Радио "Стори FM"
Елена Камбурова: «Я верю в чудеса, и они случаются!»

Елена Камбурова: «Я верю в чудеса, и они случаются!»

Беседовала Юлия Васильева

«Деточка, как хорошо, что вы не фифа!» - такими словами встретила при знакомстве мою героиню Фаина Георгиевна Раневская, с которой вскоре они стали подругами.

В этом интервью с «голосом эпохи» Народной артисткой России Еленой Камбуровой много уникальных историй - и про Раневскую, и про Окуджаву, и про Левитанского, и про Высоцкого, и даже про Пушкина с Ахматовой. Мы беседуем, и я начинаю сомневаться, точно ли 2022-й год на календаре...

«Подлинные чудеса не шумны. И самые важные события очень просты», - слова из "Маленького принца" Экзюпери. Театр музыки и поэзии Елены Камбуровой ведь тоже появился бесшумно, как чудо?

- Этот театр появился чудом! Я работала себе и работала с сольными концертами, но мне хотелось, чтобы рядом со мной были бы еще и люди, исповедующие такие же жизненные и творческие принципы. Осуществить это было не так просто. Но тем не менее постепенно стали появляться люди одной со мной системы координат. Я начала представлять их на разных площадках, на Всероссийском конкурсе актерской песни, - и постепенно сложился небольшой коллектив. И однажды на встрече с мэром Москвы Юрием Михайловичем Лужковым я совершенно неожиданно для себя самой выступила и сказала, что нам нужен театр. Это было даже немножечко странно с моей стороны: разве возможно говорить о театре, когда нет ни одного спектакля, ведь театр - это именно спектакли! И тем не менее, сошлись звезды, меня пригласили к Юрию Михайловичу, я еще раз озвучила свое желание, и нам предложили здание по адресу Калининский проспект, дом 13. И тут я... отказалась, мотивировав отказ тем, что это помещение слишком большое для театра, который мыслился мне как камерный. И все-таки они продолжали настаивать на этом адресе. Но слава богу, "Росуголь", который там находился, всячески сражался за свое помещение, и для нас стали подыскивать новые адреса. Мы посмотрели очень много помещений, но когда я впервые вошла в здание напротив Новодевичьего монастыря, где тогда находился кинотеатр "Спорт", когда я увидела роскошную люстру, которая до сих пор у нас висит, когда я ощутила эту камерность, - тотчас сказала: "Да! Это то, что нам нужно!"

luna.jpg

Какое было чудо, когда мы, еще не имея ни одного спектакля, а только сольные концерты, вошли в этот театр! Впереди был масштабный ремонт, и это тоже целая история...

Я верю в предначертанность. Невероятно! Каждый раз смотрю на Новодевичий монастырь, напротив которого находится наш театр, и поражаюсь. На месте дома, где расположен наш театр, была церковь, и, я надеюсь, мы ничем не посрамили это намоленное святое место.

Начать формировать репертуар с классики - Шуберта и Шумана - было смелым и совсем неконъюнктурным шагом.

- К нам пришел Иван Поповски, интересный режиссер, который на тот момент уже работал в Театре Фоменко. Когда он услышал, как поют наши актрисы, у него возникла идея первого нашего спектакля «Грезы» - концерта-фантазии по песням Шуберта и Шумана. Далее родился спектакль «Времена... Года...» - концерт без слов на музыку Вивальди, Гайдна, Чайковского и Пьяццоллы. И затем - потрясающая «Земля», разговор с вечностью, постановка по произведениям Баха. А до этого «Антигона» по Софоклу. Мы никогда не формировали репертуар по принципам конъюнктуры, рыночного спроса, на потребу публике. В творчестве компромиссы для меня неприемлемы.

Так постепенно мы создавали свой театральный репертуар. Появились и мои сольные спектакли. Театр наполнился живой энергией.

У театра есть такая особенность - наши спектакли идут очень подолгу, мы редко убираем их из репертуара. Интерес публики к ним не ослабевает.

