…Сразу хочу предупредить, что под фамилией Мухин я подразумеваю некий собирательный образ - в СССР было миллионы Мухиных и носили они самые разные фамилии, от Сидорова до Полионезоканишвили.
Господина, о котором я расскажу, назовем, скажем, Семеном Мухиным, все совпадения случайны.
Так вот, этот Мухин, который Семен, часто сопровождал группы кинематографистов, выезжающих за пределы нашей необъятной родины. Этот человек не имел киношной профессии, никогда не учился ни в одном творческом ВУЗе и нечасто, думаю, наблюдал вблизи съемочную площадку.
В общем, Семен Мухин возникал лишь тогда, когда кинематографисты начинали оформлять поездку за границу. Появлялся он как предвестник грядущего праздника «со слезами на глазах». Вручал бланки анкет, помогал правильно заполнять их и к тому же готовил туповатых и истеричных творческих натур к экзамену в райкоме.
Деликатно подсказывал: «Подучите фамилии членов ЦК венгерской компартии и, умоляю, не называйте события 56-го года «освободительным восстанием», вызубрите наконец, это был «антинародный путч!»
Мухин был искренне заинтересован, чтобы никто из потенциальных членов группы не опозорился и не проявил себя неблагонадежным, страстно желал, чтобы поездка не сорвалась и чтобы он, Мухин, смог еще раз съездить за кордон.
Мухин хватался руками за голову, когда кто-то на вопрос: «Что вам наиболее интересно в Париже?» отвечал «Лувр!», а не: «Конечно, дом-музей Ленина на улице Роуз!»
В этот момент Мухин был похож на родного отца, переживающего за нерадивых сыновей: «Как же так, дорогой артист! Как же вы не знаете дня рождения Фиделя Кастро?! Что значит, он вас не приглашал?! Вы сорвете всем поездку на Кубу, а нас там ждут кубинские друзья...»
На самом деле на Кубе никто, включая Фиделя, не ждал Сеню Мухина - кубинцы вообще никого не ждали, они мучительно хотели есть. А относительно сытый ограниченный контингент советских войск, изнывающий от жары, с нетерпением ждал Нонну Мордюкову и Михаила Ульянова, но никак не Мухина. И во Франции по Мухину никто не скучал, там хотели увидеть новые фильмы, которые снимались в загадочной и пугающей весь мир стране СССР. По сути, Мухин был пустым местом, перфорацией, дыркой на кинопленке, но без него (вернее без них, без мухиных) не могла состояться ни одна поездка. Сеня Мухин был человеком бесхитростным и однажды, уезжая из Обехаузена, где был на кинофестивале, шепнул мне на ухо: «Счастливая ты, Ганна, а, прилетишь домой, будешь гулять, друзьям о Германии рассказывать, а мне еще неделю на всех вас отчеты писать...»
Находясь за бугром, Мухин усердно нес свою службу. Он поднимался рано, до завтрака успевал обежать гостиницу, узнать кто, где и с кем ночевал, а кто (не приведи Бог!) не ночевал вовсе. В экскурсионном автобусе он подсаживался поочередно ко всем и с милой, почти детской улыбкой, слушал, о чем говорят, над чем смеются, что хотят купить и на какие деньги. В перерывах между фестивальными просмотрами он, потный, носился по мраморным лестницам киноцентров, ловя каждое слово вверенных ему деятелей, и иногда даже просил повторить:
- Я не расслышал что вы сказали о фильме Бергмана? Несознательный гений?
И советский кинематографист, преодолевая отвращение, послушно повторял:
- Нет, Сеня, я сказал «гений подсознания».
Конечно, далеко не всегда проходило для Мухина столь идиллично. Случалось, что кто-то срывался, надышавшись воздухом свободы, и гонял Мухина по коридорам отеля с воплем:
- Убью, гэбистская гнида!
Но Мухин умел быстро бегать, ловко уворачиваться и коротко выкрикивать:
- Очень сожалею, но эта ваш последний выезд за рубеж! Обидно, вы такой талантливый режиссер (актер, оператор, драматург), а больше никуда не поедете, и вообще будете иметь большие неприятности!
…Однажды Мухина на ночь оставили на закрытой территории кладбища, где группа возлагала венки на могилу какого-то местного коммуниста. Мухин метался среди католических могил, а ликующие киношники кричали ему из-за ограды: «Прими к сведению, Мухин, мы все сейчас пойдем в бордель! А ты порыдай над усопшим коммунякой до утра, утром сторож тебя выпустит».
