Беседовала Татьяна Пинская, Париж
В мире моды практически невозможно найти человека более популярного и знаменитого, чем Пьер Карден. Мода - его призвание. Но кроме таланта нужно отметить особую притягательность этого человека, некую харизму, которую, увы, не часто встретишь у людей талантливых и добрых душой...
Лозунг Пьера Кардена «Всегда и во всем быть первым и лучшим». И вся его жизнь - это стремительное движение вперед и вверх. Мэтр обладает феноменальной памятью в свои 97 лет и помнит интересные истории, которые случались с ним много-много лет назад.
Вы - корифей в области моды, семьдесят четыре года работы - это не шутка. Как удается успевать все на протяжении многих лет?
- Все дело в ритме жизни.Семьдесят четыре года назад я был самым молодым человеком из модельеров, а сейчас являюсь самым старым. Зато сегодня я работаю на одного «патрона», то бишь себя.
Вы пользуетесь социальными сетями и новыми технологиями?
- Обожаю айфон и инстаграм @pierrecardinofficiel, только не умею так быстро набирать текст, как вы, но за технологиями – будущее. Вот смотрите, на 27 апреля была назначена премьера документального фильма «Дом Кардена», из-за карантина ее перенесли на 21 сентября 2020 года в Theatre Chatelet. Мы оповестили своих зрителей через интернет в течение нескольких минут.
Как складывается ваш обычный день?
- Я просыпаюсь в шесть утра и все утро работаю с бумагами, просматриваю счета. Не забывайте, что я был счетоводом в «Красном кресте» в 1942 году, и бухгалтерия мне пригодилась. Затем я обедаю и гуляю у себя в саду, если погода позволяет, если нет, то читаю, слушаю музыку. После обеда у меня назначены встречи или поездки. Но сейчас из-за карантина короновируса я не могу покидать загородный дом под Парижем, поэтому много времени провожу у телевизора и смотрю новости. Каждый день сводки, как с поля боя во время войны. Хотя это и есть бактериологическая война, как сказал в своем выступлении французский президент. Моя душа болит за всех французов, итальянцев, русских и конечно моих родственников, проживающих в Италии. Людям XXI века выпали тяжелые испытания. Я сохраняю спокойствие и напоминаю людям, что все проходит - войны, катаклизмы, закончится и этот период, но нужно быть солидарными и не забывать о своих близких и людям в возрасте, которым может понадобиться ваша помощь. Поэтому если вас одолеет печаль, то позвоните по телефону и поддержите того, кому еще тяжелее, и вам станет легче на душе.
Вы живете один в своем доме?
- Мой младший племянник Родриго помогает по дому, а секретарь Жан Паскаль руководит делами в кабинете. Предельно важно, если вы находитесь в изоляции, иметь четкий план действий. Работа для меня - лучший отдых. Я рисую, чтобы отвлечься. Карандаш и бумага всегда под рукой.
Спасибо вам за теплые слова и поддержку. Вы были настоящим мастером по костюмам для кино...
- Моей страстью всегда был театр, но кино я тоже любил и делал костюмы для многих картин: «Принцесса Клевская» с Жаном Маре и Мариной Влади, «Очень важные персоны» с Элизабет Тейлор и Ричардом Бертоном. Для обожаемой Жанны Моро создавал платья в фильме «Банановая кожура», «Мата Хари, агент X21», «Бессмертная история» Орсона Уэллса. Однажды меня пригласили в Рим, где я познакомился с Паоло Пазолини и тогда еще никому не известным Франко Дзеффирелли, работавшим у Лукино Висконти. Это были прекрасные собеседники.
И в то же время вы встретились с режиссером Жаном Кокто...
- Да. Он собирался ставить «Красавицу и чудовище». Тогда манекенщиков - мужчин не было, это считалось плохим тоном и наталкивало на кривотолки о гомосексуализме. Поэтому я шил и примерял на себя костюмы героев, в том числе и костюм для Жана Моро. Жан Кокто был деликатным человеком, особенно в отношениях с новичками. Он создавал вокруг них особую ауру, и человек чувствовал свою «значимость».
