Автор: Диляра Тасбулатова
Виктор Павлов, актер невероятно запоминающийся, почти не играл главных ролей в кино.
Санчо Панса
Обидно. Хотя учился он с Олегом Далем, Виталием Соломиным и Михаилом Кононовым, курс был звездным. В 1963-м, правда, его пригласили аж в «Современник», где Павлов блистал (такое впечатление, что он вообще не умел играть плохо, вполноги), затем в театр Ермоловой, где как раз главные роли все же случались. За своего Счастливцева в спектакле «Лес» по Островскому он даже получил приз Станиславского, причем проголосовали коллеги-актеры, что Павлову было особенно приятно, лестно.
В театре Маяковского сыграл Санчо Пансу, причем после самого Евгения Леонова – опасаясь, что его Санчо будет слабее, Павлов умудрился так сделать роль, что на «Человека из Ламанчи» билетов было не достать.
Однако о его театральных победах знали только москвичи: широкий зритель судит об актере по его киноролям, а здесь Павлову, как уже было сказано, не слишком везло.
Внешность у него была, чего греха таить, далеко не героическая, толстоват, смешноват, не красавец, лицо ординарное – человека из толпы, обывателя в майке-алкоголичке и с авоськой, алкаша с окраины; в лучшем случае – чьего-то брата, друга, соседа, собутыльника. Не более того. Но ведь, скажем, Кононов или Куравлев – тоже далеко не красавцы, типаж, особенно у Кононова, весьма негероический, а повезло им гораздо больше.
Кадр из фильма "На войне как на войне". 1968 год
Куравлев вообще сыграл даже не тип, а архетип русского человека – и в прекрасной картине Шукшина «Живет такой парень», и в «Афоне», где этот самый прекраснодушный русский человек уже превратился в бытового циника и алкаша. Кононов, любимый артист Мельникова, выиграл свой счастливый билет в «Начальнике Чукотки» (хотя утвердили его с трудом), где был замечен, после чего стал знаменитым, узнаваемым, звездным…
Они, кстати, Павлов и Кононов, встретились у Мельникова в «Здравствуй и прощай», и у Трегубовича в фильме «На войне как на войне», где Павлов опять-таки оттенял Кононова, но КАК оттенял.
Золотая середина
Но «почти» главные, заметные, роли случатся гораздо позже, до них еще надо было дожить. К нему как будто прилипло проклятие способного эпизодника, печальная судьба многих талантов, у меня у самой такой приятель есть, 90 эпизодов и ни одной главной роли…
Тем не менее Павлова заметил сам Гайдай, человек очень требовательный, пригласив на роль студента в «Операцию Ы».
Гайдай как-то сказал:
«У Павлова есть острое чувство юмора. Он безошибочно определял ту золотую середину, когда без наигрыша, без старания рассмешить, оставаясь серьезным и сосредоточенным, можно вызвать понимание и смех зрителя...».
Действительно – несмотря на совсем небольшую, минут на пять, роль, Павлов сразу запоминается.
И тут вот что еще интересно: хотя играет он чаще всего простецов, деревенских, не обремененных, так сказать, культурой, сам актер совершенно из другой среды. Он не «типаж», взятый из народной гущи, не случайно прибившийся к кино человек с улицы, а обученный, техничный, тонкий актер. Хотя, как говорил Павлов, родившийся перед самой войной и ждавший отца с фронта вплоть до 45-го, в его крови, в нем на всю жизнь засело мальчишеское дворовое братство. Играли в лапту, сами делали самокаты, мячи из тряпок - чтобы гонять футбол: «наше поколение не было избалованным», как-то вспоминал он.
Зато вернувшийся с войны отец часто водил сына в театр, по музеям и, будучи подростком, Павлов, исходивший всю Москву пешком, знал свой город не хуже образованного москвоведа.
Вот эта двойственность – дворовый мальчишка, интересующийся искусством, и породила, наверно, феномен Павлова. Он и правда был вроде довлатовского брата Бори, интеллигент и хулиган в одном лице: отцу пришлось, благодаря связям, закрыть дело о краже и перевести сына в вечернюю школу, классе в восьмом Павлов попал в дурную компанию…
Правда, к рецидивам его уже не тянуло: видимо, любовь к театру оказалась сильнее.
Позже, повторюсь, сам Гайдай, комедиограф, равного которому в стране нет, эксцентрик и продолжатель традиций чуть ли не Чаплина или Мак Сеннета, даст молодому актеру высочайшую оценку. Причем, за эпизод.
Где Павлов играет нерадивого студента, повязавшего на ухо косынку, под которой находился наушник – где-то в подвале сидел его дружок, подсказывая ответы.
Бабник – ну и что?
