Автор: Диляра Тасбулатова
«Серьезному человеку» – лучшему, по мнению многих, фильму братьев Коэнов, повествующему о трудном «еврейском счастье», исполняется 15 лет.
…Да уж, счастья, то бишь череды несчастий, свалившихся на голову недотепы Ларри Гопника (оказывается, есть такая еврейская фамилия, странное совпадение с нашим жаргонным обозначением уличного хулигана) здесь сколько хочешь, хоть лопатой греби.
Жена требует развода, связавшись с другом дома, неким Солом, подозрительно излишне ласковым со своим соперником; дети те еще, пацан балуется травкой, девчонка ворует из кошелька папаши; на работе в провинциальном универе, где Ларри преподает математику, едва добившись места, ему тайно подсовывают взятку, впоследствии ею же и шантажируя. Ко всему прочему на бедолагу все время кто-то строчит анонимки, которые начальство «не может не принять во внимание»; а сосед-антисемит, типичный техасский реднек, присваивает себе кусок участка семейства Ларри. И, наконец, вишенка на торте – психически больной брат Ларри, поселившийся у него и постоянно исчезающий, чтобы вернуться в наручниках и в сопровождении копов.
…Ну и так далее и тому подобное, неприятности сыплются словно из рога изобилия на бедную голову нашего смиренного, как барашек на заклание, героя. Не жизнь, а «малина», как он это терпит, ума не приложу – другой бы давно руки на себя наложил. Ларри же, будучи современным Иовом, то бишь страстотерпцем, ни разу не посягнувшим на Бога как на строгого распределителя благ и наказаний, то бишь на высшую справедливость, стоически переносит неприятности, от мелких до крупных.
"Серьезный человек"
…Слушайте, господа, что я подумала-то: а может, этот «задрот», над которым кто только ни куражится, от его собственной семейки до начальства и соседа, и есть великий философ-страстотерпец? Как говаривал, извините, Кьеркегор, что, мол, в великом смирении Иова гораздо больше философии, чем во всем Гегеле. (Эка хватил, ехидничает мой внутренний голос, а подголосок возражает – Кьеркегор, философ-этик, просто так не скажет, он же не преп с кафедры научного коммунизма).
В финале же (фильм уже старый, спойлерить можно), ближе к которому всё более-менее разрешится, – соперник погибнет в аварии, Денни, младший отпрыск-хулиган, с честью пройдет бар-мицву, жена вернется, а на работе продлят контракт, – Ларри позвонит врач и сообщит, что неплохо бы обсудить результаты гистологии...
Вдобавок на городок надвигается торнадо: выйдя из офиса после звонка врача, Ларри видит, как люди высыпали на улицу и будто завороженные, подняв головы, уставились на грозовое небо, на смерч, приближающийся неуклонно и зловеще.
То есть все наши мелкие несчастья, даже предполагаемый рак (который еще можно вылечить) перед угрозой смерча – так, ерунда, хотя повеситься можно и из-за череды неприятностей, если они соберутся вместе, будто заговорщики, чтобы извести вас вконец.
Но, позвольте, господа. Если Ларри – современное воплощение Иова (у которого Бог отнял детей, имущество, а самого его поразил проказой, а потом вдруг всё вернул, наградив за величайшее смирение) – то этот, нынешний Бог, которого мы будто не замечаем из-за нашего неверия и приятных достижений цивилизации (которую он может опрокинуть в одну секунду), – еще страшнее, так получается? Я всё терпел, Всемогущий, ежесекундно вознося тебе молитвы и коленопреклоненно славя тебя, чтобы ты ни сделал, а ты на меня еще и торнадо напустил? Даже Иова, смиренного страдальца, жестоковыйный Всемогущий пощадил, ну а меня, Ларри Гопника, за что так наказываешь?
"Серьезный человек"
…Вот, как мне кажется, о чем этот великий фильм (великий, не спорьте). А не про то, как пишут иные американские критиканы, что, дескать, братья Коэны, показав провинциальное еврейское комьюнити в беспощадно сатирических красках, граничащих с карикатурой, таким образом изживают свои еврейские комплексы. Прикидываясь, что они европейцы по духу, хоть и евреи по происхождению, и таким образом «возвысившись» над всей этой провинциальной мишпухой, смехотворными персонажами из одесских анекдотов про тещу.
Чушь собачья. Навет, глупость, результат промытых мозгов. С другой стороны, именно критики дали фильму свой приз (Оскара он не взял, к сожалению), поразившись, что ранее малоизвестные актеры, тот же Майкл Стулбарг (Ларри) играют не хуже прославленных звезд, а порой и получше. С моей точки зрения, идеально, а что слегка карикатурно, тоже хорошо: Аллен вон никого не щадит, ни евреев, ни гоев, никого, а каких-нибудь там англосаксов вообще «третирует», проезжаясь по ним катком такой беспощадной сатиры, что только держись. Ни эллина, ни иудея, хе-хе, не пощадит, да что там эллины на пару с иудеями! Аллен по-хулигански может и с китайцами разобраться, ну или с корейцами, не побоявшись обвинений в ксенофобии.
Кстати, и у Коэнов в этом фильме есть такой, коварный типчик, студент-кореец, незаметно подсунувший несговорчивому преподавателю конверт с крупной суммой, а потом еще и подославший своего папашу, который обещает обвинить Ларри в получении взятки (которой, как утверждает папаша, они не давали, логика где, непонятно), если он не поставит его сынку «уд». Или, на крайний случай, в расизме. Вам смешно, а ведь это может означать конец карьеры закредитованного по самое не хочу бедняги, принципиального противника оценок по блату, из жалости и других посторонних соображений. Да что там карьера – дача взятки, как известно, чревата сроком.