В шестидесятых годах с легкой руки ансамбля «The Beatles» молодежь стала носить пиджак без воротника. Это был безумно модный стиль у битников. Оказывается, эта творческая удача принадлежала вам?
- В конце пятидесятых появилось течение «модернистов». Это были молодые люди от двадцати до тридцати лет, обожавшие джаз, французские фильмы и модную одежду. Они всегда выделялись из толпы. Сокращенно их называли «моды». В тот период вышел фильм «Сладкая жизнь», и все носили мягкие короткие пиджаки из льна со спадающими плечами и прямые брюки. На мой взгляд, это было не очень эстетично. Я все думал, как бы придать мужскому костюму новый облик? Однажды я был на приеме у президента Индии - Джавахарлалу Неру и обратил внимание на его костюм. Мне показалось интересным сочетание в его одежде элегантности и комфорта. И я решил сделать что-то вроде этого для молодежи - костюм без лацканов. Это придало костюму стильность. Правда, добавил туда рубашку с высоким воротником. В 1963 году «The Beatles» выступили в Лондоне, в концертном зале «Палладиум» в серых костюмах с темной оторочкой, белых рубашках и тонким галстуком-селедкой. Фанаты ансамбля, увидев на своих любимцах новые одежки, раскупили на следующий же день все костюмы в моем магазине «Адам». Я стал делать такие же костюмы из вельвета и бархата. А брюки специально заузил внизу, и это сразу стало узнаваемым стилем.
То есть благодаря ливерпульцам вы ввели новую моду?
- Это было хорошим совпадением. Самое главное – никогда не делать то, что делали другие. Пусть у вас будут вещи, которые могут нравиться или не нравиться, но главное, чтобы они были сугубо новыми, имели свой стиль и были узнаваемыми. Что касается узких брюк, то сначала многие их не принимали и критиковали. А теперь говорят, что это было новое течение в моде.
А песни «The Beatles» вам нравились?
- Конечно! Весь мир их слушал. Многие песни стали классикой. Столько времени прошло с тех пор! Уже выросли внуки тех молодых людей, что щеголяли в узких брюках.
Вы первым в шестидесятых годах применили геометрический рисунок на платьях…
- Да, это было время космоса. Я изобретал все новые модели, некоторые мои платья повторяли силуэт ракеты. Кстати, в 1967 году для одного из них я придумал вышивку в виде двух литер, и в прессе меня обвинили в вульгарности. Сегодня же поместить свой логотип на одежде считается удачным решением. Вот что значит течение времени!
Вы сумели в брежневскую эпоху – время, когда был опущен «железный занавес» - побывать в Советском Союзе...
- Это случилось в шестидесятых. Мне самому было интересно приехать в Советский Союз. Я, правда, предупредил советского посла в Париже Сергея Виноградова о том, что никогда не был коммунистом. На что господин Виноградов сказал: «Знаете ли, для Коммунистической партии это ничего не решает – одним коммунистом больше, одним меньше».
И что вам запомнилось в той поездке?
- Участие моих двухсот манекенщиц в дефиле «Пьер Карден идет!» на Красной площади. Они маршировали вместе с красноармейцами перед 10 000 зрителей. Такое не забывается! Всего я был в России - 28 раз, а земной шар объездил - 27 раз!
В Париже все знают ваш ресторан «Максим». Расскажите историю?
- О «Максиме» вышла отдельная книга, ведь у него такая история! В конце XIX века, на улице Руаяль в доме номер 3 итальянец с курьезной фамилией Имода (что за совпадение - кругом мода) держал небольшой магазинчик. В 1890 году в день национального праздника Взятия Бастилиии, Имода взял да и вывесил германский флаг. Конечно французы возмутились, их можно было понять. На главной улице Парижа висит знамя бошей! В общем, флаг сорвали, а самого Имоду изгнали из страны. А на его месте открыли «революционный бар», где барменом был Максим Гайяр.
