Где та шпана, что сотрёт нас?..

ГОД 1985-й

30 лет назад, после прихода к власти Горбачёва и оглашения новым лидером державы вольнодумных «апрельских тезисов» 1985 года, стало ясно, что советская империя «умирает, как древний ящер с новым вирусом в клетках» (© «Наутилус Помпилиус»).

В выпуске программы «Взгляд», снятом с эфира руководством Гостелерадио СССР пять лет спустя, «год Горбачёва» в «подводке» предполагалось описать следующим образом: «24 февраля Черненко голосует на выборах в Верховный Совет РСФСР и местные Советы. Его уставшее от жизни тело с трудом вносят в фокус телекамеры. После многочисленных похорон за два предыдущих года классическая музыка вместо радиопрограммы «Опять 25» раньше, чем западные радиостанции, доносит весть об очередной смерти в Кремле. Стремительная смена в высшем эшелоне пробудила во всех нас дух настоящего оптимизма. И даже первый перестроечный указ «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения» ложится на радостную атмосферу ожиданий. На фоне политических рокировок народ стоит в очередях за спиртным, на фильм Абуладзе «Покаяние». Никто не кается и не будет, но созерцание приносит не меньшее удовлетворение и веру в нового лидера, которого уважают Запад и Восток. Год великих ожиданий».

ГОД 1986-й

В тот год, параллельно со звёздной линейкой диссидентствующей богемы, ковался класс будущих российских олигархов. С подачи чекистов-«идеологов» организовывалась революционная ТВ-программа «Взгляд», в то время как чекисты из ПГУ выводили партийные активы в далёкие офшоры, с тем чтобы после коллапса Советского Союза вместе с отечественным криминалитетом формировать из комсомольских активистов & столичной фарцы сословие постперестроечных олигархов; мне об этом рассказывал полковник Василий «Дядя Вася» Ситников, комитетский куратор Театра на Таганке (его там знали как «Васрома», отчество – Романович), доверенное лицо Андропова, коего Джон Бэррон в своей книге «КГБ сегодня» называл «заместителем начальника Управления дезинформации ПГУ».

Будущие хозяева эпохи вершили тогда свои дерзкие эксперименты, отвечая самим себе на сакраментальный вопрос незабвенного Толстоевского: тварь ли я дрожащая или все богатые семьи богаты одинаково?

В 1986 году 20-летний дембель Рома Абрамович проводит свою первую блистательную авантюру: получив от командира – в качестве стандартного дембельского аккорда – задание вырубить просеку в тайге, смышлёный солдат поделил лесной массив на равные участки и… продал их жителям соседней деревни «под дрова». Просто как в послевоенном анекдоте про Рабиновича, который попросился в партизанский отряд и, получив в качестве теста поручение распространить в деревне антифашистские листовки, вернулся через пару дней с… выручкой!

В 1986 году освобождённый заместитель секретаря комитета ВЛКСМ МХТИ Миша Ходорковский получает диплом этого вуза и – в рамках «проведения в жизнь очередного постановления Коммунистической партии СССР о центрах научно-технического творчества молодёжи» – создаёт при Фрунзенском райкоме ВЛКСМ (под эгидой ЦК ВЛКСМ) на основе Фонда молодёжной инициативы Межотраслевой центр научно-технического творчества молодёжи. Из госбюджета на закупку центром объёмной партии компьютеров (для правительства страны) выделяются внушительные средства, которые идут (помимо банальной «обналички») на организацию «варки» джинсов + сбыта «палёного» коньяка. Крепкий фундамент заложила империя Ходорковского.

В том же 1986 году его тёзка Фридман тоже получает диплом, окончив Московский институт стали и сплавов (МИСиС). Опытный фарцовщик ещё на третьем курсе создал клуб «Земляничная поляна» (отсыл к битловской Strawberry Fields), где организовывал дискотеки, куда мы все ходили: музыкантам гонорары (как правило, одной сиреневой купюрой в 25 рублей) вручал сам «Маратыч», возглавивший всего через пять лет совет директоров могучего Альфа-банка.