Это, конечно, жестоко, но наблюдать, как Мухин мечется за решеткой, причем со стороны свободы, было забавно. Увы, это были лишь краткие мгновения мщения. Чаще после отчетов Мухина людей годами никуда не выпускали, лишали работы, права снимать и сниматься...
История, которую я вспомнила, тоже была недолгим, но сладостным мигом возмездия. В конце семидесятых троих юных кинематографистов послали вместе с их первым фильмом в Испанию, на фестиваль молодежного кино. Это были режиссер, сценарист и актриса в роли главной героини. Ясное дело, что за ними последовал и Мухин - а с молодыми и пока неименитыми Мухин вел себя высокомерно и непрерывно поучал.
«Помой голову перед ужином, они тут чуть ли не каждый день моются; не суйте кипятильник в раковину, спалите отель к чертовой матери; бульонные кубики прекрасно растворяются просто в горячей воде из крана, покрошите туда хлебушка и лопайте, на здоровье; приглядывайся, как тутошние артистки глаза красят, и сама так же покрась. Не бойся, меня не инструктировали, чтобы ты глаза не красила. А все что не запрещено, то можно».
Молодые грубо посылали Мухина, то и дело удирали от него и жили в свое удовольствие. Правда, в мире капитала все удовольствия стоили денег, а советскому человеку больше тридцати долларов не выдавали. На эти тридцать долларов надо было питаться, пить, посещать туалеты, курить и покупать билеты в общественном транспорте. Молодые таланты быстро потратили свои доллары и отчаянно голодали.
Накануне показа своего фильма на фестивале они поужинали украденными в «Супере» булками и привезенными из дома шпротами.
Но зато потом настал день триумфа.
Фильм приняли восторженно - он получил Гран-при фестиваля. Вручая молодым советским кинематографистам приз, администрация фестиваля дала каждому из создателей конверт с денежным призом. Когда стихли овации, победители вышли из зала и, заглянув в свои конверты, буквально ошалели! Денег было МНОГО!!! С трудом высидев банкет, организованный в их честь, молодые гении помчались в отель и принялись нервно обсуждать, как бы не отдавать денег в лапы родного государства.
Однако через полчаса в номер без стука вошел Мухин:
- Сдавайте бабки, ребята. Завтра рано в аэропорт, а мне еще ведомость составлять.
Режиссер первый негромко сказал:
- Это мне дали. Это мой фильм. Не отдам.
Сценарист, демонстративно запихнул конверт в карман своих брюк: - И я не отдам. Я вообще собираюсь тут остаться. Деньги мне пригодятся на первое время.
Красотка актриса тоже наотрез отказалась отдавать и заявила:
- Я тоже не вернусь!
Режиссеру ничего не оставалось, как поддержать шутку друзей:
- Раз так, и я в ваш сраный СССР не вернусь. Ты, Мухин, меня в тюрягу засадишь, а мне испанский климат больше воркутинского подходит!
У Мухина посерели губы, и он, неожиданно для всех, рухнул на колени:
- Милые мои, не губите меня, пожалейте! У меня мать больная, а отца никогда не было! Конец мне, если вас не привезу! Поедем домой, клянусь ни слова про ваши намерения не напишу. И про то, что вы оба с ней спали, не сообщу!
Тут возмутилась актриса:
- Как вы смеете, вы видели?!
- Видел, девочка, я все всегда вижу. Я за это зарплату получаю. Но я могила, это навсегда умрет во мне!
Режиссер гневно взглянул на актрису:
- Как ты могла?
Мухин обрадовался смятению в рядах противника и добавил:
- Когда ты ролик рекламный монтировал, они тут в номере...
Мухин не успел договорить, как на него набросился сценарист. Мухин не сопротивлялся, а только бормотал:
- Бейте, если хотите, только деньги сдайте и завтра бегом в самолет...
Режиссер швырнул Мухину конверт с деньгами и выбежал из номера. За ним поспешила рыдающая актриса, а за ней, бросив деньги на пол, сценарист.
Мухин ползал по полу номера, собирал валюту.
Наутро насмерть переругавшиеся призеры сидели в самолете, который летел на родину.
Счастливый Мухин безмятежно дремал...
Недавно в Москве я узнала, что Семен Мухин уже несколько лет живет в монастыре. И ему есть что замаливать.
Впрочем, как и всем нам.
фото: Topfoto/FOTODOM
