Автор: Ольга Филатова
Она сумасшедшая – подумает каждый, даже если не скажет вслух. Певица Жанна Агузарова в середине 80-х взорвала телевизор – поражали зрителей её голос и внешность, ранее не виданные в СССР. Однако на самом пике популярности Агузарова скрылась за океаном – куда? Зачем? Потом она вернулась, экстравагантная пуще прежнего, говорили, что совсем «рассталась с головой», и опять пела, правда, уже на фоне Земфиры* (согласно реестру Минюст РФ признана иноагентом) и Арбениной. И совсем исчезла. И опять появилась. Откуда на этот раз и куда?
Барабанщик группы «Браво» Павел Кузин как-то писал административную записку по поводу какой-то неформатной выходки Жанны Хасановны Агузаровой, оправдывая её поведение перед официальными лицами, где были слова: «Многие вещи нам непонятны, потому что не входят в круг наших понятий», − принадлежавшие вообще-то Козьме Пруткову. Но подошли к Агузаровой как родные. Непонятная и не понятая, она продолжает поражать воображение публики и в пятьдесят. Незабываемая особа. Сравнить не с кем. Разве что с Идой Рубинштейн, да и то чисто внешне, Агузарова всё-таки не танцовщица, а певица.
Но так дело обстояло до нашей последней революции. В 80-х годах в СССР конкурировать Жанне пришлось с матёрыми волчицами сцены – Пугачёвой, Ротару, Пьехой, и только на родине, по историческим причинам. Тот факт, что за рубежом уже вовсю голосила и плясала Мадонна, тоже очень забавная поп-дивушка, полностью игнорировался. Американские достижения не рассматривались, как если бы происходили на Марсе.
Теперь для сравнения есть Леди Гага: как нарядится да как накрасится − за неделю не отмоешь. Говорят, что эта леди поживилась креативом нашей Агузаровой, иной раз очень похоже пародируя её наряды и причёски. Но грань между плагиатом и цитированием так тонка, когда речь о визуальном. Украла образ? Да неужели? Просто процитировала. Чего добру-то пропадать? Да и разница между двумя леди велика. Леди Гага – девушка открытая, в любой момент готовая к разоблачению донага.
Агузарова же в пору своей первой популярности вела себя экономно. Зритель не имел счастья ознакомиться с маркой её белья. Времена стояли бесхитростные, 30 лет до твёрка. А уж про деньги и говорить не приходится. Если Агузарова могла выйти под софиты в ободранных тёмных очках, неизвестно из какого «секонд-хенда», то Леди Гага, конечно, заказывает себе наряды у того, у кого надо. В ком и в люди выйти не стыдно.
"Счастье везде,оно вокруг нас" Жанна Агузарова
Недавно почтила своим присутствием шоу «Вечерний Ургант», где, иллюстрируя отказ Жанны мериться талантом с российскими артистками, Иван Андреевич показал в камеру двуручный кукиш, предназначенный телезрителю.
Между тем кроме кукиша там было на что посмотреть − Жанна свет звёзд Хасановна явилась в студию, поразив даже критически настроенных. Агузарову сто лет не видели. Но помнят ещё многие «изданные в СССР». И уж старые-то зрители насмотрелись Жанны во всех видах, от Снегурочки до Марсианки. На этот раз чего ждали?
К Урганту она пришла – ах! – для Агузаровой такой образ читается почти как простушка-Шанель. Красное вечернее платье – вы не видели? – со шлейфом, волосы чёрные, до пояса, распущенными прядями, и даже туфли человеческие, а не её прежние табуретками.
Туфли табуретками долгое время оставались её отличительным знаком на сцене. Пародистам было легко изображать Агузарову, взобравшись на котурны и прицепив накладную косу к ирокезу. Тут же она всех опять провела, придя на шоу в почти человеческом обличье, и даже без солнечных очков, за которыми она всю молодость так безрассудно прятала свою марсианскую красу.
Между тем с красотой Агузаровой произошло нечто уму непостижимое. Вот когда усомнишься – правда она, что ли, марсианка? Или нашла в интернетах рецепт крема Азазелло? На диванчике сидела дама… ну никак не 52-летнего возраста, с любого ракурса − никак не более 35. Уж и камера наезжала на неё крупным планом, а возраста не выявила. Загадка.