И опять же – именно в 1986 году Владимир Гусинский учредил кооператив «Металл», производивший пёструю линейку металл-изделий: от женских браслетов до гаражей-«ракушек».

ГОД 1987-й

Пару лет назад я встретил в «Порто Мальтезе» (рыбном заведении с официантами-сербами, «столовке» телевизионщиков ВГТРК) Майю Лаврову, работавшую некогда у Влада Листьева «автором» на его ток-шоу «Тема». Выяснилось, что мы с ней в одном здании работаем, но траектории наши как-то не совпадали. Погрузились в затрапезные воспоминания. Узнал подробности её ТВ-пути.

Майя приехала покорять Белокаменную из Ростова-на-Дону в конце 80-х. Ну, не всю Москву, положим, для начала – Останкино. Снимала какой-то угол на «Алексеевской». По задумке, Андрей Разбаш должен был подписать договор с некоей общагой, где ТВ-региональщики как бы повышали квалификацию, − просто оставить свою подпись на соглашении: листьевский холдинг «ВИD» берёт практикантов и за это предоставляется комната в общежитии. Но он попросту приехал вечером к Лавровой и забрал юную красотку... к себе домой, в Сабурово.

По дороге завёз домой свою любовницу Татьяну, которую за глаза звали в компании не по имени и/или фамилии, но не иначе как «Птичка» (дело в том, что и первая супруга Разбаша, и его возлюбленная были тёзками полными – Татьяны Ивановы). Приехали домой ближе к полуночи, и жену Разбаш поставил в известность: «Знакомься – Майя, она у нас поживёт пока». На смуглую старлетку возложили дрессуру суки: Майя гуляла с разбашовским далматином Сандрой. Заодно и продукты добывала, привозила с совхозных съёмок мясо и яйца в коммерческих объёмах (это была эпоха тотального дефицита). Через месяц девушка полюбопытствовала: ну как там, мол, с общежитием, не подписан ли ещё договор? На что Андрей ответил контрвопросом: «А что тебя не устраивает, тебе здесь плохо?» Так юная телевизионщица и протусила без малого полгода. Ходила с женой начальника по магазинам, вместе и в бассейн ездили, и в гости к друзьям дома наведывались, с их детьми Майя играла в теннис.

Лаврова говорила мне: «В общем, хорошо жили. Интеллигентные и обаятельные люди. У Андрея были всегда очень приятные знакомые. И его жена даже сожалела, что он быстро остывал ко многим и отношения приходилось ей поддерживать самой».

Татьяна Иванова потом работала пресс-секретарём Михаила Касьянова. А другая Татьяна Иванова (та самая «Птичка») родила Разбашу сына; Альбина Назимова (бывшая третьей супругой Влада Листьева и после его убийства вышедшая замуж за Разбаша) тогда предложила себя в крёстные матери... Забавный случай, вспоминает Лаврова, коллективный выезд на тусовку в Софрино. Любовница Разбаша была как раз с сыном Андреем. Были там ещё Саша Любимов и Серёжа Бодров, которые вели постсоветскую версию «Взгляда». Пили под шашлыки, болтали, пели песни («Там, где клён шумел на речной водой, говорили мы о любви с тобой» − эта песня всегда в репертуаре Александра Любимова означала определённую планку корпоративного веселья). А утром приехал Разбаш… с Альбиной. Так они и завтракали: Назимова, Разбаш, Таня-«Птичка» и сын Андрей Андреевич. «Высокие отношения» – резюме Майи.Связь с «Птичкой» Андрей не афишировал. Но и не скрывал. Как впоследствии и с Альбиной.