Служить доброму и светлому - во многих интервью вы повторяли, что это миссия вашего театра. Сложно этот вектор сохранять?

- Легко - когда рядом люди, которые разделяют твои ценности, понимая важность того, что здесь происходит. Тем, кто сюда приходит, уютно в нашей системе координат.

Пошлость и грубость - это то, перед чем мы закрываем двери! В театре важно сохранить чистоту.

Мы готовили спектакль «Снился мне сад» и дали этот материал одному режиссеру, но когда я увидела результат ее «трудов», то пришла в ужас, - и это был единственный подобный случай! Режиссер настаивала: «Как же так - ведь потрачены и время, и силы, и ресурсы!», но я была непреклонна. Мне хватило сил сказать категоричное «нет». Какое-то время после этого негативного опыта спектакль «отстаивался», и уже потом мы решили все же поставить его заново. В такие моменты я становлюсь бескомпромиссной. Главное - сохранить себя.

Вы знаете, необходим внутренний нравственный камертон! Когда мне предлагали какие-либо песни, я мысленно ставила их рядом с песнями Новеллы Матвеевой, Булата Окуджавы, Микаэла Таривердиева и, понимая, что рядом они не могут находиться, сразу отказывалась. Эти авторы были и есть мое мерило ценностей. Редко кто способен быть рядом с ними в моем сердце.

Красной линией в спектаклях театра проходят стихи вашего друга Булата Шалвовича Окуджавы...

- После первого спектакля «Грезы» я попросила наших ребят выучить песни Окуджавы - они выучили, спели, - так родилась идея одного из самых популярных наших спектаклей – «Капли Датского короля». И я даже не представляю, как можно с ним расстаться! Впоследствии появилась и моя сольная программа «Мой Окуджава». Ставили спектакль по стихам Давида Самойлова, у нас постоянно идет программа по стихам Юрия Левитанского, которую мы повторяем и повторяем. Времена меняются, а актуальность строк великих поэтов остается.

2.jpg

Времена не выбирают, Елена Антоновна?

- Нет. «В них живут и умирают. Большей пошлости на свете нет, чем клянчить и пенять. Будто можно те на эти, как на рынке променять».

Юрий Левитанский произнес как-то: «Спаси меня, моя работа». И сейчас как раз то время, когда именно работа спасает от всего того негативного, что воцарилось вокруг нас. Мы трудимся и этим спасаемся.

Театр - убежище души?

- Абсолютно точно! И для зрителей, и для актеров, и для музыкантов. Но чтобы театр был таким убежищем души, важно работать в нем, ставя во главу угла эту цель, всегда помня о ней и с ней сверяя каждый шаг, каждый выбор - текста, музыки, автора...

Знаете, я всегда очень любила Высоцкого, но мне и в голову не приходило, что я могу петь его песни! И вот случайно в одном фильме меня все же попросили исполнить его песню «Прерванный полет». Потом в мой репертуар вошли и другие песни Высоцкого. Я очень люблю французского певца, актера, режиссера Жака Бреля - для меня он воплощение самых фантастических творческих и человеческих черт. И так у нас родилась программа – «На свой, необычный манер», в которой песни Жака Бреля и Высоцкого сменяли одна другую. У них похожи и биографии, и характеры, и даже некоторые высказывания.

Это и есть наш театр!

Или Юлий Ким - один из наших авторов, которого я очень люблю, по чьим стихам мы создали «Ким-спектакль», который играем по сей день с большим успехом, - и иногда, будучи в Москве, сам Юлий Ким выходит в конце спектакля на сцену и поет вместе с нами. Это очень трогательно!

Кто ваша публика, как сейчас говорят «целевая аудитория»? Это поклонники Окуджавы и Баха?

- Это люди, которые дышат одним с нами воздухом. Это люди, которые нам доверяют.

Кстати, мы не ограничиваемся прошлыми столетиями - скажем, наша программа «СТИХИйный век» по поэзии XXI века поставлена Денисом Сорокотягиным, который пришел к нам актером и постепенно стал и режиссером.