И на пластику не похоже. Вторая молодость? А ноги? Эти её ноги, которыми она весь эфир вертела, как нунчаками, то так их поставит, то припрячет под шлейф, то опять высунет, то погладит, то почешет, − в общем, резвые ноги, о которых никак не скажешь, что это конечности пожилой дамы. Девочка!
Сетевые тролли, конечно, тут же набросились на её ноги, на её наряд, на её новый имидж и на всю эту её никем не ожидаемую свежесть – где брала, почём? Фракция неблагодарных телезрителей немедленно уличила Жанну в пластических операциях, утрате прежнего, всеми любимого имиджа марсианки, шокирующем для своего возраста поведении и слишком откровенном наряде. Лишённые недостатков, ноги вызвали отдельный луч неприязни. Осудили и лицо, «неподвижное, как у мумии», вероятно, пропитанное ботоксом.
Воображает
Но кроме улыбки – ни единой гримаски не рябило по глади этого точёного, как у египетской принцессы, личика. Эта неподвижность и была одной из составляющих её загадки: «Молчи и улыбайся». Ну и костюмы, конечно. Нарядная, как Эдвард Руки-ножницы, Агузарова служила прекрасным примером – делай, как я! Оставь серость кошкам, стань наряднее!.. И наряжалась, как сама понимала прекрасное.
Над чужой фриковатостью хорошо смеяться в сорок. А в семнадцать, на общем сером фоне, соблазнительно надеть что-нибудь эдакое, в блёстках, за которое тебя облает соседка, её болонка и школьная уборщица. Без сомнения, на советской эстраде не было никого, наряднее Агузаровой. Вот просто волосы дыбом. Очаровательная крокодилица, беспощадная в своей элегантности. Ужас. Неописуемо, сколько ей пришлось претерпеть за имидж.
Хотя, спрашивается, за что? Мадонна разве меньше в те годы фриковала? А кто теперь понимает разницу – у нас или за рубежом? В советской России, где «в моде серый цвет, цвет времени и брёвен», Агузарова выглядела как попугайчик среди воробушков. Причём воробьиное сознание на уровне инстинктов диктовало стае: заклюй чужого, не похожего на нас.
Российская уличная мода тех времён более всего напоминала… ватник. Сорри. Утеплённый картофельный мешок. Плюс шапочка «петушком». Вершина творческой мысли – дутые сапоги на синтепоне, носимые и «М» и «Ж», на фоне которых Агузарова была просто райская пташка с золотыми пёрышками в своих серебряных туфельках-платформах. Отвечая на вопрос о происхождении собственного имиджа, она как-то поведала, что дома у неё живёт дизайнер.
Откаблучивает
«Я наняла дизайнера. Уже много лет он живёт со мной, прямо в моей квартире… живёт прямо во мне…» И добавила, что этот дизайнер тратит всё свободное время на поиски для неё новых нарядов, разыскивая их повсеместно. Как на блошиных рынках, в магазинах старьёвщиков, так и в самых дорогих магазинах.
Иллюстрируя это высказывание, она любила приходить на интервью с мешком разностильной обуви, чтобы за время эфира несколько раз сменить туфли. В центр кадра она выставляла чудесные туфельки с надписью PRADA на стельке. Комментировала: «Эти – мои любимые», − и смеялась, внезапно, как всегда совершенно по-козьи – «ме-е-е-е-е…».
Туфли при этом пижонили независимо и выглядели девственно, как ни разу не надёванные. Вообще, вела себя на всех интервью как попало. Кривлялась, ёрзала на диванах, поправляла одежду так, что вырубало камеру, подтягивала колготки, чулки.
Даже на том самом «Музыкальном ринге», где Алла Пугачёва представила её телезрителям с группой «Браво», в которой Агузарова до начала сольной карьеры солировала, она умудрилась прямо в кадре подтянуть какую-то деталь туалета (Агузарова, не Пугачёва).
Имидж её, в котором она впервые предстала телезрителю в программе Пугачёвой, совершенно не предусматривал столь вульгарного поведения – Примадонна настояла, чтобы солистка молодёжного ансамбля переоделась в клетчатую юбку, совершенно не концертную, причесалась, как французская библиотекарша, и вела себя скромно.
Агузарова подчинилась, хотя исполнила она эту скромность в пределах собственного мировоззрения, как сама понимала. Тот «Музыкальный ринг» был феерическое зрелище, из которого зритель почерпнул много нового о течениях в эстраде, о преемственности поколений и склочном характере Примадонны.
