Автор: Диляра Тасбулатова
Ровно 50 лет тому назад Франсуа Трюффо, - ныне классик и главная фигура знаменитой французской «новой волны», - выпустил в свет один из самых знаковых своих фильмов, «Американскую ночь».
Между тем, эта самая ночь, «американская» то есть, – вовсе не об Америке и ее бурных ночах, как может показаться человеку неосведомленному: на самом деле это всего лишь операторский термин, обозначающий один из многочисленных кинотрюков, когда ночь снимают днем. Просто дают чуть меньше света, чтобы зритель принял день за ночь. В прямом и переносном смыслах: то есть кино – это неправда, фикция, где день выглядит как ночь и наоборот, ночь как день.
Получается, что Трюффо, будучи киноманом, живущим исключительно кинематографом (как и вся его «тусовка» - ниспровергателей «папиного кино» во главе с их учителем, великим кинокритиком Андре Базеном, не говоря уже о легендарном Годаре), внезапно решает посягнуть на святое, то есть - на феномен движущегося изображения. Не он первый, конечно – в свое время это сделал сам Феллини в «Восьми с половиной», Вайда - в своей трагической исповеди «Всё на продажу», Уайлдер в «Сансет-бульваре» и пр.
Зато Трюффо – единственный из классиков, кто догадался снять водевиль на сюжет «фильма в фильме». Вместо трагедии, как это было у Вайды и Уайлдера, или (у Феллини, например) - экзистенциальной драмы вынужденной немоты Автора с большой буквы.
…В общем, некто Ферран, драмодел средней руки (которого играет, видимо, в качестве шутки юмора, сам Трюффо), ничем особо не заморачивается, - экзистенциальным ужасом перед «непознаваемостью бытия» уж точно - хочет поскорее, за шесть недель, спроворить очередной фильмец. С диким сюжетом - как сынок пристрелил папашу, приревновав его к своей юной жене, которая, ясное дело, этого папашу полюбила и решила с ним сбежать. Зато, как уже говорилось, режиссера этой чуши играет сам Трюффо, знамя новой волны и патентованный гений; главного актера, то есть ревнивца-сынка по имени Альфонс, - alter ego Трюффо, то есть Жан-Пьер Лео; не говоря уже о том, что во второстепенных ролях задействованы такие звезды, как Натали Бай и Жаклин Биссе.
Кадр из фильма " Американская ночь"
…И вот тут возникает интересный эффект - двойного зрения: Трюффо и издевается над всей этой ерундой, по сути фикцией (вроде наших сериалов о роковой любви олигарха к деревенской простушке), иронизируя над киношниками, которые относятся к своей работе, к съемкам, как к смыслу жизни, - и в то же время отдает им дань уважения. Какой бы фигней они ни занимались, кино – это святое: любое, даже с таким смехотворным сюжетом.
Недаром Ферран, распаковывая посылку, с умилением киномана смотрит на ее содержимое – то есть на книги о Бергмане, Орсоне Уэллсе, Хичкоке, Бунюэле etc. Это напоминает мне разговоры на провинциальных студиях, где, скажем, о Феллини говорят охотнее и увлеченнее, чем, может, на студии Чинечитта, где работал маэстро; о вдохновенных спорах о мировом кино и его гениях на окраинах нашей империи во времена застоя; о священной любви к феномену движущегося изображения – да хоть в захудалом советском поселке, не суть. Недаром девица-помреж уверенно заявляет, что, мол, бросила бы любого парня ради кино, но никогда – кино ради парня. Хотя, повторюсь, ЧТО они там снимают? Смех, да и только.
Трюффо, однако, идет еще дальше: эта лабуда с роковыми страстями, фам фаталь (еще бы – это ведь сама Жаклин Биссе!), над чем он, разумеется, посмеивается, - в то же время не только дань уважения киногруппе, но и истории кино, его мифам и звездам. Хотя нафабренный дедок в роли папаши-обольстителя пародиен, словно осколок старого Голливуда – с его парикмахерским шиком, обходительностью то ли вышколенного лакея, то ли парвеню в образе «аристократа». Незабвенный типаж Кларка Гейбла – скажем, в «Унесенных ветром», с этой его манерой заваливать партнершу в поцелуе «крест-накрест с откидом» и слишком ладно скроенных, как у дворецкого, смокингах. Верный себе, Трюффо еще и «разоблачает» эту элегантную, как рояль, развалину, в прошлом – мечту всех женщин, который оказывается … гомосексуалистом (как многие мачо на деле). Как, собственно, и мифы кино: я, говорит этот пожилой бонвиван, умирал в кино 80 раз, то насильственной, то естественной смертью, порой даже на электрическом стуле, застреленный, повешенный, взорванный и пр.
