Марчелло Мастроянни

Автор: Диляра Тасбулатова

19 декабря 1996 года умер Марчелло Мастроянни - самый выдающийся актер Италии, заставший период величия итальянского кино. В знак уважения в день его ухода  выключили фонтан Треви (тот самый, всемирно известный, где они плескались с Анитой Экберг в «Сладкой жизни»), вдобавок укутав его черной материей.

Сцена купания, придуманная Феллини  - видимо, для того чтобы показать во всей своей невозможной красе финикийскую богиню Аниту -  стала классической или, как сейчас выражаются, «культовой». Мастроянни, впрочем, играет здесь второстепенную роль, но это особый случай - увидев в первый раз Экберг, слегка спасовал и сам Феллини, хотя был вечно окружен красавицами самой высшей пробы.

Мастроянни – тоже: будучи сам красавцем, да еще и знаменитостью, он, конечно, имел практически неограниченные возможности, но дело даже не в этом, а скорее в его мягком, обволакивающем обаянии. Сродни, между прочим, такому герою русской литературы, как …Обломов: Мастроянни сам признавался, что они с персонажем страшно похожи -  прежде всего ленью, расслабленностью, добродушием и …беззащитностью. Мечтая сыграть эту роль, он говорил, что Обломов жил идеальной жизнью, целыми днями полеживая на диване. То, что надо, посмеиваясь, резюмировал Мастроянни. Его бесконфликтность и полное послушание режиссеру на площадке вошли в поговорку: Феллини, будучи очень требовательным, не то чтобы третировал своего любимца,  но порой настаивал на невозможном, невероятном. К примеру, слышать тот же подземный «гул», что слышал он сам – а Феллини, как это ни странно, его реально слышал. Такого режиссера, уникума, которому нет равных в природе, не удовлетворила бы ни запредельная техника, ни фанатичное вживание в роль, ни работа по 12 часов в сутки: ему, видите ли, был нужен «гул». В результате этих мучений, как свидетельствует сам Феллини, проникнуть в его вселенную, да и то не до конца, смогли лишь двое: Мастроянни и Джульетта Мазина, больше никто. Оказывается, у критериев такого порядка есть еще и градации, которые в принципе невообразимы – во что именно эти двое проникли «не до конца», понимает, видимо, только Феллини. И более никто в целом мире…  

Между тем, в ранних своих картинах Мастроянни подвизался в ролях простых итальянцев, шоферов и рабочих, кроме того, многие продюсеры считали его лицо стертым и непривлекательным (видимо, в Италии критерии красоты выше, чем где бы то ни было, и это понятно, там любой лодочник будто сошел с полотен Перуджино). «Утонченным», если это слово отражает характер Гвидо Ансельми, alter ego автора «Восьми с половиной», его сделал Феллини, а поначалу Антониони, сняв в роли писателя в своем великом фильме «Ночь». Именно Антониони был первым, разгадав в «смазливом» облике Мастроянни что-то иное, второй план, хотя его персонаж, будучи интеллектуалом, постепенно становится обывателем. Как, собственно, и Гвидо, который как раз балансирует на грани, живя двумя жизнями – обычной, вроде нашей с вами, жизнью простых смертных, и иной, неуловимой для глаза: восьмой (с половиной) фильм никак ему не дается. К началу съемок этой картины у Феллини как раз насчитывалось шесть полнометражных фильмов, две короткометражки (которые он посчитал за одну) плюс «Огни варьете», где он бы соавтором (то есть та самая искомая половинка).

Здесь кроется  определенная игра: в отличие от Антониони, теоретика кино и признанного европейского интеллектуала, на фильмах которого зависает какой-нибудь Адорно, и не он один, Феллини, будучи гением, считал себя «средним итальянцем» - как, собственно, и Марчелло, своего закадычного друга. Работая как проклятые, они тем не менее знали, что такое удовольствия: как-то, отвечая на вопрос журналиста, что более всего его волнует, Феллини сказал, что, мол, жизнь простых людей (а он никогда не лицемерил). В то же время они с Мастроянни соревновались, чья машина шикарнее, покупая самые дорогие марки ценой более миллиона долларов.

Мастроянни как раз и играет как бы посредственность – гуляку и сластолюбца, то и дело изменяющего своей красавице-жене, человека, запутавшегося в женщинах, долгах, замыслах, в самой идее жизни, творчества, - словом, во всем. Кардинале, часто изображающая благодаря своей красоте девушку-мечту, и здесь становится символом обновления жизни – для опустошенного Гвидо уж точно. Да и для зрителя тоже – их диалог в машине, где оба сняты сверху (видимо, с крана, едущего параллельно авто), улыбка Кардинале, тогда еще совсем юной, волшебным образом резонирует с выражением лица Мастроянни, от усталости к надежде. Может, в этом эпизоде он наконец услышал «гул»? Ну, по мнению Феллини? История умалчивает, фаны пересматривают сцену раз по сто.

Мастроянни, конечно, далеко не всегда играл в шедеврах, у Висконти или Феллини, фильмография у него обширнейшая, более ста фильмов. И не всегда «интеллектуала», чувствующего приближение кризиса – возраста, идей, гуманизма и пр. Барон Фефе из фильма «Развод по-итальянски» или циник Доменико из «Брака по-итальянски» - и есть те самые обыватели, «средние итальянцы», которых Мастроянни, скромно причисляя себя к среднему классу, изображает совершенно беспощадно.

Забавно, что Мастроянни, символ Италии, актер сверх-знаменитый, никогда не рвался к успеху, как другие лицедеи, ради карьеры готовые на все. Сибарит – пока его не потребуют к священной жертве – он всегда жил в свое удовольствие, часто влюблялся, несмотря на то, что прожил почти всю жизнь с верной ему женой. Знаменитый роман с самой красивой актрисой мира (официальный титул Катрин Денёв) закончился рождением Кьяры Мастроянни, но не браком. Впрочем, очевидцы утверждают, что этого не захотела сама Денёв, самодостаточная женщина, да и звезда не меньшая, чем Мастроянни. Оба они символизируют свои страны, прекрасную Италию и элегантную Францию. Оба – легенды золотого века кино.

фото: SIPA/FOTODOM; kinopoisk.ru