быт, судя по всему, его вообще не интересовал. Главным была поэзия, а не хоть какое-то, хоть и советское, благополучие, обед и ужин вовремя. 

Весной 85-го он пишет «От винта!», где есть такие строки:

Ну, что ты? Смелей!

Нам нужно лететь…

А ну от винта!

Все от винта!

Леонид Парфёнов вспоминал, как он пел эту песню, словно убеждая, что «нам нужно лететь…». А последние строки выкрикивал: «А ну от винта! Все от винта!»

Я знаю, зачем иду по земле.

Мне будет легко улетать

Такое впечатление, что он всё знал наперёд. И предвидел свою судьбу… В том же году, в мае, СашБаш пишет «Посошок».

Отпусти мне грехи! Я не помню молитв

Если хочешь – стихами грехи замолю

Объясни – я люблю оттого, что болит

Или это болит, оттого, что люблю

СашБаш шел по жизни, словно канатоходец, что вот-вот сорвется: а те, кто любил его, бессмысленно суетились чтобы подстелить соломку.

Не верьте концу. Но не ждите иного расклада.

А что там было в пути? Метры, рубли….

Неважно, когда семь кругов беспокойного лада

Позволят идти, наконец, не касаясь земли


Солнышко на золотой уздечке

Интересно, что года два до самоубийства, он казался вполне счастливым. Всё вроде складывалось как нельзя лучше: большая любовь и настоящее творчество, странствия и новые знакомства. Жизнь полная, интересная, СашБаш – на пике… Он сам пишет об этом в письмах родным, много выступает, записывается – собственно, все его лучшие записи сделаны в те годы. Например, у Александра Липницкого, у Алексея Вишни.

В том же году Татьяна, та самая свердловская любовь Саши, родила сына Ванечку - новый, 1986-й, он встречает в Свердловске с семьей, Таней и сыном. Но через несколько месяцев их постигнет страшное горе - мальчик умирает – «я пошёл. Скатертью – тревога». 

Как ходил Ванюша бережком вдоль синей речки

Как водил Ванюша солнышко на золотой уздечке

…Когда я цитирую стихи Башлачёва, то всегда слышу его голос, выпевающий первые строки «Ванюши», стихов на смерть сына… Его тексты не существуют отдельно, они всегда связаны с пением, ибо он пел не только голосом, но и сердцем, всей, как говорится, душой. 

Кстати, запись, где СашБаш поёт «Ванюшу» на кухне у Гребенщикова, по счастью, сохранилась.

Прекраснейший Александр Липницкий, трагически погибший весной этого года, спасая из проруби свою собаку, называл Башлачёва продолжателем дела Высоцкого. Но понимал ли сам Башлачёв масштабы своего дарования? Мне кажется, да.


Нить времени

О предназначении поэта он всё сказал в своей песне «На жизнь поэтов». А в одном из интервью объяснил свое кредо:

«Нужно туже вязать нить времени, которая связывает каждого из нас со всеми и со своим временем. Если ты её потеряешь, то всё. А собственно, любой нечестный поступок, любая спекуляция ведёт к потере».

Да это же просто манифест верующего, хотя Башлачёв таким - в привычном понимании - никогда не был. Скорее - язычником, исполненным любви ко всему живому людям, к человеку и миру... 

Каждое написанное стихотворение, каждая песня, появившиеся в этот очень короткий период, всего-то за два года – бесценны. Как у Мандельштама, где каждое слово, метафора, строка, стоят, словно солдаты на плацу, каждый на своем месте, что отличает только больших поэтов.

В январе 1986-го Башлачёв пишет «Слыша В. С. Высоцкого (Триптих)». Сохранилась запись – Таганский концерт, где поэт исполняет свой «триптих», в котором есть такие слова:

Быть – не быть…

В чём вопрос,

Если быть не могло по-другому

Понимал ли Башлачёв, что уже в который раз предсказал свою судьбу?

О его внутреннем одиночестве говорят все, кто знал его близко. Его последняя любовь, Настя Рахлина, в одном из интервью свидетельствует: «Были люди, которых он любил, которые его любили, но, в общем и целом Саня был одинок. Что, наверное, естественно». Настя родила сына, которого Башлачёв так и не увидел – Егор появился на свет уже после его гибели...