Кадр из фильма " Американская ночь"
В этом фильме, то есть на съемках очередной ерунды в его обширной биографии, он, однако, умрет уже по-настоящему, в автокатастрофе, мчась на автомобиле, чтобы не опоздать на съемки и не подвести группу. Будучи, как выяснилось, человеком профессиональным и ответственным. То есть картонное и фальшивое вдруг оборачивается трагическим – чтобы тут же стать комическим: погибшего Александра придется заменить дублером, и теперь уже его копию «убьют» понарошку. Из фальшивого пистолета, от «выстрела» которого он упадет в фальшивый снег-пену, политую из брандспойтов.
…Вопрос, который непременно задал бы автор-моралист – зачем мол, тратить свою жизнь на чепуху, на целлулоидные тени, - у Трюффо не возникает, несмотря на его сардоническую усмешку: жизнь – это и есть кино. И точка. Всё вранье, и тем не менее не жаль отдать ему жизнь. Даже так называемому «папиному кино» с его очевидной фальшью, натужным мелодраматизмом и неправдой. Больше таких фильмов, говорит Трюффо прямо и без обиняков, снимать не будут: отныне кино будет не мифологическим, а реалистическим, повествуя не о любовных томлениях, а, скажем, о судьбе брошенного родителями пацана (как его же автобиографический дебют, «400 ударов»). Оно выйдет на улицы и нацелится камерой на лица обычных людей, а не на гламурных кукол, напомаженных и набеленных, слово мертвецы, звезд; оно больше не будет врать и обманывать легковерную публику…
И все-таки жаль, скажет Трюффо, что этого больше не будет: кино зародилось как миф, мечта, уход от обыденности и должно остаться в этом качестве хотя бы как воспоминание.
«Американская ночь», видимо, потому и пленила публику, да и профессионалов тоже, что таит в себе противоположные интенции: что наша жизнь? Игра. Но и игра может быть трагичной, когда бездарный фигляр, среднестатистический голливудский обольститель погибает лишь потому, что не мог подвести группу, когда преданность своему делу затмевает тот факт, что дело-то пустяковое.
Как сказать, впрочем.
Этот двойной ракурс, когда Трюффо смотрит на своих подопечных (и в роли Феррана, режиссера фильма «Знакомьтесь, Памела», глупой мелодрамы, и уже в «роли» Трюффо, снимающего фильм о съемках фильма) с сарказмом и в то же время с неизбывной нежностью. Пошлые, живущие ненастоящей жизнью (так, кстати, считают строгие пуристы-моралисты, вроде жены ассистента, обвинившей группу в развратности и легкомыслии), всегда готовые на флирт с «последствиями», интересующие только кино, и только им, – вот вам портрет кинематографистов. От главного «демиурга», до последнего помрежа.
Это ведь еще и самопародия: круг Трюффо, даже если там водились завзятые интеллектуалы, жил только кино и больше ничем. Бесконечные споры и скандалы вокруг этого искусства, каким путем ему развиваться, что делать и кто виноват – на протяжении всех шестидесятых они только этим и занимались. И это не аутизм интеллектуалов, не замечающих живой жизни: ведь посредством теории и практики кино они как раз и познавали эту самую жизнь, сделав по ходу дела великие открытия. «400 ударов», полнометражный дебют Трюффо, потому и потряс «всё прогрессивное человечество» (как любили выражаться в газете «Правда»), что показал жизнь как она есть, без уловок женских романов и условно-картонных героев.
Кадр из фильма " Американская ночь"
…Из той самой посылки, откуда посыпались книги об Орсоне Уэллсе и Бергмане, недаром выпала и книжка, на обложке которой красовалась имя Годара, соратника и единомышленника Трюффо: забавно, что об «Американской ночи» он отозвался пренебрежительно. После его хамской выходки, что, мол, этот фильм – полное вранье и чушь собачья, они уже никогда не общались: через два года Трюффо снимет «неоклассику», «История Адели Г.», костюмный фильм в жанре высокой трагедии, Годар с головой уйдет в свои левацкие эксперименты, к концу жизни окончательно свихнувшись (в частности, на фигуре Мао), каким бы пиететом ни была овеяна его легендарная персона.
Ну а «Американская ночь» - может, неожиданно для самого автора, - стала знаменитой. Из трех номинаций на Оскар фильм выиграл главную – как лучший на иностранном языке; им восхищались такие «монстры» как Спилберг и Уйалдер; и даже известный критик Роджер Эберт, известный своей интеллектуальной неповоротливостью, на сей раз не устоял. Фильм стал знаменем киноманов – как один из лучших в жанре «кино о кино»: легкий и непритязательный с виду (посмотрите, кто не видел), он, по-видимому, задел в душах поклонников самого важного из искусств особую струну, когда мы и сами обманываться рады. Над вымыслом слезами обольюсь, как сказал один поэт.
фото: kinopoisk.ru
