…Госкино располагалось в центре Москвы.
Сворачиваешь в арку Гнездниковского переулка, проходишь немного вперед и оказываешься возле самого главного монстра Советского кино.
Сегодня в моей жизни ничто не зависит от Госкино, но всякий раз, когда я прохожу мимо этой арки, начинается сердцебиение, по-научному тахикардия. Видимо, мой организм независимо от меня реагирует на прошлый страх.
…В застеленных коврами коридорах Госкино решались судьбы всех фильмов, которые производились на территории Советского Союза. Именно здесь принималось окончательное решение о запуске сценария, утверждались актеры на центральные роли, здесь же фильмы клались «на полку» или выдвигались на госпремии.
Не счесть количества инфарктов и инсультов, полученных в этих стенах теми, кто не перенес чудовищного напряжения и унижения. Хотя, собственно говоря, что необычного в том, что готовую работу должны одобрить (или нет) заказчики данной работы? Почему вокруг Госкино витал такой ореол ужаса?
Попробую объяснить этот феномен так, как понимаю его лично. Представьте себе, что вы строитель и построили, к примеру, здание школы. У вас был хороший проект, долгие месяцы рабочие воздвигали стены, маляры красили, электрики проводили кабель. И вот ваша школа готова. Вы ждете оценки своего труда и законного вознаграждения.
В назначенный день на строительную площадку подкатывает машина, и из нее выходят члены приемной комиссии. И вдруг вы видите, что все приехавшие СЛЕПЫ! Натурально - несчастные, незрячие люди в черных очках и с палочками. И вы водите этих слепцов по объектам, а они, ни черта не видя, высказывают свои замечания.
Вы говорите: «Вот прекрасные, светлые классы, вот чудесный физкультурный зал...» А слепые вам возражают: «Не годится! Потолки в классах кривые, кафель в туалетах с изъянами».
Вы кричите: «Но это не так! Вы же ничего не видите, как вы можете судить?»
А они вам из своей кромешной тьмы отвечают: «Не смейте нам хамить. Если вы такой вольнодумец, мы вообще прикажем вашу школу разрушить или пригласим другого строителя исправить ваш брак. А вам отныне навсегда будет запрещено строить».
Ну как? Не правда ли, смахивает на фильм ужаса? Вот и я так считала, поэтому и сердце по сей день дубасит, когда мимо той арки прохожу...
Так вот, впервые я попала в Госкино, еще учась во ВГИКе. Мой товарищ, очень талантливый литератор Валерий Залотуха, недавно умерший, написал рассказ о провинциальных подростках, которых на конкурсе строевой песни премировали поездкой к морю, и там они все одновременно влюбились в незнакомую девушку.
Та девушка приходила на берег в один и тот же час, заплывая далеко в море. Пацаны же из рабочего поселка могли доплывать только до установленных учителем флажков.
В кого они так сильно влюбились, в красивую девушку или в свободу, которой она обладала, ребята сами не понимали. И те, кто еще недавно дружно маршировали, распевая строевые песни, возненавидели друг друга...
Потом за девушкой приплыл на яхте прекрасный юноша и увез ее, а подростки вернулись в свой родной поселок, чтобы остаток жизни провести в нем.
Всё.
Чистая, пронзительная история. Мы с Валерой написали сценарий по мотивам этого рассказа, а режиссер Павел Арсенов захотел снять фильм по этому сценарию.
Съемки, как вы понимаете, должны были происходить летом, и группа торопилась. Директор фильма уломал кого-то из чиновников Госкино принять сценарий без визы главных начальников, которые находились в отпусках.
Арсенов подобрал на роли подростков способных мальчишек, нашлась отличная девушка на главную героиню, и группа уже готовилась выезжать в Крым. Но в это время как раз из того же Крыма вернулись основные начальники, прочитали сценарий, и из Гнездниковского на киностудию пришло письмо. Вот отрывок из этого письма:
«Рассмотренный коллегией сценарий категорически недопустим к производству. В сценарии с абсолютной искаженностью показан мир советского подростка. Сценарий беззастенчиво издевается над военно-патриотическим воспитанием детей и доказывает ненужность конкурсов патриотической песни. Сценарий нездорово извращает половое созревание детей и призывает нарушать правила поведения детей на воде..."
Достаточно?
Слепые, никогда не любившие и ни разу не плававшие за флажки, одним письмом постановили этому фильму не быть.
И фильм закрыли…
Я тогда перестала спать и ночами сочиняла свою речь, обращенную к редакторам Госкино. Мне хотелось встретиться с людьми, которые перекрыли нам кислород, и лично растолковать им, что написанное ими письмо – абсолютный бред.
Мне чудилось, что им самим станет неловко за свою ошибку. Паша Арсенов, уже имевший печальный опыт борьбы с киномонстрами, пытался не допустить меня в святая святых крепчающего маразма, мудрый Залотуха тоже не верил, что сценарий можно спасти, но я, как Матросов, все же героически бросилась в проклятую арку.
…Рабочий день в Госкино заканчивался и к большим тузам меня, конечно, не впустили. Удалось прорваться к одной даме, подпись которой под письмом стояла четвертой.
За столом сидела пухленькая, румяная, загорелая после отпуска женщина, похожая на хохотушку-повариху из санаторной столовой. Она с доброй улыбкой выслушала мою истерику и мягко сказала:
- Из-за такого пустяка себе нервы портишь. Напишешь другой сценарий. Сами виноваты, зачем же писать, как дети на пляже совокупляются?
- В сценарии ничего подобного нет!
- Как же нет? Прямо всем классом одну девицу! Откуда у вас, у молодых, такие фантазии?
- Да ребята всего один раз отважились поговорить с той девушкой! Так – в сценарии!
- Конечно, чего с такой шалавой разговаривать, завалили на песок и делу конец. Мы не можем в нашем кино такие вольности допускать. Слава Богу, не в Швеции.
Я поняла, что, если сейчас же не покину кабинет, то сойду с ума. Уходя, я только сказала:
- Вы просто не читали сценария.
От этого безобидного, на мой взгляд, обвинения «четвертая» в мгновение ока из веселой поварихи превратилась в разъяренную надзирательницу женской колонии:
- Как вы смеете со мной так разговаривать?! Я читаю всё, что подписываю! А я за свою жизнь поставила своих подписей столько, сколько вы своих паршивых сценариев за вашу жизнь не напишете!
Я ушла. У выхода меня ждал Арсенов с флаконом корвалола - повторюсь, он был опытнее и предугадал мою первую тахикардию.
Павел Арсенов рано скончался от сердечного приступа, не сняв и четверти того, что позволяло его дарование...
фото: Depositphotos.com/FOTODOM
