Королева из сказки

Автор: Нино Баркалая

Впервые я увидела ее, когда мне едва минуло семь, на одном из концертов ее супруга - знаменитого пианиста и профессора Московской консерватории Сергея Леонидовича Доренского. И с тех пор и на всю жизнь для меня Она - символ Красоты, воплощенная Красота, истинная Королева из сказки.

Ошеломляющее впечатление произвели на меня в жизни лишь две женщины: Нина Доренская и Галина Уланова. В последнем случае было это в значительно более прозаической обстановке - в фойе клиники, где Галина Сергеевна одевала перед зеркалом шляпку. И все.... Так же, как и Нина Борисовна, она ничего особенного в моем присутствии не делала. Королевам, вопреки расхожему мнению,  вовсе не свойственно "нести себя", чем часто грешат плохие артистки. Но каждый жест, взгляд, интонация и даже их молчание были так ясны, лаконичны и прекрасны в своем неповторимом совершенстве, что забыть это невозможно. 

В чем секрет такой Красоты? Почему с фотографией Улановой на сердце шли солдаты умирать? Почему маленькие девочки хотят быть похожими на Королев из сказки? И разве балет - это не сказка, где главное – парить над землёй? Теперь, по прошествии многих лет я стала понимать, что кроме блистательной внешности было в Нине Борисовне нечто трудно определяемое одним словом. Это ощущение истины, железная воля и дисциплина, но главное - талант. Секрет ее красоты был в таланте, во внутреннем содержании, в необыкновенной одухотворенности, благодаря которой Русский балет, как Русский театр в целом, покорили мир. Как избиты сегодня эти слова - Красота, одухотворенность, совершенство...  Достичь таких высот можно было не только благодаря данным, без которых артист балета не может состояться - идеальным пропорциям фигуры, гибкости, музыкальности, - но и трудно представимому другими профессионалами труду: ежедневному, изнуряющему, абсолютно самозабвенному, где буквально кровь и слёзы, без тени "ячества", "мне плохо (больно)" и т.д... И все - ради единственной цели: убрать земное притяжение, летать над сценой-Миром в самом прямом смысле слова. И Нина Доренская летала. Она была выше неурядиц, неприятностей, даже горестей и бед, которые держала в себе, выше своей тяжкой болезни, поразившей в последние годы и о которой, к слову, почти никто не знал, выше адской и непереносимой боли, которую ей приходилось терпеть. Этому, как многому другому, научила ее Великая балерина Марина Семенова. Незадолго до своего ухода Семенова сказала о своем педагоге - приме Мариинского театра Агриппине Яковлевне Вагановой: "Она выучила меня тому материалу, который составляет наш танец: нашу технику, в общем, все из чего это созидается. Она это из меня сделала. Она меня всему научила: и как посмотреть, и как голову поднять, и как ресницы опустить.... и как не слышать то, что рядом говорят, а делать свое дело". Мне кажется, что эти слова могла сказать и Нина Церевитинова. Это девичья фамилия Нины Борисовны, которую она оставила в качестве сценического имени, как солистка Театра имени К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко, служению которому отдала 38 лет. Марина Семенова считала, что именно Нина Церевитинова была одной из немногих, кому удалось постичь и перенять технику ее рук, жеста, ибо выразительность рук - это то редчайшее качество, которым, как говорят профессионалы, наделена, мягко говоря, не каждая балерина. Качества, которые были привиты Нине Борисовной её педагогами, придали алмазную огранку тому драгоценному, что в ней уже изначально было.

Жизнь Нины Доренской-Церевитиновой можно было бы описать в романе, ибо в ней было множество прекрасных страниц. Будучи представительницей славной балетной династии Церевитиновых-Уксусниковых, с детства одаренной блестящими данными, она окончила Московское хореографическое училище. В 1954 году юная танцовщица была принята в труппу Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко сразу на позицию солистки, не пробыв ни одного дня в кордебалете, с работы в котором начинает большинство дебютанток. Довольно редкий случай! В дальнейшем её амплуа сформировалось не только благодаря ее данным, но и художественным замыслам выдающихся балетмейстеров, которые определили Золотой век этого очень особенного, авторского театра.