В начале 1986-го Троицкий привёл Башлачёва к Вознесенскому, потом к Пугачёвой – истеблишмент, правда, нисколько не повлиял на его исповедальную манеру, СашБаш всегда был человек в себе. А в мае этого же года он познакомился с Настей Рахлиной. 

Несмотря на имидж «проклятого поэта» и будто специально выпестованное одиночество, интровертность, Башлачёв постепенно становится знаменитым. Рашид Нугманов, снявший в главной роли фильма «Игла» другого рокера, Виктора Цоя, предлагал своему педагогу Сергею Соловьёву взять Сашу на роль Бананана в «Ассе».


Стараюсь не врать

«Я стараюсь не врать ни в песнях, ни в жизни, стараюсь не предать любовь. То есть как «стараюсь»… Я её просто не предам», - сказал Башлачёв в одном из своих интервью. 

Несмотря на успех и, в общем, полноту жизни, он к лету 1986-го вдруг напрочь замолкает.  

Настя рассказывала, что зимой они ночевали в котельной «Камчатка», где кидали уголь питерские рокеры, и Башлачёв в том числе.

«Я проснулась ночью от того, что Сашка не спал. И он как-то понял, что я проснулась, хотя я просто открыла глаза. И вот тогда он что-то сказал про то, что он хочет умереть. Единственное, что я нашла тогда ответить, это «Давай тогда вместе», - потому что подумала, что, по крайней мере, меня тогда предупредят. Он сказал: «Ну, давай».

Он ушел один. Видимо, потому, что впал в безмолвие. Как сказал венгерский поэт Эндре Ади – «И горе мне, если впал я в безмолвие». И вот Башлачёв - впал. Больше не мог писать.

Страшный парадокс его судьбы заключался в том, что вместе с безмолвием пришла популярность. Его без конца приглашали давать концерты, а он боялся, что уже всё написал и спел. 

Он, правда, сопротивлялся, пытался писать, но все, что выходило из-под его пера, самому ему совершенно не нравилось, а халтуру, фейк, подобие подлинного он не признавал.

«А почему человек начинает сочинять песни? Я полагаю, только потому, что он живёт, живёт и вдруг понимает, что ему хотелось бы слышать такие песни, которых нет».

Именно поэтому его стихи – такие, «которых нет», ни один рок-поэт не поднялся до такого бережного отношения к слову. Он и сам говорил:  

«Нельзя оправдывать слабость текстов, слабость идеи, её полнейшее отсутствие, полный бред нельзя оправдывать тем, что это якобы – «рок-поэзия», «рок-культура» и вы в этом ничего не понимаете, это совершенно новое явление. Ничего подобного!»


Опасное место

Осенью 1986-го и зимой 1987-го он проводит в Комарово, на даче Линник - месте, где бывали все питерские рокеры. Ирина Линник – и тут песни из слова не выкинешь – вдаряла по травке (и не только по ней) и растила ее у себя на участке. Коснулось ли это Башлачёва, не знаю. Источники говорят разное, и правды уже не узнать, сама Линник тоже недавно ушла из жизни. Если Башлачёв и употреблял, то, наверно, вдохновению такой угар явно не способствовал, скорее, наоборот.   

Судьба, как говорится, уже стучалась в дверь: в начале 1987-го СашБаш снял свои колокольчики.

И тут, в связи с этими колокольчиками я почему-то вспомнил Свидригайлова, когда он, решив покончить с собой, сознательно рвал все ниточки, связывающие его с жизнью. Когда все двери, где, кажется, есть выход… закрываются.

И вот - гибельное утро.

В конце лета 1987-го Башлачёв напишет последнее сохранившееся четверостишие:

И труд нелеп, и бестолкова праздность,

И с плеч долой всё та же голова,

Когда приходит бешеная ясность,

Насилуя притихшие слова.

Он всё ещё продолжает давать концерты, записываться, но ему всё сложнее, словно он плывёт против течения. Исполняет старые песни, а новых всё не появляется…


Уход

…17 февраля 1988 года Александр Башлачёв вышел из окна многоэтажки в Питере. Похороны организовала Марьяна Цой, первая жена Виктора. Он похоронен на Ковалёвском кладбище под Санкт-Петербургом. На свете уже нет ни Марьяны, ни Виктора…

Русская культура вообще по природе своей гибельна, смерть ей подружка, ее у нас постоянно воспевают. А заодно и посмертную судьбу, она одна сулит спасение.