Кадр из фильма "Здравствуй и прощай". 1972 год
В «Здравствуй и прощай», если вы помните, Павлов играет деревенского шофера, мужичка себе на уме, бабника, сожительствующего с хорошенькой буфетчицей, которую играла прелестная молодая Гундарева, и никак не желающего узаконить это унизительное для нее сожительство. Кононов – мужа главной героини Шуры, увлекшегося циркачкой и подавшегося в город. Как говорит Кононов: я, мол, в город не за деньгами поехал, а за смыслом.
Это вообще шукшинский мотив – противопоставления города и деревни, причем города-то какого, боже ж ты мой, даже не областного центра. Потому-то Кононов здесь говорит такими лакейскими штампами, пытаясь казаться «культурным», зато его дружок в исполнении Павлова деревенской жизнью вполне доволен – вокруг столько девушек, глаза разбегаются. И герой Павлова, повезло человеку, каждый божий день их возит на работу в поле.
У драматурга Мережко слух порой идеальный: диалоги двух друзей, вся линия Шуры, брошенной жены, дуэт Гундаревой и Павлова, - всё это настолько живо, ярко и естественно, что сейчас бы сказали «кино-док.». Однако это никакой не «док.», драматургия здесь железная, мастеровитая, а талант Мельникова делает эту картину поистине «народной» - ее помнят, любят, она давно вошла, так сказать, в анналы.
Хотя Павлов играет так называемую «бытовуху», деревенского шофера, болвана и бабника, в сущности дикаря, в котором, по идее, ничего интересного нет и быть не может. Не герой, не борец с режимом, не врач, делающий сложные операции (в сов. кино любили, чтобы непременно на сердце), не какой-нибудь там героический летчик, - да и человек, честно говоря, так себе.
Павлов, однако, и в этом сила его какого-то нутряного дарования, делает и этот персонаж человечным: ну дурак, ну бабник, и что?
Может, согласно российскому мифу (который, правда, уже не работает), этот бабник, случись чего, пойдет добровольцем, поражая своей отчаянной смелостью, величием духа, преданностью однополчанам и пр.? Я имею в виду персонажа эпохи Второй мировой, разумеется.
164 фильма
И вот – если в его ролях все-таки есть тема, собственная, павловская, - то у Трегубовича в фильме «На войне как на войне» он как раз и сыграет такого, простого парня-танкиста, чей характер сильно отличается и от героя Кононова, мечтающего чуть ли жизнь отдать за родину, и от героя Олега Борисова, недавнего студента и человека образованного.
Это их трио – тоже огромная удача, где Павлов (пересмотрите фильм) ни в чем не уступает ни Борисову, ни Кононову, а ведь это сверхзвезды.
У него всегда есть своя тема, интонация, свой голос, отличный от других – потому-то Павлов, сыгравший преимущественно в эпизодах и на «подтанцовках» у других, так запоминается.
Я вот фантазирую – случись по-другому, он, может, не то чтобы переиграл бы Евгения Леонова, но, возможно, встал бы где-то вровень.
При этом фильмография его впечатляет - 164 (!) фильма.
Жизнь и судьба
...Интересно, что в «Месте встречи», этом советском хите, популярность которого зашкаливает до сих пор, лучшее, мне кажется, даже не Жеглов или, скажем, декоративный (там во всяком случае) Джигарханян, а опять-таки Павлов-Левченко.
Кадр из фильма "Место встречи изменить нельзя". 1979 год.
Фильм о подвигах советских «ментов», мифологизирующий советскую власть, спотыкается на Левченко, жертве диктатуры, честном человеке, спасшем ценой своей жизни идеологического врага.
Я, честно говоря, не поклонница этого знаменитого фильма, кроме, повторюсь, образа Левченко, где Говорухин дал-таки «слабину»: вы не сомневайтесь, эта власть расправится со всеми.
И вот что любопытно: прирожденный комик Павлов играет здесь, как сказал бы Гроссман, жизнь и судьбу – не одного Левченко, а миллионы таких Левченок, сгоревших в «пламени революции».
Это, может, такой же важный эпизод, как в «17 мгновениях» монолог немецкого генерала в поезде, блестяще сыгранного Николаем Гриценко.
Обидно, что у Павлова таких ролей больше не было – однако порой мастер эпизода, ну возьмите хотя бы Раневскую, стоит больше, чем целый фильм.
В Европе это называют «омаж» - явление актера, трех или пятиминутный эпизод, иногда и минутный: как дань уважения, где актер порой играет самого себя.
Левченко, пожалуй, не омаж – Павлов так и не стал суперзвездой, чье появление в фильме приветствовалось бы громом аплодисментов, зато внес, как говорят, свою «лепту» в феномен советского кино.
Без него, «эпизодника», как порой пренебрежительно говорят о таких исполнителях, этот феномен немыслим.
фото: Советский экран/FOTODOM