Впервые за сто мильёнов лет, пока в бывшей империи СССР все молчали в тряпочку, зрители были допущены к микрофону со своими вопросами. С перепугу они вопрошали всякое абсурдное: «Зачем нам нужна вторая Пугачёва?», «А не боитесь ли вы, Алла Борисовна, что молодая певица вытеснит вас со сцены?». Вот тогда-то прильнувшая к экрану страна и услышала от Борисовны формулу «Я-то у вас одна», неразменную поныне. А правда, кто, если не она? Кто, если не он? Кто, если не оно? К любому случаю подходит.
Народная молва гласила: Пугачёва пожалела, что «родила» Агузарову, поскольку её собственная популярность пошатнулась под давлением молодой крови. Провинциальный народ захотел слушать зажигательное «Браво» вместо приевшегося «Арлекино».
Песню эту, услышанную в исполнении любимой певицы, Агузарова пела, как сама рассказывала, в сибирском лесу волкам, медведям и мороженым мамонтам. То есть певческие её корни оставались там, в Сибири, она часто об этом упоминала. Про своё детство же она хоть и разговаривала охотно, но рассказывала такое, что верить не хотелось.
Вот, к примеру, родилась она, можно сказать, 7 июля 1962 года в посёлке Туртас Уватского района Тюменской области. А можно и не так сказать, поскольку сама Жанна регулярно называла другую дату и другое место своего рождения, то там то сям. Но её отца всё-таки звали Хасан Агузаров, а мать – Людмила Савченко, и она продолжала проживать именно в указанной местности. Есть свидетели, даже побывавшие у неё в гостях.
Раннее детство Жанны прошло в Узбекистане, где во время сезонных работ познакомились её родители, впрочем, довольно быстро расставшись по причинам, не стоящим перечисления. Описывая своё детство, Жанна повторяла заклинание: арык, урюк, плов, тарантул.
Юность прожила она в Сибири, что для москвичей равносильно Марсу, происхождением с которого Жанна хвасталась, за что сникала себе прозвища Марсианка и Инопланетянка. В столицу же она попала, приехавши поступать в театральное учебное заведение. В какое? Собственно, не имеет значения, поскольку ни в одно из них она не поступила.
Начало 80-х она встретила в роли студентки строительного техникума, где овладевала профессией маляра, конечно, безрезультатно, поскольку всё своё время посвящала не учёбе, а студенческой жизни, тусуясь со сверстниками по всем продвинутым местам московского обитания. Имеются соответствующие мемуары участников тех событий. И каждый, кто встретил тогда Жанну, не забыл её уже никогда.
Рассказывают, что Москва узнала Агузарову под псевдонимом Иванна Андерс. У неё откуда-то взялся не внушающий доверия паспорт на это имя. Изначально «ксива», как тогда говорили, принадлежала какому-то Ивану. Где она её взяла? Ну, например, нашла на полу в метро. Нет! На полу Концертного зала имени Чайковского. Старые знакомые до сих пор называют её Ивой, эту смышлёную девчонку.
Техникум она, конечно, забросила, как только познакомилась с товарищами из «Браво». Рассказывал барабанщик Павел Кузин, что, впервые услышав пение Жанны, он чуть было сам не телепортировался: «Я едва не свалился со стула за барабанами... Никогда прежде живьём мне не доводилось слышать такого сильного голоса».
И первая же магнитная запись с солисткой Жанной получилась удачней, чем всё прежнее, записанное музыкантами. Жанна стала для группы словно катализатор, проявив всё лучшее, что было. Кстати, и не «Браво» они назывались, а «Постскриптум». Как это объявлять? Прошипеть в микрофон: «Выступает группа «Пос-т-с-к-р-иптум»?
И всё-таки именно из-за Пугачёвой их коллективная судьба складывалась так, а не иначе – гастроли, даже афиши и первые пластинки проходили беспрепятственно. Группу «Кино», к примеру, Пугачёва не патронировала, те сами пробивали себе концерты. А «Браво» отчасти даже презирали собратья именно за пугачёвский патронат.
Выступает
Вертикальный взлёт Агузаровой прервался, когда на одном из концертов её «повинтили менты», каким-то образом вычислив её поддельный паспорт. Жанне пришлось пережить тяжёлые времена именно благодаря вольному обращению с законом – подделка советского паспорта в те времена каралась очень по-взрослому, вплоть до высылки.