И все стали говорить «Пойдем к «Максиму», посидим у «Максима». Так это слово быстро вошло в лексикон, что пришлось сделать вывеску «Максим». Это место стало очень модным. Центр Парижа, а рядом знаменитый собор Святой Магдалены, где по воскресеньям собиралось все светское общество. После мессы шли в «Максим» барон Лепник, маркиз де Дион, принц де Саган, герцог де Морни... Затем в 1904 году уже после смерти Гайяра ресторан продали англичанам, но новые хозяева все оставили по-прежнему. И в этот период уже появилась роспись – нимфы, павлины на стенах, лепка на потолке, зеркала, бронзовые цветы, столбы из красного дерева. Конечно же особый шик добавляли цыгане. Это было очень модно - сходить в «Максим» и послушать цыган. Из гастрономического шикарного ресторана «Максим» превратился в модный салон. Публика приходила туда разряженная во фраки и белые галстуки. В качестве платы здесь принималась любая валюта, и осталось воспоминание, как Чарли Чаплин расплатился однажды за вечер кольцом с бриллиантом. Захаживали в «Максим» Федор Шаляпин, Сара Бернар, Энрико Карузо. Затем в 50-х годах архитектор Луи Марнес перестроил ресторан. А в семидесятых годах ресторан стал моей собственностью.
С тех пор блюда не изменились?
- Нет, блюда все те же.
А кроме цыган, какая еще была музыка?
- И музыка менялась и гости… Были модным танго и степ, затем вальс появился, всегда звучал французский шансон. Были спортсмены и летчики, а также приходили актеры кино: Жан Габен, Рене Клер, Жан Кокто.
А что сделали вы для того, чтобы поддержать исторический имидж ресторана?
- Я открыл на улице Габриель Резиденцию «Максим». Там есть номер люкс в 400 квадратных метров: стены из ценных пород дерева, обработанного в XVIII веке, и мебель в стиле Буль. На втором этаже Бель эпок с редкой антикварной мебелью и на последнем этаже Резиденс комнаты, которые я оформил в стиле футуризма. Ресторан в резиденции называется «Атмосфера».Также есть пароход «Максим», который ходит по Сене. Кроме экскурсии, там можно вкусно поесть.
Не зря вас тянет к ресторанам, ведь ваш отец был производителем вина?
- И меня бы эта участь постигла, но родители переехали из Венеции во Францию, и здесь уже на французской земле я понял, что хочу заниматься творчеством. Да, возможно останься я в Италии, то был бы винодел Пьеро Кардин, а здесь я стал Пьером Карденом, так пишется моя фамилия на французский лад.
А вам какие вина нравятся?
- Предпочитаю белые, типа Puilly fuisse. Но дома у меня нет погреба, в основном все вина хранятся в «Максиме», а там, поверьте, выбор достойный!
А в отношении кухни?
- Самая что ни на есть простая. Не откажусь от хорошо приготовленной пасты, не забывайте, я ведь настоящий итальянец! И хотя вырос во Франции, но блюда с соусами не люблю.
Вы выпускаете одежду, мебель, ставите спектакли, у вас своя марка сигар, своя линия парфюмерии. Есть ли область, в которой вы себя не проявили?
(Задумывается). Если ставлю цель, то я обязан ее достичь. Однажды я подумал о том, что скоро обычная вода станет дороже нефти и купил несколько источников в горах. Теперь пью свою собственную воду «Максим», очень вкусная, кстати.
Вас связывала давняя дружба с балериной Майей Плисецкой. Вы были поклонником ее творчества?
- Майя уже легенда, мифическая звезда, как Грета Гарбо. С первого же момента, когда я увидел ее на большой сцене, я влюбился сразу и безоговорочно и стал создавать платья и костюмы, как сценические так и повседневные. Наша дружба протянулась на многие годы. Мы часто встречались в Париже, Москве и других странах, где Майя была на гастролях - делились своими впечатлениями, Майя рассказывала все свои чаяния о жизни тогда еще в СССР. Я был поражен ее бытом, когда впервые посетил Москву и увидел, что великая балерина живет в крохотной квартирке. Звезда, заслуживающая дворца!
Какой балет самый любимый?