И Башлачёв – отражение этой культуры.

Сам он считал, что Поэт – это зеркало Бога, которое сам Бог и разбивает в положенный час: «ведь Бог, он не врёт, разбивая свои зеркала…».

Посмертная судьба Башлачёва тоже парадоксальна: он не стал культовой фигурой масштаба Виктора Цоя, но зато и в посмешище не превратился, как многие его друзья.

Невысокий парень с гитарой, «человек поющий», как он сам себя называл, встал в один ряд с большими русскими поэтами, отразив свое Время - с его трагизмом и внутренней свободой.  

Ибо СашБаш – это и есть настоящее, беспримесное русское, не опошленное «нац. идеей», которую безуспешно пытаются у нас найти.

Да что ж далеко-то ходить? Вот же она, прямо перед вами, вот они, стихи Александра Башлачёва:

Поэты живут. И должны оставаться живыми.
Пусть верит перу жизнь, как истина в черновике.
Поэты в миру оставляют великое имя,
Затем, что у всех на уме — у них на языке.

Но им все трудней быть иконой в размере оклада.

Там, где, судя по паспортам — все по местам.

Дай Бог им пройти семь кругов беспокойного лада

По чистым листам, где до времени — все по устам.

Поэт умывает слова, возводя их в приметы,
Подняв свои полные ведра внимательных глаз.
Несчастная жизнь! Она до смерти любит поэта.
И за семерых отмеряет. И режет — эх, раз, еще раз!

Как вольно им петь. И дышать полной грудью на ладан…

Святая вода на пустом киселе неживой.
Не плачьте, когда семь кругов беспокойного лада
Пойдут по воде над прекрасной шальной головой.

Пусть не ко двору эти ангелы чернорабочие.
Прорвется к перу то, что долго рубить и рубить топорам.
Поэты в миру после строк ставят знак кровоточия.
К ним Бог на порог. Но они верно имут свой срам.

Поэты идут до конца. И не смейте кричать им: — Не надо!
Ведь Бог… Он не врет, разбивая свои зеркала.
И вновь семь кругов беспокойного, звонкого лада
Глядят ему в рот, разбегаясь калибром ствола.

Шатаясь от слез и от счастья смеясь под сурдинку,
Свой вечный допрос они снова выводят к кольцу.
В быту тяжелы. Но однако легки на поминках.
Вот тогда и поймем, что цветы им, конечно, к лицу.

Не верьте концу. Но не ждите иного расклада.
А что там было в пути? Метры, рубли…
Неважно, когда семь кругов беспокойного лада
Позволят идти, наконец, не касаясь земли.

Ну вот, ты — поэт… Еле-еле душа в черном теле.
Ты принял обет сделать выбор, ломая печать.
Мы можем забыть всех, что пели не так, как умели.
Но тех, кто молчал, давайте не будем прощать.

Не жалко распять, для того, чтоб вернуться к Пилату.

Поэта не взять все одно ни тюрьмой, ни сумой.

Короткую жизнь — Семь кругов беспокойного лада —
Поэты идут. И уходят от нас на восьмой.

фото: Joanna Stingray/Getty Images

Похожие публикации

  • Пьяццолла: С музыкой не разводятся
    Пьяццолла: С музыкой не разводятся
    Как-то великий гитарист Карлос Сантана сказал: «Музыка – это баланс мужского начала и женского. Женщина – это мелодия, мужчина – это ритм. Моя задача отправить их в постель, где всё, чем они станут заниматься, будет естественным и нормальным»
  • AC/DC: Монстры рока
    AC/DC: Монстры рока
    «Монстры рока», фестиваль, прогремевший 30 лет назад в Тушино и вошедший в Книгу рекордов Гиннесса, посетили миллион (!) москвичей. Потрясены были не только фаны, но и сами рокеры группы AC/DC, участники этого грандиозного события эпохи перемен
  • Не оставляйте стараний, маэстро
    Не оставляйте стараний, маэстро
    Идея, возможно, не сверхоригинальная – поговорить с любителем и фанатом, в данном конкретном случае – музыки, но нам показалось это интересно. Вениамин Сапожников, автор Story, фанат музыки, ответил на несколько вопросов нашего обозревателя