Для начала королеву эпатажа посадили в Бутырскую тюрьму, выясняли обстоятельства и причины, побудившие её встать на путь преступления. А в своём ли девушка уме? – заинтересовалось следствие. Вот когда перед ней открыл двери Институт судебной психиатрии им. Сербского – родной для многих альтернативно одарённых музыкантов и художников.
Доктора, и это стоит понять раз и навсегда всем интересующимся, признали Жанну полностью вменяемой. Причём выяснилось, что она никогда не принимала никаких препаратов, расширяющих сознание, даже с алкогольными напитками не дружила, и не была ни в коей мере поражена психическими заболеваниями. То есть она была и оставалась просто чрезвычайно чудаковатой особой.
Агузарова возвела чудаковатость в модель поведения, с годами достигнув в этом совершенства. Между тем она не сама это придумала. В СССР была типовая практика прикидываться идиотом. Психанув, «косили» от армии и даже от жизни вообще, от всей советской действительности.
Среди хиппующей молодёжи было модно иметь один-два привода в дурдом – был такой способ побега от советской принудиловки, например, к труду. С людей, чья странность была подтверждена соответствующей справкой от врача, взятки оказывались гладки. Поэтому получалось, что, лишь разжившись справкой, художники и музыканты андеграунда могли спокойно продолжать свои чудаковатые занятия. «Большой брат» терял к ним интерес.
Прикидываясь чудачкой, Жанна могла избежать ненужного ей общения. Что возьмёшь с девушки с Марса? И вот не хочется произносить это слово – фрик, а приходится. Желание выпендриться ещё не есть болезнь. Впрочем, в те времена не говорили «фрик». Сумасшедшая, только и всего.
Внешне сумасшедшая. Но только не внутри. Хорошо знавшие Жанну люди часто пытались её выгородить, рассказывая, что вне сцены или эфира она совсем не такая замороченная, что она человек вменяемый, но публика отказывалась верить, видя перед собой оранжевые волосы дыбом или выходное платье из рыболовной сети.
Но даже если полностью отрешиться от имиджа певицы, один её голос оказывался наряднее любого, звучавшего в те годы. Удивительно, но ей, такой эпатажной, удавалось очаровать даже старушек, так чисто ангельски звучал этот её голосок, действительно по тембру схожий с Земфириным.
Старушки её любили инкогнито, за один только звук. Случалось, что в эфир телепередачи, где она принимала участие, звонили какие-нибудь пожилые дамы и сообщали, что никак не могут совместить воедино голос Жанны с её странной внешностью, «уродливой» одеждой. Жанна при этом делала вид, что смущена комплиментом. А иной раз она наряжалась столь изысканно, впору так закутаться человеку-невидимке, что узнать особу в непроницаемых очках удавалось только если она улыбнётся – по форме зубов.
Нужно ещё понимать специфику публики 80−90-х годов, вырвавшейся на свободу после душных «застойных» лет. Для тех, кто в состоянии был отличить эпатаж от шизофрении, Жанна и правда стала королевой. Ведь храбрости вести себя как попало, конечно, доставало далеко не каждому, кто приходил на её концерты.
А сколько было таких, кто терялся в догадках, что же думать о ней, самой храброй девушке поколения, – завидовать ей, бояться её или попытаться копировать её манеры? Знаете, как девушки иной раз копируют Ренату Литвинову, тоже известную «чудачку»? Или цедить сквозь зубы: «Агузарова? Эта чокнутая? По-моему, она что-то принимает…»
Внешность очень её выручала, вот что. Этот точёный, без малейшего изъяна профиль Иды Рубинштейн, для неё комплиментом становилась даже рыболовная сеть, даже ведёрко на голове, или хоть обрейся наголо – причёска, от которой любой житель России автоматически становился похожим на зека, Агузаровой только прибавляла шарману.
Отчебучила
В 1988 году Агузарова, спев вместе с «Браво» свои лучшие песни, внезапно покинула этот творческий союз, чтобы начать сольную карьеру, что ей в общем-то вполне удалось. Тем не менее через несколько лет она внезапно переезжает в Лос-Анджелес, чтобы начать там всё с чистого листа.
Куда её тогда понесло – от успеха к неизвестности, – сама она с годами научилась объяснять необходимостью устройства личной жизни. По косвенным данным, между тем, её личная жизнь на тот момент была вполне устроена, поскольку Жанна была и оставалась замужем за неким научным дядькой, который дико обиделся на её американский кульбит.
