Записала Татьяна Пинская, Париж
Булонь-Бийанкур – уютный и живописный пригород Парижа, который еще в конце XIX века приглянулся кинематографистам. Здесь снималось огромное количество фильмов, в том числе «Веселое воскресенье», «За пригоршню долларов» и «Профессионал» - с любимцем французов Жан-Полем Бельмондо. Именно здесь актер открыл музей своего отца – скульптора Поля Бельмондо.
Сегодня вы по праву являетесь патриархом французского кино. А кого вы считали таковым, когда были молоды?
– Моим кумиром всегда был мой отец. Сколько его помню, он постоянно работал: с раннего утра и до глубокой ночи. А труд скульптора – ох и тяжелый! Таскать песок, месить глину, делать формы… После кончины отца осталось 259 скульптур, 444 медали, 878 рисунков и эскизов. Он был продолжателем великих классических традиций. Вот этот золотой медальон, который на мне, он сделал мне на память (показывает медальон и еще кучу брелоков на золотых цепочках, красующихся на его шее, – кстати, тут же и золотая боксерская перчатка, и массивный перстень). Этот перстень принадлежал моей маме. Я ношу на груди память о дорогих мне людях. Мама была строгой, и нам, детям, частенько от нее доставалось, чего я не могу сказать об отце, который нас никогда не наказывал и не ругал. На моей памяти он вышел из себя один-единственный раз, когда мой сын Поль, которого мы назвали, конечно же, в честь деда, и которого он безумно любил, в семилетнем возрасте отвязал надувную лодку и уплыл в море. Вот тогда отец действительно рассердился!
Парню сильно попало?
– Ну, нет. Рукоприкладством у нас в семье никто не занимался, но отец отругал его. Мой сын до сих пор вспоминает этот случай. А я вспоминаю, как по воскресеньям ходил с отцом в Лувр и там познавал искусство. Отец рассказывал мне о художниках и скульпторах, и многое я помню до сих пор. Папа был для меня настоящим авторитетом. Хотя он и был заядлым консерватором и практически никогда меня не хвалил, поскольку не считал кино серьезным жанром, и частенько приговаривал, что актеру нужно, прежде всего, состояться на сцене театра. В начале моей карьеры меня это сильно обижало, но зато впоследствии помогло не заболеть «звездной» болезнью.
Может, дадите совет начинающим молодым актерам?
– Не нужно никому ничего доказывать, просто занимайтесь любимым делом. Не забывайте «выключать звезду», когда возвращаетесь домой к близким, а еще лучше – вообще ее не включать! Я вспоминаю свои съемки с Жаном Габеном! Он был великим актером, но я никогда не видел и не чувствовал, чтобы он пренебрежительно относился к другим. Также и Лино Вентура. Это были актеры высокого класса, на которых я стремился равняться в юности.
Правда ли, что в соперничестве с Аленом Делоном за роли в кино и за женщин вы дошли до того, что даже не разговаривали с ним какое-то время?
– Неправда. Когда мы снимались вместе, он всегда был уважителен ко мне. Относительно других – не скажу, не был свидетелем, но со мной Делон был корректен. Мы иногда устраивали боксерские спарринги. Иногда он выходил победителем, иногда – я. Мне, конечно, приятнее вспоминать, когда я выигрывал.
А почему вы не снимались в Голливуде?
– Меня звали туда не раз, но предлагали лишь роли аферистов и мошенников, а таких «героев» мне и во французском кино хватало с лихвой. Зачем для этого ехать за океан?
Как вы относитесь к своему возрасту: уважаете его, ворчите, что молодость прошла, или радуетесь, что наконец-то появилась возможность отдохнуть?
– Отдыхать пока рановато – много еще дел впереди предстоит. Для меня действительно было очень важным открытие музея скульптур моего отца. Он был очень скромным, не любил публичности и при жизни никогда не выставлялся. Много лет я пытался организовать его выставку с моей сестрой Мюриэль и братом Аленом, и только сейчас нам это удалось. Ведь это не просто музей скульптур – в нем будет интересная инновация. Мы выставляем там скульптуры для незрячих людей – с выдавленными на них специальным шрифтом подписями. Для меня это очень деликатная тема, поскольку с возрастом моя мама потеряла зрение. Порой, когда по телевизору показывали кино, я садился рядом с ней и рассказывал, что происходит на экране. Но если сцена мне не нравилась, то я ее тут же «переделывал» на свой лад. Мама догадывалась о моих уловках, она была слепая, но не глухая, и слышала диалоги, но была благосклонна и лишь посмеивалась. Каждый день я покупал ей все выходящие журналы и читал вслух, поскольку она хотела быть в курсе всех событий! И когда попадались статьи о моих работах, она очень им радовалась - так как всегда гордилась моими успехами.
Жан-Поль Бельмондо с братом Аленом и племянником
… и наверняка корила актера Андре Брюно, друга вашей семьи, который, прослушав вас, как-то сказал, что вы абсолютно бездарны?
– Я рад, что он ошибся.