Уникальность его состояла в том, что отцы-основатели - Константин Сергеевич Станиславский и Владимир Иванович Немирович-Данченко, привнесли в традиционное "имперское" искусство, каковым был в начале ХХ века балет, дух современности. Здесь роль – не маска, не фетиш, не статус в установленной раз и навсегда иерархии (а в балете особенно строгой), а Образ, через который рождается искра неповторимых эмоций русского психологического театра. Именно мастером такого театра был Великий хореограф Владимир Бурмейстер. В его постановках Нина Церевитинова с одинаковым блеском танцевала как партии классического репертуара, так и характерные роли, требовавшие большого драматического дара. Это разнообразие амплуа само по себе неординарно. К партиям ее репертуара относятся и лирическая роль Флёр де Лис из балета "Эсмеральда" Бурмейстера и такие острохарактерные персонажи, как Актриса в "Штраусиане" Бурмейстера и Парижанка из "Американце в Париже" знаменитого французского хореографа Веры Бокадорро. По свидетельству коллег, она с невероятным изяществом и шармом исполняла Мазурку из "Лебединого озера" Чайковского. Музыкальность, артистизм, отточенность жеста и врожденный аристократизм... В таких номерах надо покорить тотчас. Есть лишь миг, момент, мгновение, когда "пан или пропал", и нет ни времени, ни возможности показать, на что ты способен еще и во время 2-го, 4-го или 10-го выхода на сцену. По словам многолетнего партнера и коллеги, известнейшего солиста и педагога театра Станиславского и Немироваича-Данченко Заслуженного артиста России Аркадия Николаева, в ней было счастливое сочетание яркой, приковывающей взгляд внешности и прекрасной школы. Однако и заглавные роли «крупной формы», такие как баронесса Штраль из балета "Маскарад" балетмейстера Игоря Смирнова на музыку Льва Лапутина или Купавы в балете  "Снегурочка" на музыку Петра Чайковского в хореографии Бурмейстера в её исполнении покоряли.

Балетный век, увы, недолог, и после завершения карьеры танцовщицы, Нина Борисовна начала передавать опыт, основанный на бесценных знаниях, полученных ею от учителей старой школы - Великих мастеров русского балета, молодым солистам театра. Ей в равной степени удавалось репетиции  с массовыми сценами кордебалета, и детальная подготовка партий с ведущими солистами. Особенно славилась она своими подсказками: простыми и ясными "диагнозами", благодаря которым долгое время не покорявшийся сложный технический элемент моментально, волшебным образом, как говорят у артистов - "получался". Роль начинала "идти", даваться и вызревать, даже если до того ощущалась совершенно недостижимой и потерянной. 

Встреча балерины Нины Церевитиновой и пианиста Сергея Доренского случилась в 1955 году на смотре творческой молодежи в Баку. Была весна, пели птицы, и будущее казалось таким безоблачным и прекрасным... Их творческий и человеческий союз освещал театральную Москву более 60-ти лет, подобно тому, как это было и у близкого друга и коллеги Сергея Леонидовича - композитора Родиона Щедрина и его супруги Майи Плисецкой. Дом Доренских был всегда полон гостей, друзей и учеников. Нина Борисовна поддерживала в трудную минуту, ободряла, давала ненавязчивый и меткий совет, с ней все мы делились своими радостями и горестями.

Профессор Доренский часто вспоминает один примечательный случай, когда будучи в жюри Международного конкурса пианистов имени П.И. Чайковского, по совету Нины Борисовны пригляделся к тому, как участники выходят на сцену. Выход и приветственный поклон - неизменная часть сценического ритуала классического пианиста, к которой многие из нас относятся формально, ведь по логике вещей самое важное то, "как ты играешь". По свидетельству Доренского и его коллеги выдающегося пианиста и педагога Евгения Малинина, в 99 случаев из 100, конкурсанты играли именно так, как они выходили. Ещё не издав ни одного звука, сущность их становилась практически ясна.

На Юбилее Профессора Денис Мацуев сказал со сцены Большого зала Московской консерватории удивительные и простые слова: "Сергей Леонидович - наш папа, а Нина Борисовна - наша мама..."  Истинная правда. Но как же о многом я не успела ее расспросить!

фото: личный архив Н.Б.Доренской, Д. Рылова