Автор: Диляра Тасбулатова
Советскому хиту 1977 года выпуска, знаменитому «Мимино», исполнилось 45 лет.
«Мимино» до сих пор цитируют – «Я тебе один умный вещь скажу, ты только не обижайся; Ларису Ивановну хочу; спасибо, я пешком постою» давно вошли в фольклор, причем русский, хотя произносят эти смешные реплики грузин и армянин. Кстати, на столь колоссальный успех (24,4 млн. зрителей в первые недели проката) никто не то чтобы не рассчитывал, наоборот, чуть ли не провала боялись.
И вдруг, как говорится, произошло чудо, нечто из ряда вон: никогда еще очарование грузинского колорита не имело такого успеха в европейской части СССР. Ни «Чудаки», ни «Необыкновенная выставка», ни «Голубые горы», замечательные, тонкие, балансирующие на грани трагического и комического грузинские фильмы не вызывали такой оглушительной ответной реакции. Честно говоря, вообще никакой не вызывали – мы одни с подругой покатывались при гробовом молчании недоумевающего зрительного зала, причем в московском кинотеатре – и именно с этой подругой, была у меня такая, другие мои визави пожимали плечами, а за спиной крутили пальцем у виска. Пьер Ришар и Бурвиль на пару с Фюнесом, как выяснилось, нашему человеку были ближе (хотя, заметьте, сценаристом большинства шедевров «Грузия-фильма» был гений Резо Габриадзе, придумавший и «Мимино» тоже).
…Иоселиани для нас был слишком сложным, Шенгелая слишком изыскан, Абуладзе чересчур метафоричен и так далее; до «Покаяния», которое послужило триггером к началу антисталинской кампании в стране (впрочем, фильм взорвал общественность лишь в определенной среде, так называемому простому народу он был безразличен, и культ усатого не поколебал), и лишь «Отец солдата» Чхеидзе стал всесоюзным хитом, да и то. До «Мимино», который, скажем, прелестная Марина Дюжева, снимавшаяся в нем, до поры до времени считала «простеньким» (потом, конечно, оценила), ни один грузинский фильм, по крайней мере в СССР такого успеха не имел. Боюсь, в Европе грузин тоже понимали не до конца, воспринимая как экзотику, кинематограф окраин на кинокарте мира. Кроме, может, Иоселиани, режиссера-интеллектуала, впоследствии сделавшего карьеру в Европе.
…Да и создавался он в ситуации чуть ли не трагикомической, с элементами детектива: драматургическую основу писали трое, сам Данелия, великий Резо Габриадзе и Виктория Токарева, полнометражный сценарий которой Данелия только что безжалостно отверг ради «Мимино». Историю деревенского вертолетчика, который на ночь запирает свою машину на амбарный замок, ему когда-то рассказал Габриадзе, потом Данелия переключился на раскрутку «Афони», потом забыл про вертолет и замок, потом ему напомнил об этом Максуд Ибрагимбеков… Такая вот последовательность – что называется, «рождение шедевра в муках»: Токарева вроде как не обиделась (или сделала вид), послушно писала московские сцены и для «Мимино», хотя полный метр по ее сценарию так и не осуществился: может, тоже был бы шедевр, кто его знает. Вся «банда» поселилась в Доме творчества Болшево (был такой, уютный, я его еще помню, на обед там подавали отменные щи, потом снесли здание, где возникли сотни замыслов, ужасно жаль): отправившись в ближнее Подмосковье, знаменитая троица вдали от городской суеты управилась за три недели.
Неугомонный Данелия, вроде как довольный результатом, уже во время съемок постоянно менял сюжетные повороты, расспрашивая съемочную группу, как будет лучше и внося коррективы по ходу дела (бедная Токарева, в ту пору еще и смертельно в него влюбленная).
Кадр из фильма "Мимино"
Зато главного героя, Мимино (что по-грузински означает то ли сокол, то ли ястреб), даже не выбирали, никаких проб: было ясно, что будет Вахтанг Кикабидзе, и только он. Причем остальных утверждали, согласовывая исключительно с личным вкусом и пристрастиями Кикабидзе – он-то и выбирал себе партнеров, практика вообще-то невиданная. А вот актера на роль Хачикяна, соседа Мимино по гостиничному номеру, назначили, подбросив монетку: по-моему, только грузины могут так легкомысленно относиться к своему делу, хе-хе; не представляю Тарковского или Германа с монеткой, да и комедиографа Клода Зиди - тоже. Не знаю точно, кто был за Мкртчяна, зато знаю, что Данелия никак не хотел расставаться со своим талисманом Евгением Леоновым, который постоянно у него снимался и которого он страшно любил, обожал просто, был он близким ему человеком и по духу, и по характеру. В результате роль - ветерана, как вы помните, - хотя и небольшая, Леонову тоже досталась.
Сыграй Хачикяна Леонов (фамилию ему, наверно, все же другую подобрали бы - правда, в конце появляется другой Хачикян, которого перепутали с этим Хачикяном, и это, как вы помните, Куравлев, что тоже ужасно смешно) – так вот, будь Леонов, акценты бы сместились. Хотя актер он, конечно, грандиозный, гений, и свою интонацию непременно привнес бы – но другую.
Кадр из фильма "Мимино"
Монетка же выпала в пользу «кавказского акцента», от чего фильм только выиграл: учитывая громадный талант прирожденного комика Мкртчяна, да еще с присущим ему оттенком абсурда, здесь появился даже какой-то, что ли, цирковой уклон, тем более что изобретательный Мкртчян постоянно импровизировал и придумывал свои реплики по ходу дела. Грузин и армянин, говорящие по-русски с диким акцентом, да еще и эта сцена в суде, которую Фрунзик, что называется, «принял на грудь», взял на себя, отыграв свой бенефис в один дубль так, что сначала группа каталась со смеху, а потом те самые 24 с половиной миллионов зрителей, - это нечто, конечно. «Я по-русски нехорошо говорю» или, это, знаменитое: «Люстру разбил, зачем буду отрицать. Когда мы пошли домой, он случайно стулом зацепил». Люстру случайно стулом: тут даже строгая судья заулыбалась.