Но вот какое дело. Я не готов никого осуждать. И других не поощряю это делать. Осуждать, наверное, может лишь тот, кто сам без греха. Это не я. Речь не о какой-то девальвации нравов, просто тогда, на излёте 80-х, всё это воспринималось как составная фронды, своего рода бунтарство против ханжеской советской морали («Одни слова для кухонь, другие − для улиц, здесь сброшены орлы ради бройлерных куриц, я держу равнение, даже целуясь» – это Слава Бутусов со своим «Нау»). Если кто-то сумеет убедить меня, что тогда в «Останкине» нравы были не такими, как положено, я готов списать сие на революционный драйв. Да, это была революция. Не только ТВ-реформа. Со всеми изъянами выжигающего пожара.

В незамысловатых виршах полулегальных музыкантов грезились «фиги в кармане» («А может, они там и были», – спустя три десятилетия скажет мне Андрей «Макар» Макаревич* (согласно реестру Минюст РФ признана иноагентом) во время ТВ-диалога в программе «Правда-24»). В каждом новом фильме киноноваторов улавливались намёки на скудоумие апостолов «кровавой гэбни». Официальный тезис «В СССР секса нет» требовал от фрондирующей молодёжи постельных опровержений. Между прочим, именно в 1986 году во время ТВ-моста «Ленинград − Бостон» (17 июля) прозвучала реплика, о которой 30 лет спустя мне рассказал условный соавтор Владимир Мукусев: «Фраза «Секса у нас нет», сказанная Людмилой Ивановой, администратором одной из ленинградских гостиниц, стала символом телемостов. В действительности же было так: шёл разговор о порнографии в кино и на телевидении, и в этом контексте Людмила произнесла: «Секса у нас нет, и мы категорически против этого», – после чего смех и аплодисменты заглушили окончание фразы: «У нас есть любовь». Когда я монтировал, Иванова позвонила мне прямо в аппаратную и попросила вырезать фразу… С одной стороны, я понимал, что… она может стать героиней анекдотов. С другой стороны, по приказу вырезая из предыдущего телемоста всё про Сахарова, убирать из передачи то, что точно объединило обе студии, – юмор, я посчитал невозможным».

ГОД 1988-й

Сейчас я вспоминаю и сам поражаюсь, насколько мы были толерантны к адюльтерам и экстремально неприхотливы в бытовом плане. Во второй половине 80-х курортный август мы проводили вместе с Костей Эрнстом в Крыму. Там, в заповеднике НБС, располагался потайной мини-санаторий Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина, а Эрнст-старший был в академии вторым человеком и поэтому имел квоту, которую легко переруливал своему единственному чаду.

Ездили мы, как правило, на всю так называемую смену, большой и шумной компанией. Заведение действительно было миниатюрным – первый из трёх этажей представлял собой блок бухгалтерии/администрации и обеденный зал. А на верхних двух размещались номера общим числом чуть более дюжины. За вином креплёным ходили в местный сельмаг: пара-тройка километров в гору – без проблем.

И бывало, вчетвером-впятером в одном номере обитали. А в номерах тех никакой техники не было – ни телевизора, ни микроволновки, ни телефона, но зато было просторно. Впрочем, помню, Макаревич не пожелал ночевать вповалку со всеми и предпочёл спать на пляже.

Хотя даже парочки имели возможность, условно говоря, уединиться: когда приехала самая популярная актриса того времени Наталья Негода со своим бойфрендом Серёжей Толстиковым, им пожертвовали балкон. Тогда только-только вышла «Маленькая Вера», и Негода имела статус секс-символа страны. Да, это был хрестоматийный образец воспетой неофрейдистами гиперкомпенсации для бывшей студентки Школы-студии МХАТ Наташи, которая в эротическо-романтическом аспекте не слыла самой востребованной. Маститые сельхозучёные, обитавшие в соседних номерах, были рады её видеть. А их хмурые жёны – вряд ли.

