Есть у меня в компьютере папочка, которая называется «В мире мудрых мыслей». В полном соответствии с ее названием я время от времени заношу туда цитаты из высказываний наших выдающихся современников вроде некоторых, особенно речистых и афористичных депутатов и депутаток Госдумы или представителей непомерно разрастающегося прямо на наших глазах отряда так называемых «силовиков».
Эти цитаты я стараюсь распределять и объединять по тематическому принципу. Время от времени я заглядываю в этот цитатник в целях творческих инспираций а также для того, чтобы еще раз убедиться в том, что я не самый еще безнадежно отпетый человек в этом мире, что есть еще, куда двигаться в этом направлении.
Вот совсем на днях я залез в эту папочку и тут же наткнулся на рубрику под названием «самоограничение».
Там я обнаружил пару цитат из высказываний одного уже покинувшего этот мир священнослужителя, яркого фрика-идеолога, к настоящему моменту уже основательно подзабытого, а когда-то, еще более или менее недавно, блиставшего на медийных просторах своей интеллектуальной отвагой, риторической мощью и поистине эстрадно-цирковой эксцентричностью собственных жестов и поступков.
Там я прочитал о том, что: «нужно переходить от экономики роста к экономике достаточности», и что «именно достаточность и самоограничение в стяжании земных благ всегда были свойственны православной цивилизации».
Ну да, ну да. Какие могут быть сомнения? Особенно если посмотреть на их «экономически достаточные» дворцы и тачки, да и просто на их убедительные щеки и животы, никак не вызывающие прямых и немедленных ассоциаций с «самоограничением».
Впрочем, это он не про себя и не про свою преисполненную казенного благочестия компанию. Зачем же так вульгаризировать? Это он про «народ», который во все времена взыскал «самоограничения в стяжании», радостно и вдохновенно давясь в очередях за мороженым хеком, за китайскими кедами «Два мяча» или за румынским шифоньером.
Да и только ли «православной цивилизации» были свойственны упомянутые «достаточность и самоограничение»?
Я вот хорошо помню, - хотя и был подростком, - начало 60-х, когда само словосочетание «православная цивилизация» прозвучало бы как опасная ересь. Зато много и горячо говорилось тогда о «коммунизме», заря которого уже занималась неоновым светом на историческом горизонте.
Партия тогда «торжественно» провозгласила: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». Коммунизм был назначен примерно на 80-й год, но вместо него случилась всего лишь Олимпиада, та самая, где надутый «ласковый Миша» в конце концов улетел в небесную высь и на которую приехали делегации только тех стран, правительства и народы которых тоже нехотя косились в сторону окончательно выцветшего к тем годам призрака коммунизма.
А вот в начале 60-х этот призрак, отбродив свое по ровным дорогам Европы и никого там особо не соблазнив, прочно окопался в первом в мире государстве рабочих и крестьян, то есть в СССР. О нем, - то есть о коммунизме, а не о призраке, - говорили тогда как о практически свершившемся факте.
Только вот еще бы чуть поднатужиться, только вот построить бы, наконец, его «материально-техническую базу» под мотив песни «сегодня мы не на параде, мы к коммунизму на пути». И всё – вот вам и коммунизм, вылазьте, товарищи, приехали.
Основным принципом повседневной жизни при наступлении стремительно приближающегося коммунизма был торжественно заявлен принцип «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Первый пункт этой чеканной формулы обсуждался населением как-то вяло. Потому что он довольно-таки бестактно напоминал о том, что, видимо, и при коммунизме придется работать, пусть даже и «по способностям». А вот насчет «потребностей» говорилось много и с удовольствием. Люди фантазировали, как же это будет. Неужели все, что захочется? Неужели сколько угодно? Неужели бесплатно? А что это еще за такая «потребность»? А может, я хочу все, много и сразу. А всем хватит? А очереди будут?
Тогдашние идеологи тоже время от времени нежными голосами пели что-то про «достаточность и самоограничение», пусть и другими словами. При том, что в те времена, как, впрочем и в последующие никакого «само…» от людей вовсе и не требовалось. Но все равно это загадочное «по потребности» занимало досужие умы.
В те годы на фоне цветущего официального утопизма не менее пышно расцвел фольклор в виде частушек и анекдотов. Иногда – совершенно блистательных. В том числе и про «коммунизм». Ну, например. Вот, допустим, уже наступил коммунизм. И вот, допустим, некий человек светлого коммунистического будущего, отработав по своим, какие есть, способностям рабочий день (разумеется, короткий, как в пятницу), отправляется в бесплатный магазин, чтобы удовлетворить свои потребности. Подойдя, он видит на двери объявление: «Сегодня потребности в масле не будет».
А если серьезно, то я, например, тоже сторонник самоограничения. Более того, я уверен, что те или иные формы сознательного самоограничения есть непременное условие социального поведения цивилизованного человека.
Мне нравится, когда мультимиллиардер ездит по городу на велосипеде. Мне нравится, когда автомобиль премьер-министра вместе со всеми останавливается на красный свет светофора. Мне нравится, когда бизнесмен изрядную часть своего дохода тратит на благотворительность, на культурные проекты, на обучение или лечение детей из малоимущих семей. Это все и есть самоограничение. Но ключевым в этом сложном слове является не столько «ограничение», сколько «само-». Потому что в нем заложен главный принцип существования современного свободного человека – право на выбор.
А потому «самоограничение», положенное в основу государственной экономической доктрины – есть чистейший анекдотический абсурд, четко рифмующийся с упомянутой мною «потребностью в масле».
Любо-дорого наблюдать, как все в истории рифмуется и перекликается. Собственно, только это одно кое-как еще и радует, а вот остальное – как-то уже не очень.
Там же я прочитал:
«Нам, чтобы выжить, состояться снова как великая держава необходимы ограничительные меры, сберегающие наши интеллектуальные ресурсы».
А чуть ниже я обнаружил и свою собственную реплику на сказанное:
«О чем тут речь, если не об апологии лагерей и шарашек?», - написал я тогда и готов повторить это и сегодня.