«Серьезный человек» вышел, как я уже говорила, в 2009-м, когда вал обвинений белого населения Америки порой в несуществующих нарушениях еще не набрал такой силы: сейчас он уже приобрел трагикомическую остроту, почище чем у Коэнов в этом фильме. Ты виноват уж тем, что я небелый, и я могу воспользоваться своим положением и таки воспользуюсь, можешь не сомневаться. Привилегиями, впрочем, пользуются все – в любой стране, в зависимости от исторического периода с его идиотскими, как правило, законами – о сегрегации, например. Белые, черные, серо-буро-малиновые, какие угодно; богатые и бедные, студенты и преподаватели Гарварда (одну мы уже лицезрели, тетку-плагиатора, списавшую свои «труды» чуть ли не из Интернета, с зарплатой более миллиона долларов в год, ту самую, что талдычила, что массовые убийства зависят от «контекста»).
Это точно, что от «контекста» – рожденный в рабстве лет двести тому назад (да и сто лет назад родиться черным – тоже не сахар), какой угодно гений был обречен на галеры или раннюю смерть. Если за великим исполнителем Нат Кинг Коулом, гением чистого лиризма, от композиций которого растает любое черствое сердце, охотился Ку-Клукс-Клан (ККК сокращенно), куда уж дальше?
Но поскольку демократия (которая все же лучше тирании, заметьте) тоже может крениться, раскачиваясь, как маятник, достигая противоположного края, то теперь уже не ККК вешает людей за здорово живешь, а бездарный студент диктует свои правила преподавателю. А мужики садятся пачками за косой взгляд на женские коленки.
"Серьезный человек"
…Но вернемся, однако, к евреям. В самом начале фильма Коэны покажут мини-сюжет, никак не связанный с дальнейшим повествованием: в каком-то селении, неподалеку от Львова, давным-давно, в начале прошлого столетия, муж, еле добравшись в снежную пургу до дому, рассказывает женушке, что ему помог некий ребе, назвав его по имени. А жена сообщает ему в ужасе, что этот ребе давным-давно почил в бозе, а это – диббук, то есть зомби, злой дух. И втыкает в грудь постучавшегося в дом старика (того самого) нож, приняв его за оборотня. Раненый старик, пошатываясь, уходит в пургу, а Коэны, ничтоже сумняшеся, начинают свое повествование: 1967 год, провинциальная Америка.
Это предисловие с диббуком всех озадачило: что бы это могло означать, ломаем мы голову? Сами Коэны не дают ответа. Увидев фильм в первый раз, я подумала было, что они намекают на как бы ветхозаветное наваждение, вдруг пронзившее Ларри (а заодно и Коэнов), осознавшего себя евреем, а не только американцем: то есть человеком, почувствовавшим свои корни. Но почему тогда диббук?
Но может потому и диббук, что все повествование, с виду анекдотическое (но и драматично-трагичное тоже) намекает нам на то, что и подлинная вера стала фейком, «оборотнем», диббуком в своем роде. Особенно смешны в фильме раввины, несущие утешительную околесицу: всё типа наладится. Взгляни окрест – хорошо-то как. Твою ж мать, думает бедный Ларри, чего хорошего-то? Никто реально не может и не хочет помочь вконец запутавшемуся Ларри: вся надежда на последнего мудреца, ребе Маршака, к которому невозможно попасть, ему вечно некогда. Он, как говорит его секретарша, «думает».
Ясно, что Маршак окажется почти слабоумным дедушкой, который слушает поп-музыку и мямлит что-то нечленораздельное. Из чего можно было бы сделать далеко идущие выводы о «кощунственности» коэновского послания: собственно, некоторые американские критики (см. выше) такую попытку, правда, очень слабую (ввиду, видимо, общей неосведомленности и поверхностного образования) и предприняли. Размашисто приписав Коэнам национальные комплексы.
Но, может, как раз наоборот? И «Серьезный человек» – это попытка размышления о своей идентичности? Которой давно не существует? Или она все же кроется в глубинах бессознательного, кровь все-таки не водица? Не дает ответа.
Хотя, если мне не изменяет память, это первый их фильм на столь «специфическую» тему, опасную для ортодоксов. Остроумная параллель с ветхозаветным Иовом, где отныне его роль исполняет бедняга, мечущийся между формализмом и начетничеством раввинов, американским бюрократизмом и личными неудачами, – демонстрирует нам не только холодный блеск ума талантливых родственников, их сарказм и самоиронию, но и умение поставить глобальные вопросы существования цивилизации.
Конечно, можно было бы написать, окончательно запугав читателя излишней патетикой, что этот фильм, собственно, ни о чем ином, как о богооставленности (извините). Но, думаю, можно выразиться и проще, приземленнее: это о том, что никто уже не замечает, что небеса давно пусты, Gott ist tot, то есть Бог умер, как было нацарапано на стене одного берлинского сортира (еще раз прошу прощения).
Может, только в сцене бар-мицвы, снятой на грани возвышенного и смешного, появляется оттенок лукавой ухмылки того, чье имя евреи пишут, пропустив букву (Б-г) – понятно, что из благоговения, но, может, посмеиваются Коэны, – просто по традиции, ничего при этом не испытывая?
Б-г его знает.
фото: kinopoisk.ru