Очень люблю наш спектакль «Победа. Реквием», состоящий из довоенных, военных и послевоенных песен, неизменно вызывающий слезы у зрителей.

4.jpg

Не хватает в современном театре историй, которые лечат душу?

- Сейчас как никогда нужно этим заниматься. Именно поэтому придумалась программа, которую я планирую показать в ближайшем будущем, и называется она «Великая нежность» (или «Цветы и шмели»). Она посвящена природе - той, что лечит душу, той, что как будто нема, но способна сказать больше, чем кто-либо. Например, в эту программу войдет стихотворение «Лошадь» Маяковского. Я очень боялась его исполнять - как и Высоцкого в свое время, но ничего, по-моему, справилась. Ведь Высоцкий - это совсем не только и не столько трибун, а очень нежный поэт, в некоторых песнях он предстает абсолютно лиричным и даже беззащитным. У него абсолютно обнаженная душа поэта...

Елена Антоновна, что сказал бы или спел Окуджава, живи он сегодня?

- «Совесть, благородство и достоинство - вот оно святое наше воинство. Протяни ему свою ладонь, за него не страшно и в огонь. Лик его высок и удивителен, посвяти ему свой краткий век. Может, и не станешь победителем, но зато умрешь как человек...» Окуджава для меня - это моя страна. Страна, где мне хорошо, уютно. Он говорит то, что и я думаю и ощущаю, но лучше его не скажешь.

Я часто думаю о том, что сегодня сказали бы Окуджава, Левитанский и другие «мои» поэты о происходящем... Скажем, Юрий Левитанский, который прошел Великую Отечественную войну и в свое время занял позицию против войны в Чечне, - что бы он сказал сегодня?..

Все эти люди были бы сегодня на стороне достоинства.

Что думаете, проходя по Арбату и видя в одном из его переулков памятник Булату Шалвовичу?

- Всегда немножко грустно. Великая память об Окуджаве заключается в том, что мы помним и любим его. Я надеюсь, сколько будет жить мыслящее человечество, если оно совсем не «опопсится», столько будет жить и Окуджава.

Перед одной из первых моих записей на радио мне показали песню Окуджавы «Баллада о Леньке Королеве», и я исполнила ее в эфире, и тогда впервые на радио в контексте именно этой песни было произнесено имя Булата Окуджавы, представляете!

Сергей Андреевич Каштелян, педагог нашего училища, подарил мне пленку с записями песен Новеллы Матвеевой в ее исполнении. Тогда у меня был небольшой вокальный диапазон, и я решила их напеть. Так песни Новеллы Матвеевой прозвучали на радио и мгновенно стали известными всей стране - ведь тогда радиостанцию «Юность» слушала вся молодежь!

Ваш путь был красив и легок или было разное?

- Когда я стала известной, меня начали приглашать на так называемые «Устные журналы» - была такая форма выступления. Однажды меня услышал Павел Леонидов, прекрасный администратор или, как сейчас сказали бы, продюсер, создавший таких звезд, как Майя Кристалинская, Вадим Мулерман. Он сразу предложил мне сделать сольный концерт, я всячески отказывалась: «Да что вы, нет!» Но он настаивал, понимая, что это привлечет молодежную аудиторию, что меня будут слушать и это будет продаваться. Я все же сделала сольную программу, несмотря на все свои сомнения, и это был потрясающий день, который я запомнила на всю жизнь. После показа программы первым выступил Сергей Андреевич Каштелян, сказав, как хорошо, что такая молодая актриса и уже имеет сольную программу, а вот сразу после этого начался полный разгром! Камня на камне от меня и моей программы не оставили. «Что она о себе думает!» - это были самые «мягкие» слова. Был такой Иван Суржиков - он возмущался сильнее всех: «Нужно зарубить это на корню! Так и в Чехословакии начиналось, тоже молодежь пела песни!»

И все эти чудесные произведения - Булата Окуджавы, Новеллы Матвеевой, Микаэла Таривердиева - были зарублены.