Бросила его, законного. Говорит, мол, поеду, проветрюсь, а ты меня тут подожди, вернусь внезапно, как всё хорошее. «Сумасшедшая! Эта женщина сошла с ума!» − сказал журналистам муж, видимо, всё-таки бывший, но очень хороший, любящий. А произошло предсказуемое, поскольку в Америке накладными ресницами и балалайкой никого не удивишь.
И если в России Агузарова сходила за основоположницу фрик-культуры (а кто, если не она? Пугачёва?), то в США у этого явления были собственные основатели, к 90-м годам всем порядком поднадоевшие.
Началось-то всё ещё в 60-е. «Превращение во фрика − это процесс, при котором индивид отбрасывает устаревшие и сдерживающие способы мыслить, одеваться и вести себя для того, чтобы выразить творчески своё отношение к окружающей его среде и к социальной системе в целом», – писал в 60-е годы Фрэнк Заппа.
Следующие пять лет удивлённая Россия наблюдала новый взлёт популярности своей Марсианки. Агузарова отметилась в качестве участницы предвыборной кампании Бориса Ельцина «Голосуй или проиграешь».
Потом она снялась в музыкальной телепрограмме «Старые песни о главном». В 1998-м пустилась с прежней своей командой, группой «Браво», в концертное турне. Однако приняла участие лишь в пяти концертах, продемонстрировав всем хорошо знакомый по прежним временам нрав.
Концертный её репертуар, надо сказать, со времён выступлений с «Браво» не слишком пополнился хитами. Пела она, конечно, прекрасно, но не особенно заметные композиции. Пожалуй, эта творческая заминка, длящаяся по сей день, видимо, и привела её к финалу музыкальной карьеры, а вовсе не чьё-то злое участие, будь то козни Пиковой Дамы или конкуренция с Земфирой.
После возвращения из Америки Жанна некоторое время вполне процветала, ни перед кем не отчитываясь, где она пропадала целых пять лет и чем занималась. На нескромные вопросы отвечала, что посетила любимую планету Сатурн, отдыхая на её полиуретановых пляжах.
Даже самым вездесущим папарацци не удавалось уличить её в обывательской жизни. Одно из московских изданий как-то напечатало интервью с соседкой Жанны по подъезду – тётя Валя рассказала всё, чем была богата.
Получалось, что Жанна ведёт крайне обособленный образ жизни, никогда не моет в подъезде пол, месяцами не бывает дома. Приедет эдак в ночи, на роскошной чёрной машине, в сопровождении двух телохранителей самого сурового вида, замотанная в палантин от макушки до пяток, пройдёт в квартиру и запрёт железную дверь. И в туфлях на высоких каблуках.
Точно ли это Жанна? Она! Её туфли-платформы. «Даже не знаю, как можно ходить в такой обуви! – сетовала соседка. − Жанна никогда с нами не здоровается, даже не спросит, как дела. Очень нелюдимая дама. Она всегда быстро заходит в парадную, поднимается к себе в квартиру, а через день-два уезжает. Долго здесь никогда не задерживается».
И никто толком не знает, куда она девается между концертами и гастролями. Одни уверены, что она лечится от алкоголизма и наркомании в психиатрической больнице. Другие считают, что просто она путешествует по разным странам. Экстравагантная, она придерживается своего образа даже наедине с зеркалом в уборной.
Музыкальный критик Артемий Троицкий, помнится, оправдывал певицу, давая понять, что экстравагантный артист, по его мнению, гораздо лучше серого и скучного. «В поведении Жанны, конечно, много наигрыша. В жизни она не такая сумасшедшая, как на сцене. Но Агузарова действительно человек очень сложный и абсолютно непредсказуемый. Многие организаторы концертов просто боятся с ней связываться, зная, что в последний момент всё может сорваться по её прихоти. Такое действительно случалось не раз…
Несколько лет назад говорили, что Агузарова употребляет запрещённые препараты, поэтому и ведёт себя так странно… Никогда Жанна не употребляла ничего! Она даже не пьянствовала, в отличие от многих других артистов.
Я прекрасно понимаю, как появляются подобные слухи. Люди думают, чтобы вести себя на сцене, как Жанна, надо обязательно что-то выкуривать или закидываться какими-то таблетками. Но Агузарова такая сама по себе».