Начальство, как всегда, было «на высоте»: Ермаш, бывший секретарь комсомола, выдвиженец из крестьян, к кому только ни цеплялся, прицепился и здесь (непонятно, почему Сергей Соловьев, сам прекрасный режиссер, говорил о «цепком продюсерском уме» Ермаша - насчет цепкого, пожалуй, соглашусь, настоящий партийный бульдог, челюсти не разжать). Главная сцена фильма, на которой держится его драматургический крючок, основная, скажем так, идея – разговор с Тель-Авивом, который немецкая телефонистка перепутала с городком Телави, куда хотел позвонить Мимино из Германии, - была Ермашом запрещена. Мол, у нас с Израилем сейчас нет дипломатических отношений – что и говорить, веский аргумент «продюсерской хватки» этого Демьяна Бедного от кинематографии, не понял номенклатурный дядя, что именно после этого разговора Мимино переменит свою участь респектабельного летчика международных авиалиний, вернувшись в родное село перевозить баранов на утлом вертолете. Летать туда-сюда, доставляя односельчан на большую землю – по-другому в эти места никак не попадешь, дорог нет. По телефону же, если вы помните, он случайно попадает на некого Исаака, грузина из Кутаиси, живущего в Израиле, и тот просит, хотя у Мимино валюта кончается, спеть с ним – уж так он тоскует по родине, чуть не плачет…
«Генацвали, не клади трубку», - умоляет Исаак (сцена, где Мимино бредет пешком до аэропорта, тоже вырезана – спел, валюта кончилась). Видимо, тов. Ермаш не хотел демонстрировать, как у нас относятся даже к летчикам, которым выдают в день по пятерке суточных, а то и меньше: великая Плисецкая ела за бугром привезенные с собой консервы, танцуя два представления в день – эх, какую страну, про… ну, сами понимаете.
Прикопался Ермаш и к Крамарову, хотя у того роль была крошечная – когда Мкртчян выходит из здания суда в поисках свидетелей, чтобы спасти друга от неминуемой посадки за хулиганство, то видит Крамарова, которого через полминуты уведут в автозак: чем он мешал Ермашу, ума не приложу. Так же, как и Куравлев в роли настоящего Хачикяна – ну смешно же? Ну правда же?
Кадр из фильма "Мимино"
Одно появление актеров такого уровня уже задавало тон этой чудесной комедии, а уж мастеровитый Крамаров свою комическую маску всегда держал наготове. Послушать Ермаша, так можно вообще всех звезд убрать с их минутным присутствием в фильме – Басова, например, в роли оперного певца (вот где умора-то) или красотку Проклову, стюардессу-ангела, всю в белом, девушку-мечту: кто ж тогда останется?
Итак, грузин и армянин, один – такой «секси», мужчина на все времена, самый обаятельный грузин из страны, где с мужской красотой и обаянием все в порядке, это вам не Петербург, еще Чехов замечал, - и нелепый Мкртчян-Хачикян, армянин из анекдотов, человек-нос, гоголевский Ковалев из Еревана – Дон Кихот и Санчо Панса, бредущие в поисках счастья по громадной стране. От Москвы до самых до окраин, Хачикян аж до Телави доберется.
Фильм, помимо всего прочего, - абсурдного юмора, выразительных, «архетипических» главных персонажей и красот грузинского села, откуда родом Мимино, - еще и о человеческом братстве, о небывалой мужской дружбе, зародившейся совершенно случайно и, похоже, на всю оставшуюся жизнь: все люди братья, хотя так, разумеется, не бывает. Эта интонация – счастья дружбы, человеческого братства, всеобъемлющей любви, человечности, верности себе, исходит, конечно, от Резо Габриадзе, человека несомненно, великого, ренессансного, каким-то чудом занесенного в наш трагический двадцатый век. Уж он-то знает, что все перечисленное невозможно – возможно только в воображении, и будто заново перетворяет этот мир, доводя его до совершенства, причем без тени ханжества, книжной восторженности, пошлой «возвышенности», наоборот – с тайной иронией, легкой усмешкой. Это чисто грузинская ментальность, но возвышающаяся до «небесной» трансценденции, причем в буквальном смысле, коль скоро герой – летчик, как и летающие над Витебском евреи Шагала, возвысившие его местечко до образа утерянного рая, где он помнил каждый уголок тихого городка своего счастливого детства, сгоревшего в огне Холокоста…
Как у Габриадзе, покорившего весь мир своим гением, сладко замирает сердце при слове Кутаиси, так и его герой, летчик из заброшенного далекого села, возвращается, как сказал Данелия, к самому себе, в свои родные места, один вид которых с высоты полета греет ему душу… Его вертолет летит как птица над прекраснейшей Грузией великих древних храмов и нищенских сельских домишек, а верный себе Габриадзе не может и здесь не подпустить своей фирменной тонкой иронии: летчики переговариваются в эфире о ….ботинках – вот, мол, достал туфли импортные, а размер мне не подходит, у меня сорок второй, а они сорок первого. Начальник с земли строго им выговаривает: эй, эфир не засоряйте своей чепухой, и тут же - у меня сорок первый, мне отдай.
Ничто человеческое, так сказать…
фото: ФГУП "Киноконцерн "Мосфильм"/FOTODOM; kinopoisk.ru