Но поскольку меня уже приглашали, то я понемногу, практически партизанским образом, начала выступать, хотя бы в одном отделении. Публика меня принимала замечательно, молодежь - моя аудитория! Как тепло встречали в Ленинграде, Свердловске, куда я ездила почти каждые полгода.

Но я попала в тяжелейшую ситуацию: против меня писали письма, отправлялись доносы в инстанции. Это была, пожалуй, настоящая травля.

Травля... Сколько достойных людей пали жертвами травли.

- Да, часто талант уничтожают, загоняют в угол, выкорчевывают с корнем... Но наряду с травлей со стороны низких людей я знала и поддержку великих - и в этом мое человеческое и артистическое счастье.

Я ведь совершенно случайно попала на радио... Учась в училище циркового и эстрадного искусства, я прочитала «Нунчу» из «Сказок о Италии» Горького. На экзамене присутствовал человек с радио, который пригласил меня сделать запись. Это было истинное чудо! Я вообще верю в чудеса, и они случаются. Но главное чудо состоит в том, что в тот самый момент (!) радио слушала Фаина Георгиевна Раневская, которой очень понравилось мое прочтение, и она написала об этом в редакцию! Учитывая масштаб ее личности, мне даже в голову не пришло бы разыскать ее телефон, позвонить ей или написать и поблагодарить за это! Но спустя время случайно я попала в ее дом - и представилась: «Камбурова». А она, оказывается, запомнила мою фамилию, и говорит: «Деточка, как хорошо, что вы не фифа!»

С этого началась наша дружба. А главную протекцию нашим встречам оказал Мальчик - ее пес, с которым я сразу нашла общий язык. Он стал пропуском в ее мир.

7.jpg

Какой была в общении Фаина Георгиевна?

- При том, что она многого не принимала, имела очень своеобразный характер, ко мне она отнеслась очень по-доброму, встречала всегда с улыбкой и нежностью, всегда старалась чем-то порадовать, одарить!

У меня хранится платье, подаренное Раневской, которое ей в свою очередь подарила Алиса Коонен, оно было сшито специально для представительных встреч в Париже. Раневская решила это платье не надевать, распорола его и в таком виде подарила мне. Так я и храню этот золотисто-серебристый отрез...

Помню, когда Фаины Георгиевны не стало, мы встретились с Ниной Станиславовной Сухоцкой, которая была ее помощницей в различных вопросах, и Мариной Нееловой. Сидели и вспоминали Раневскую. Правда, в результате больше смеялись. Помню, Нина Станиславовна тогда рассказала то, что сама Фаина Георгиевна о себе никогда не говорила. Однажды Фаине предложили заработать, было очень трудное время, и она согласилась. Ее попросили прочитать рассказ о Ленине, она пришла в Колонный Зал, сидела и ждала своей очереди, очень волновалась, вышла и, заикаясь, могла лишь произнести: «Вла-а-а-адимир И-и-и-ильич Ле-е-е-енин...» - и больше не вымолвив ни слова, ушла со сцены. Администратор крикнул ей: «Что вы здесь сидите! Убирайтесь!» И никаких денег, конечно, она не получила, возвращалась домой пешком, хотя надеялась, что на гонорар возьмет пролетку. Но при этом она смеялась всю дорогу.

Когда мы в последний раз пришли на квартиру к Фаине Георгиевне, комнаты были уже пусты, должны были вот-вот въехать другие люди, и в помещении оставались только три главных предмета ее жизни, остальную мебель, из карельской березы, забрал таганрогский музей. Это были совершенно чудесная тумбочка, комод и кровать-тахта. Им грозила участь отправиться на помойку, потому что никому они не были нужны. Я долго думала, что же делать, квартира у меня тогда была небольшая, но тем не менее, я решила спасти эти вещи и притащила их к себе. И сейчас они существуют у меня дома и на даче в Валовичах. Счастлива, что они сохранились! Вы представляете, тахта такая небольшая, неудобная, совершенно не по росту Фаине Георгиевне, вся в выбоинах, как она на ней спала, уму непостижимо! В выбоины подложены подушечки для относительного комфорта - это так трогательно! Но эта тахта была ее памятью об актрисе Павле Леонтьевне Вульф, которая по сути спасла Раневскую во время Гражданской войны, голода и разрухи и по сути была ее первым педагогом. Хотя Нина Станиславовна привозила ей прекрасную мебель, но Раневская отдавала ее своей домработнице, а сама спала на этой старой тахте. Три ее последних Новых года я встречала вместе с Фаиной Георгиевной, особенно запомнился 1984-й, она полулежала на своей тахте, я читала ей, постепенно она заснула и так, во сне, встретила свой последний Новый год...

