Автор: Диляра Тасбулатова
…Тут мне редакционное задание дали: сравни, мол, Рязанова с Гайдаем, авторов национальных хитов – как это, дескать, им удалось? Чтобы триста миллионов смотрели, не отрываясь? Что, мол, за фокус такой?
По поводу трехсот – это как сказать: триста, может, посмотрели в первый год проката, а за все эти пятьдесят с гаком лет - сколько? Это, наверно, как подсчитать сколько раз исполнялись «Подмосковные вечера» (песня между прочим, вначале отвергнутая, как бессмысленная чепуха).
Бессмысленной чепухой, кстати говоря, называли и «Карнавальную ночь», и «Берегись автомобиля» (мне когда-то Брагинский, которого уже давно нет на свете, рассказывал) – почему, мол, главный герой - жулик? А, он хороший жулик, жулик-Робин Гуд, понятно, но все равно - почему жулик все-таки?
…Это как в анекдоте, который любил Горин рассказывать: про повязку, которая со лба сползла на ногу. Как она сползла, это же невозможно? Но это же анекдот, абсурд такой… А, понятно, и все-таки как она сползла, не поясните?
Что же касается сравнений, Рязанова и Гайдая, современников и даже одногодков, то роднит их разве что сверхпопулярность, чаплиновская узнаваемость. Правда, несмотря на этот непреложный факт, различий у них больше, нежели сходства. Гайдай - чистый эксцентрик, Рязанов – и то, и другое, и третье. Он и лирик, и комедиограф, и художник социального «накала» (тот же «Гараж» возьмите, который не устаревает, несмотря на уже иные реалии).
Но их роднит, кроме тотальной известности и мега-популярности, еще кое-что. Что же именно? Скажем так - неувядаемость. Притом что народ одинаково обожал и того, и другого, они не мешали друг другу, как это часто бывает. Ни в народном восприятии, ни чисто производственно: я не слышала об интригах между ними, распрях и конкуренции (тут еще нужно учесть благородство характеров). И если «Бриллиантовая рука» объявлена лучшей комедией за всё существование советского кино, то «Ирония судьбы» выдержала больше показов, чем даже незабвенный Штирлиц, превратившийся со временем в чуть ли не пародийного персонажа.
Полвека у телевизора
…«Ирония» же только набирала обороты – настаивалась как, извините за трюизм, хорошее вино, становясь с годами все лучше и лучше. Поймите меня правильно, это не «юбилейные» славословия (да и до юбилея еще далеко, дожить бы): святая истинная правда, клянусь.
Будучи слегка снобом (все, кто учился во ВГИКЕ, по отношению к «народному» кино и есть снобы, они же, то есть мы, видели «Блоу-ап» и «Кабаре», сами понимаете), я, признаться, «Иронию» посмотрела целиком и полностью, с титрами и без рекламных вставок, лет эдак пять назад – все эти годы мешала предновогодняя суета, оливье не готов, все звонят, индюшка вот-вот сгорит… Суета сует, в общем.
Посмотрела – и прониклась: кино редкостного, что нынче днем с огнем, - благородства. Понятно, что «так не бывает», что это новогодняя сказка, со всевозможными комедийными допущениями и совпадениями, что таких людей, практически идеальных, тоже днем с огнем – и вот тем не менее. В конце концов, такие «сказки», американские – например, авторства Уайлдера – тоже, несмотря на драматургический блеск, нереалистичны. Ясно, что реальная жизнь грубее и беспощаднее, как в кино «док»; что за границами кадра полно горя и несчастий, что встретить единственную в твоей жизни женщину, живущую, по странному совпадению, по точно такому же адресу, только в другом городе, невозможно…
Да, да, именно так, всё это неправда, ложь во спасение, чудеса в решете… Но почему-то смотришь (в который раз, заметьте) с замиранием сердца.
Непонятно, в чем здесь секрет. Хоть голову сломай. В точном, как сейчас говорят, кастинге, в виртуозном сценарии, в безупречном рязановском вкусе, избегающем сантиментов и умело разбавляющем лиризм юмором? Так-то оно так, но таких фильмов, где режиссер не грешит против вкуса, и где и кастинг, и сценарий, и оператор выше всяких похвал – полно, а хит не получается. Пусть даже этот гипотетический фильм глубже, тоньше, изящнее и вдохновеннее. Вы учтите еще, что кино стареет довольно быстро, быстрее литературы в разы, такое уж это искусство.
Пёс Барбос и Анна Каренина
То же самое можно сказать и о «Бриллиантовой руке», комедии абсурда, чистом гротеске, чудом, думаю, появившемся на наших экранах – цензура в СССР всегда была начеку. Что за «чушь», в самом-то деле? Какой-то смешной обыватель, некий Горбунков, какая-то зощенковская управдомша, загипсованная рука, в которой спрятаны бриллианты – ну не чепуха ли, тем более для такой угрюмой страны, как наша?