Но вот приезду рок-бунтаря Кости Кинчева с его ослепительной женой Сашей Амановой соседи наши точно не обрадовались: хмельной музыкант всю ночь напролёт демонстрировал нам новинки из репертуара «Алисы». Академики не выспались, и утро началось со скандала. Однако тёзка рокера Эрнст всё живо уладил.

Константин Львович вообще решал любые проблемы. Он ведь приезжал в Никитский сад с младых ногтей, знал там всех, а все знали его.

Без скандалов обходилась и регулярная кража персиков. Воровать их с охраняемой экспериментальной плантации (с риском получить заряд солёной дроби в задницу) было увлекательно. Учитывая статус Кости, ему, предположу, достаточно было лишь намекнуть директору заведения Шимановскому, что его гостям фруктов хочется, и их бы тут же целую корзину доставили. Но просить ведь неприкольно. Украсть – это кураж.

Я познакомил Костю со «взглядовским» лидером Сашей Любимовым, и на следующее лето «взглядовец» тоже был с нами в Крыму. Надо сказать, что Александр Михайлович – человек взрывной. Поэтому, когда к нашему столику в гостиничном ресторане «Ялты» подходили желающие сфотографироваться с ТВ-звездой, Саша отчётливо давал понять, что он тут на отдыхе исключительно. Однажды нарвались на людей, которые не настолько фанатели от «Взгляда», чтобы стерпеть любимовскую борзость. В драке участвовали все. Серьёзно нас тогда отделали, пришлось всем ехать в медпункт – швы накладывать.

А как-то мы с Эрнстом, чтобы спасти Любимова, угнали машину. Всё случилось ночью. Любимов был конченым ТВ-трудоголиком (коим стал позднее и Эрнст, кстати) и отдыхать не любил. Поэтому, когда комендант сказал, что Саше звонят из Москвы (на связь вышел формальный руководитель «Взгляда» Анатолий Лысенко), «Люби» ломанулся к проходной (то есть телефонному аппарату). Ломанулся, не заметив стеклянные двери третьего этажа. Они разбились вдребезги. Не думал, что после такого можно выжить, кровищи было – как в голливудских лентах, все стены, пол, окна и даже потолок забрызганы лейкоцитами. Комендант, конечно, вызвал «скорую», но академическое пристанище как бы спрятано в глубинах заповедника, и объяснить водителю, как именно проехать, было нереально (мобильных-то не было).

Эрнст знал, что на набережной ночует чей-то «москвич». Ну, мы с ним его и угнали, чтобы отвезти товарища нашего в больницу. Все вопросы с хозяином машины улаживал Константин уже на следующее утро: изувечили мы тачку основательно – разбили стекло штурманской двери, чтобы проникнуть в салон, разодрали все провода (мы же не профессиональные угонщики, хотя фильмов насмотрелись), ну и конечно, всё заднее кресло обшарпанной легковушки было залито кровью ТВ-легенды.

1989–1990-й

Ведущие «Взгляда» стали готовиться к выборам: в марте 1990-го трое из них стали депутатами Верховного Совета (Александр Политковский шёл по округу № 1, и удостоверение у него, кстати, было № 1), а уже в декабре «Взгляд» закрыли. Интересно, что Любимов, возмущённый наездом цензоров, публично грозил таким депутатским инструментом, как «обращение за поддержкой к правительствам иностранных государств» (читай – в Госдеп), что воспринималось вполне нормально – ну куда ещё бежать за судом праведным?

Во время несанкционированного интервью Горбачёв обещал Любимову, что придёт в гости к «Взгляду». И Саша напомнил президенту о его обещании, когда Михаил Сергеевич был в «Останкине». Чтобы разрядить обстановку, кто-то из «старших» сказал:

– Михал Сергеич, «Взгляд» – популярная программа, у неё высокий рейтинг.

Горбачёв отшутился:

– Вот когда у меня будет такой же рейтинг, тогда и приду.

А ещё через год не стало великой страны.

Но это другая история.

фото: личный архив автора