Она была блестящая актриса, которая не сыграла огромное число ролей, которые могла бы сыграть. Она была не просто характерной, комедийной актрисой, - она была трагической актрисой! Более того, она прекрасно пела! Она учила меня одному старинному цыганскому романсу «Наглядитесь на меня», и мне так понравилось, как она исполняет его, что мне захотелось, чтобы ее голос остался у меня на пленке. Сделав вид, что я не могу запомнить текст и мелодию, я попросила о возможности записать ее исполнение на магнитофон, она позволила. Я привезла свой магнитофон, Раневская пропела романс для меня один раз, второй, мы сделали несколько дублей, перед каждым она очень волновалась, взяв с меня обещание, что я никогда и никому не включу эту запись. Я держу это обещание: это был наш личный вечер. Этот романс впоследствии был включен в один из наших спектаклей – «Счастливые дороги».

3.jpg

Что читала Раневская и что вы читали ей?

- На ее журнальном столике всегда стоял томик Пушкина - она его совершенно обожала! И однажды Фаине Георгиевне приснился Пушкин, который прошел мимо, улыбнувшись ей. Раневская тут же позвонила Анне Андреевне Ахматовой, с которой они были дружны, и сказала, что ей приснился Пушкин, на что Ахматова ответила: "Подождите-подождите! Сейчас приеду!"

Почему сейчас все вдруг стали «звездами»? Окуджаву звездой не называли, и во времена Раневской это слово не употребляли...

- «Звезды» начались, когда пришло время попсы. И раньше были песни - простые, не обязательно сложенные на прекрасные стихи и сложные мелодии, но они были добрыми и светлыми, и попсы как таковой не было.

Когда началась перестройка, я подумала, какое же счастье, что сейчас не придется думать о цензуре. Но как раз в перестройку и расцвела самая жуткая и низкопробная попса, задвинувшая прекрасные песни о добром, вечном, светлом. Да и сейчас они не звучат по телевидению, радио, хотя, на мой взгляд, наше общество очень нуждается именно в таких песнях, которые формируют душу человека.

Фото предоставлены Театром Музыки и поэзии под руководством Елены Камбуровой

Похожие публикации

  • Бертран Блие: Человеческая комедия
    Бертран Блие: Человеческая комедия
    Бертрану Блие исполнилось 84, хотя многие – из тех, что видели его фильмы – бывают поражены его возрастом «патриарха»: кажется, что этот легкий, остроумный человек будет вечно молодым
  • Андрей Кончаловский: Неюбилейное
    Андрей Кончаловский: Неюбилейное
    Андрею Кончаловскому исполняется 85: возраст патриарха, как бы обидно это ни звучало для полного сил и активно работающего человека. Тем более в такой сложной области, как кинопроизводство: как известно, кинорежиссура стоит на втором месте по уровню стресса после профессии летчика-истребителя.
  • Василий Сигарев: Страна ноль три
    Василий Сигарев: Страна ноль три
    Относительно недавно, всего лет 10 лет прошло, Василий Сигарев заявил о себе как талантливый кинорежиссер - кинокритики не знали, что и думать. Между тем, он уже в 23 года прославился в качестве театрального драматурга, учился у знаменитого Коляды, получал престижные премии, а его пьеса «Пластилин» шла на многих сценах мира