Долгая разлука. Зима.
Штормовых небес бездорожье.
Имя в изголовье письма.
Ласковая кличка в изножье.
Дочитаю. Выключу свет.
И, умывшись влагой солёной,
вверю невесомый конверт
шестикрылому почтальону.
У меня есть крёстная дочь, племянница Мия, семилетнее чудо. В крещении Дарья. Когда на крестинах батюшка сказал в проповеди: «Святая Дарья всех любила и всем помогала, поступай так же и, может быть, тоже станешь святой», – Миичка моя звонко прочирикала, и голос её улетел в купол: «Я уже». Мне показалось, что даже иконы улыбнулись. А уж батюшка смеялся громче всех. Мия живёт далеко от меня. Вот я и придумала посылать ей открытки из разных городов и стран. Тут-то и выяснилось: на улицах Москвы больше нет почтовых ящиков.
Вы заметили, когда они исчезли? Я – нет. Теперь послать открытку можно только в почтовых отделениях. Которых тоже стало гораздо меньше.
Большие, синие, с гербом, с надписью ФГУП «Почта России» и табличкой «Выемка писем 1 раз в сутки c 24 до 4 часов». Я помню их все в нашем квартале. Особенно тот, что висел на стене соседнего дома. Он был таким ржавым и заброшенным, что не верилось в «выемку писем». Однажды я, помедлив, повздыхав, покраснев до ушей, бросила в него любовное письмо. И у ящика отвалилось дно, бросив к моим ногам не только моё опрометчивое письмо, но и дюжину чужих. Хохоча, я подобрала их все и отнесла на почту. Отправила ли своё? Да.
Письмо Татьяны – архетип письма.
Перо, как парус ветер, ловит чувство,
и так его полёт беспрекословен,
что не захочешь – выведешь ЛЮБЛЮ,
что, перечтя, подумаешь: а правда…
Сколько любовных писем написано, сколько получено! Как сладко было их писать – особым, старательным, ласковым почерком. Чтобы адресат почувствовал прикосновение написавшей его руки. Я и электронные письма стараюсь так писать. Красивым почерком. И стихи в чистовик. Я так целую книгу от руки написала. Она называется «Письма в соседнюю комнату. Тысяча и одно объяснение в любви». Все мои стихи – такие письма.
шлю тебе любимая
шлю тебе любимый
книгу голубиную
почтой голубиной
опыта летучего
хрупкие скорлупки
с надписью голубчику
от его голубки
Эта книга вышла ровнёхонько в день нашей со Стивом свадьбы. Пачки с книгами привезли прямо в банкетный зал. Моя дочь Наташа пела письмо Татьяны, а я надписывала книги гостям: «Люблю Володю», «Люблю Наташку», «Люблю Аню и Серёжу». Штук сто надписала. Успела: ария длинная. Сто «Писем» были доставлены из рук в руки. Проштемпелёванные поцелуем.
Не всем письмам так везёт. И дело не в отдалённости адресата. Бывает, он совсем рядом, руку протянуть. Но…
Письма на соседнюю подушку
не доходят: то ли почтальоны
их впотьмах читают почтальоншам
на ушко, и почтальонши, плача,
к почтальонам льнут под одеялом,
то ли адресат уснул так крепко,
что рожка почтового не слышит,
то ли просто адрес изменился.
А потом адрес меняется настолько, что только шестикрылый почтальон может доставить по нему письмо.
Пожалуйста, снись мне
почётче, почаще.
Опущены письма
в заброшенный ящик.
На плитах могильных
листва золотая...
Получишь – порви их,
сожги, не читая.
Читает. И находит способ ответить.
Я мечтаю о книге, которой будет не нужна типография. Я напишу стихи на отдельных листочках и разошлю любимым. Каждому – по стишку, по два. И разлетится моя книга по всему свету. И только шестикрылые смогут прочесть её целиком. Больше всего конвертов достанется москвичам. Их придётся отнести в почтовое отделение. Осталось узнать, где оно находится.