Кадр из фильма "Бриллиантовая рука". 1968 г.
Гайдая потому в конце концов и сломали, ставя ему в пример, скажем, Тарковского, интеллектуальное кино и высокие образцы литературы. Он и сам переживал, что живя в литературоцентричной стране, - так сказать, в стране великой культуры, Пушкина и Достоевского, снимает о каких-то самогонщиках. Это как Чаплину или Гарольду Ллойду, чье искусство построено на гэгах, эксцентрике, трюках, предъявить претензии, что они не экранизируют «Анну Каренину». Или братьям Маркс (были такие комики-абсурдисты, слегка, правда зловещие, в отличие от Гайдая) втюхать Илиаду – «экранизируйте», мол. Мак Сеннет, по-моему, выгонял с площадки любого, кто нес подмышкой книгу - ведь в книгах, говорил он, нет гэгов. Не умничайте, мы тут комедии снимаем, а не философские трактаты.
Потому-то у Гайдая не так много удач – десятиминутка «Пёс Барбос» («Самогонщики» уже слабее), «Операция Ы», «Бриллиантовая рука», «Кавказская пленница», «Иван Васильевич» - и, пожалуй, всё.
Критики, правда, говорят, что так называемая «народная комедия», этот экстракт народной души, в шестидесятых не прижилась не только у нас, но и во всем мире. Гайдая, возможно, иностранцы не понимают, ибо он чисто российский, советский феномен – но феномен такого абсолютного качества, которого в те времена достичь никому так и не удалось.
Впрочем, насчет понимания и разности менталитетов тоже не так просто: я как-то летела куда-то заграницу, и большинство пассажиров, молодые японцы, просто катались со смеху, задрав головы и читая английские титры «Кавказской пленницы». Казалось бы, тройной барьер: возраст, менталитет, язык. К тому же фильм снят тогда, когда этой молодежи и в проекте не было: этот факт поразил меня, помню, больше, чем если бы самолет приземлился в Туле вместо Парижа.
Угонщик князь Мышкин
Рязанову в этом смысле повезло больше – он не гэгмен или не только гэгмен, и не то чтобы шире, «умнее» и «интеллигентнее» Гайдая (оба они были умны и интеллигентны), но эксцентриада в его фильмах не столь тотальна. Это, скорее, не абсурд, а такая как бы социальная комедия, хотя и с элементами абсурда – ну вспомните хотя бы моих любимых «Стариков-разбойников». Конечно, никакие старики картину спереть не могли, ясен пень, как говорит мой шестилетний сосед. Но когда они ее, по воле Рязанова и Брагинского, таки сперли, началась полоса таких прелестных, не подберу иного слова, нелепостей, что просто сердце тает. Это и правда мой любимый фильм из всей обширной истории кино – как говорится, при всем при том еще и на редкость человечный, «добрый», как раньше говорили, какой-то по-особому изящный, и, что важно - совершенный. Сбалансированный, точный, гармоничный. Ни одного прокола, не говоря уже о двух великих актерах, Никулине и Евстигнееве, виртуозно ведущих свои партии с присущим им комедийным блеском, ни разу и нигде не пересаливая.
Кадр из фильма "Берегись автомобиля". 1966 г.
Ну и, разумеется, «Берегись автомобиля», «советская» комедия о всепобеждающей человечности, негероическом герое, «идиоте» (которого уже сыграл Смоктуновский в театре, событие из ряда вон), который хочет нести добро, на свой лад наказывая зло. Лучшая роль Смоктуновского, и, возможно лучшая картина Рязанова (хотя, повторюсь, «Стариков» каждый год пересматриваю) – ибо здесь он вывел уже не «тип», а архетип, персонажа, который войдет, так сказать, в анналы. Князь Мышкин, крадущий машины, куда уж дальше.
…Не стану повторять банальностей по поводу, скажем, «Вокзала для двоих», тоже человеческой, «слишком человеческой» истории, или «Забытой мелодии», на просмотре которой именитый критик, чего только не повидавший, по его собственному признанию, плакал – об этом уже тома написаны.
Хочу только сказать, что природа, как сказал бы умный критик, национального хита - вещь вполне себе таинственная. Почему «Бриллиантовая рука» не стареет (а устареть может даже Феллини) и почему «Ирония судьбы» всякий год, уже почти полвека, заставляет отложить недорезанный оливье в сторону, уставившись в экран телевизора?
Не дает ответа.
фото: кадр из фильма "Берегись автомобиля"; Мосфильм/FOTODOM