Что вы не знали о возрасте в молодости, и что для вас стало открытием сейчас?
– Недальновидность. На сьемках «На последнем дыхании» мы с Джин Сиберг отчаянно веселились и частенько перешептывались, кивая на Годара, мол, этот фильм – полное фуфло, и он никогда не выйдет на экран. Все потому, что в фильме не было сценария, и практически все сцены импровизировались. Мы снимали в обычном отеле, там не было практически никакого освещения. В сцене мы могли делать, что угодно, прятаться под одеяло, или за штору, ходить по номеру, выглядывать в окно. Оператор ничему не удивлялся. Мы делали, что хотели, потому что не относились к этой работе всерьез. Как же мы тогда ошибались!
Да, мудрость, как и седина, приходит с годами… Кстати, о вашей роскошной седине: вам никогда не приходила в голову мысль ее закрасить? Что вы думаете о мужчинах, красящих седые волосы в надежде казаться моложе?
– Нет, такие мысли меня не посещали. Что может быть более жалким, чем скрывать свой истинный возраст?
В каком возрасте вам было (или есть) наиболее комфортно?
– Когда мое тело мне полностью подчинялось. Проблема в том, что актеры никогда не щадят себя, отдавая кинематографу много энергии и сил. Актеры считают, что они бессмертны, и с ними ничего не может случиться. Увы, в отличие от наших экранных героев, с годами мы стареем, но по молодости никто об этом даже и не задумывается.
Многие актеры (а особенно актрисы) после определенного возраста уходят «в тираж» - их никто не хочет снимать. Столкнулись ли вы с таким отношением к себе?
– Знаете, сколько бы вам не было лет - стареет лишь ваше тело, и это, конечно же, неприятно... А когда стареет душа, тут уже приходится туго. Когда у меня случился инсульт, я в течение десяти месяцев не мог вымолвить ни слова и лежал пластом… Мне стало по-настоящему страшно, что я больше не смогу говорить. И тогда я решил «включить» себя еще раз – и снялся в фильме «Человек и собака», чтобы самому себе доказать, что я еще что-то могу. Это помогло мне выкарабкаться из бездны. Несколько лет назад сын Поль предложил сделать документальный фильм о моих первых съемках в Италии, Франции, Бразилии. Мы взяли роскошный автомобиль и отправились в путешествие. Я рассказывал Полю о съемках того или иного фильма. О разных смешных случаях, о каскадерских трюках. Так появился фильм «Бельмондо глазами Бельмондо».
Это подведение итогов?
– Как видите, несмотря на все удары судьбы, я продолжаю любить жизнь и радуюсь каждому прожитому дню. Вокруг меня мои родные и близкие: сын Поль с детьми и мои верные друзья, жаль, что ушел Шарль Жерар, с которым мы дружили больше шестидесяти лет! Можете себе представить такое? И у нас всегда находилась тема для разговора! Конечно, были и размолвки, с кем не бывает, но мне его очень не хватает, моего дорого Шарло. Я не боюсь смерти, потому что у меня была счастливая жизнь. Мне хотелось бы просто заснуть и не проснуться в своей собственной постели.
Жан-Поль Бельмондо и Татьяна Пинская
Давайте лучше о приятном поговорим, как вы отметили 87-летие?
– Пока у меня хватает силенок задуть свечи, но нужно сказать, что их было немного, символические цифры на торте и несколько свечей. Мне прислали поздравления на инстаграм сына Поля мои друзья - Робер Де Ниро, Жан Дюжардан, Пьер Ришар, а также миллионы незнакомых мне людей со всех стран света. И я их всех очень благодарю. Меня часто спрашивают «Как стать самым популярным актером?» Но я не знаю ответ на этот вопрос, ведь главное быть естественным в игре, а все остальное решит за тебя публика. Это она награждает артистов своей любовью и аплодисментами. У меня это произошло, и я бесконечно этому рад.
Вам никогда не бывает грустно?
– Стараюсь не давать себе спуску. Всегда стискиваю зубы и говорю себе: «Еще есть силенки побороться!» В конце прошлого года я повредил ногу, и пока она еще не восстановилась. Но каждое утро я, сидя в кресле, выжимаю гантелю по многу раз, поскольку заниматься спортом – это обязательный ритуал.
А мысли пойти в политику у вас не возникало? Были ли в вашей жизни такие соблазны?
– Политика изменчива. Нужно уметь сдерживать свои обещания, и не всем это удается. Тем более, что люди, которые тебя выбирают и рукоплещут, завтра могут стать твоими врагами. Нет, этот пост меня никогда не привлекал!
Как вы относитесь к России?
– Я был в вашей стране много лет назад – в Москве и Ленинграде. Мне очень понравилось. И города понравились, и люди. Я конечно русский язык не понимаю, но та теплота и позитивная энергия, с которой меня принимали, тронула до глубины души. И я рад, что фильмы, в которых я снимался давным-давно, до сих пор смотрят зрители. Ведь самое главное, что от нас остается - это память!
фото: Владимир Сычев, из архива Татьяны Пинской