Она всё ещё выступала − в 2000-е годы, и даже довольно часто, даже собирала полные залы, но уже только сама по себе – в клубах и на частных вечеринках. Однако в концерте по поводу полувекового юбилея солиста «Браво» Евгения Хавтана она не была замечена. Пишут, что она «ведёт затворническую жизнь» и не отвечает на телефонные звонки ни бывшим мужьям, ни знакомым музыкантам. Вывод, который из этого делается, поражает оригинальностью: «Совсем с головой рассталась».
Придуривается
Да откуда он вообще взялся, этот слух, что Жанна не в себе? Родили его прямолинейные личности, которые не понимают шуток. А она подыграла, вернее, сама всё и разыграла, сообщая всему свету, что родилась на Марсе, на Альфе Центавра, путешествует автостопом по галактике, и ночует на кометах – инопланетянка!
А они и поверили, дуралеи. Сама по себе она отвечает на вопросы журналистов вовсе не так алогично, как её любят выставлять. Вот, посмотрите. На вопрос, что её в последний раз поразило в жизни, она отвечает: «Хороший запах Индийского океана. Вдохнул раза два, и потом можно работать два года без остановки».
Вам кажется, это глупо или эпатажно? Если да, то, видимо, вы просто не нюхали Индийского океана. Или вот она изрекает формулу душевного равновесия: «Не ходить туда, где почитаются глупцы». А ведь про неё саму все говорят – с головой не дружит. Разве? «Земля обременена весом дураков и болванов, которые есть животные в форме людей, − говорит она. − А что я могу? Понимать это и не ходить туда, где почитаются глупцы». Если бы люди последовали совету Жанны, может, толпы глупцов, что любят собираться кучно, со временем бы рассосались.
Таким образом, Жанна Агузарова, эпатажная певица, в сущности, могла казаться такой уж эпатажной лишь на фоне «совка», где зрители не видели ничего экстравагантнее белого балахона Пугачёвой и не слышали ничего экспрессивнее её же песни «Эй, вы, там, наверху!». Да и Жанна свет Хасановна далеко не всегда вела себя уж так развязно, зависело от личности интервьюера.
У интеллигентного Новожёнова, например, в «Старом телевизоре» она сидела не ёрзая, не дёргая платья, не суча коленками, разве что «стеснялась» очень уж нарочито, прямо как девица на смотринах. От конфликта с Пугачёвой открестилась, от похожести на неё – стократно. И именно ему она приоткрыла тайну имиджа, сказав, что сама себя она не считает странной. Не себя! Но только свои одежды. А голос? Разве он у неё странный?
Голос у неё, говорят, нездешний. Да что и говорить, голос знатный. Рассказывали, что, включив на полную мощность свой вокал, она как-то расколола вдребезги стеклянный стакан. А однажды в номере гостиницы таким же образом она разрушила целый сервис с графином.
Только критикам её таланта всё неймётся – всё они сокрушаются, что не поработала она над исполнительским мастерством, что ленилась учиться, трудиться, − в общем, гундят, что в любом её исполнении слышны недочёты. Ну да, да, конечно, все её певческие ляпы особенно ощутимы при такой чистоте звука, которую выдавал её прозрачный и какой-то очень «честный» тембр.
Вот только стоило ли эти недостатки устранять? Стоило ли из природной Фроси Бурлаковой мастерить Монтсеррат Кабалье? Зачем? Вот, к примеру, совершенно непрофессиональное пение Джейн Биркин – самое трогательное, что только напето женщинами. Запела бы она лучше, обученная?
Стала бы она одной из миллиона вокалисток, не нужных никому в своей профессиональной одинаковости? Агузарова же, пусть и недоученная, выдала индивидуальность самой высшей пробы – лучшее, к чему стремится любое искусство. И тут опять любой пример – разве у художников неолита, рисовавших элегантные граффити на стенах пещер, были академии? Современное искусство вообще движется в сторону сокращения затрат. Полёт мысли вместо терпения ремесленника. Вдохновение вместо мастерства.
Такова Агузарова − голое вдохновение, помноженное на природное чувство меры, плюс чувство ритма собственной жизни. Как пение птиц, за гранью осмысленного, такая просто трель, каденция её души.
фото: FOTODOM; Сергей Борисов; PERSONA STARS; Александр Джус, Дмитрий Конрадт