- «Кармен». Я смотрел этот балет в исполнении многих артистов, но так, как танцевала Майя, не видел никогда! Это было в Авиньоне в 1971 или может 1972 году, точно не помню… Хореографом был Альберто Алонсо, музыка Бизе в обработке Щедрина. Какая это была Кармен! В ней сочетались жажда жизни, страсть, трагедия, смерть. И спектакль был построен со всей строгостью классического русского балета. Я был ошеломлен, точнее, сражен балетом и танцовщицей. Когда занавес закрылся, Надя Леже, русская жена художника Фернана Леже, увидев мои восторженные глаза, повела за кулисы и представила Майе Плисецкой. Я увидел женщину исключительно элегантную, красивую, с точеным профилем и шеей, словно с портретов Модильяни. Она не говорила ни по-английски, ни по-французски, но мы почему-то понимали друг друга. Женщина с телом шестнадцатилетней девушки! Вы представляете, какая это модель для мастера?! И я стал творить для нее. И это было чудом и радостью. Вы никогда не видели Майю в «Лебедином озере»? Это сказочно! Ни одна балерина в мире не исполняла эту роль столь чувственно.
Вы говорите прямо как заправский балетоман! Видели также другие спектакли?
- А я и не скрываю, что интересуюсь балетом. И считаю, что русской школе классического балета нет равной в мире. Я часто приезжал в СССР в эпоху Л.И. Брежнева. Меня принимали хорошо, но я был капиталистом в глазах советских людей. Тогда была сильная пропаганда. Майя критиковала советское правительство. Она зарабатывала для СССР крупные суммы денег, а получала копейки. Мало того, даже ту малую толику подарков, которые получали артисты, нужно было сдавать при въезде в страну. Это было настоящее грабительство. Я, увидев такую несправедливость, предложил ей в 1973 году выехать в турне, которое организовал специально для нее. Правительство было недовольно, но почему-то Майю отпустили, решили, вероятно, не связываться, чтобы не вызвать в мире скандал. Плисецкая приехала в Париж и в течение нескольких месяцев танцевала в балете «Юнона и Авось». Все прошло замечательно. Я, не теряя времени даром, стал делать костюмы для Майи для последующего спектакля «Дама с собачкой». Она всегда терпеливо переносила долгие примерки. Когда пришла пора расставаться, я помню, мы проходили по площади Согласия, Майя сказала мне: «Пьер, мне так грустно, что я покидаю Париж, город, который мне так нравится…Но я обязана вернуться, иначе мои близкие пострадают». Мне стало ужасно больно за нее. Ведь люди творческие должны жить и творить там, где им удобно и приятно. Ведь страна не должна быть тюрьмой, она должна радовать человека и вдохновлять на подвиги. Майя любила свою страну, но страдала от несправедливости. Было еще много встреч, и когда в июле 1991 года, буквально за месяц перед путчем, я сделал дефиле на Красной Площади, то Майя также присутствовала. Она была восхищена зрелищем грандиозного спектакля. Ведь раньше здесь проходили лишь одни военные парады! И это тоже была победа! Майя радовалась за меня так же, как я за нее.
- Стиль – это личность, а красота... У каждой расы свое представление о ней – для европейца это длинные ноги, огромные глаза, для азиата – раскосые глаза и маленькие ступни, для африканца – проколотые губы и нос. Понятие красоты – сложное понятие. Мне кажется, многие инстинктивно ищут себе противоположных. Блондины – брюнеток и наоборот. Узкоглазые – круглолицых.
Модные критики утверждают, что французы уже не создают моду, все идеи принадлежат англичанам, японцам, итальянцам…Что вы думаете по этому поводу?
- Я не согласен с этим. Скажите, неужели Пабло Пикассо, который жил и творил во Франции, но не был французом, не любил Париж? Разве, чтобы создавать французскую моду, нужно быть французом, а итальянскую моду - итальянцем?
Согласна. Скажите, это вам принадлежат слова «Платье – ваза, в которую вместо воды помещаю женское тело»…
- Да. Я могу сделать «вазу» любой формы – круглой,четырехугольной, острой. И тело входит в эту форму. Это же материя. Я не одеваю тело, я работаю как скульптор. Сделать платье по размеру – еще не настоящий шик. Вот если платье будет хорошо сидеть на теле любой женщины, это достижение автора!
фото: из Архива Пьера Кардена
