Радио "Стори FM"
Мария Бабанова: Ровесница трагического столетия

Мария Бабанова: Ровесница трагического столетия

Автор: Светлана Новикова-Ганелина

Мария Бабанова. Зажженная театром Мейерхольда и не понадобившаяся Мастеру звезда. Прелестная инженю с чарующим голосом, хрупкостью статуэтки и обворожительной грацией. Ровесница трагического столетия, она начинала с блистательными комиками - Игорем Ильинским и Михаилом Жаровым.

Женщина-ребенок

Но в отличие от Ильинского и Жарова, ее не запомнили старой. Хотя свою последнюю роль (Жена в спектакле Анатолия Васильева "Все кончено" в Художественном театре) она сыграла почти в восемьдесят, в зрительской памяти она осталась вечной арбузовской Таней, блистательной Дианой из "Собаки на сене" Лопе де Веги, трогательной девочкой Джульеттой.

Выходила она и в амплуа травести, играла мальчишек, но в первую очередь была женщиной-ребенком, живой, заводной, летающей по сцене. От ее голоса обмирал зал.

Бабанову не просто любили, ей подражали во всем: вязали такие же шапочки из пуха ангорского кролика, какую носила ее Таня, пытались копировать ее платья. При этом «секс-бомбой» она никогда не была (тогда и понятия такого не было), не рвала страсти в клочья, но умела передать ослепление любовью. Страсть, толкающую на поступки, заставляющую забыть себя. Иногда с партнерами, ей совсем не симпатичными. С такими было тяжело, и, чтобы выйти из положения, она разработала свою технику: смотреть на партнера, а видеть перед глазами другого. Теодоро-Лукьянову в "Собаке на сене", который на сцене "спал" и не соответствовал ее темпераменту, она отстукивала ногой ритм. А однажды даже надавала ему отнюдь не театральных, а настоящих пощечин - да таких, что он потом хотел жаловаться.

    

Другие режиссеры меня не интересуют!

…Много лет Мария Бабанова была фетишем, купалась во всенародном признании. При этом, как полагается настоящему таланту, в начале каждой работы боялась провала и мучилась от неуверенности в себе. Была настоящим самоедом, однако цену себе знала. Ей было лет тридцать пять, когда ее, приму Театра Революции, позвал для беседы семидесятилетний Станиславский. От страха она согласилась прийти только на третий день - столько времени понадобилось ей, чтобы справиться с волнением. Константин Сергеевич встретил ее как галантный кавалер встречает даму. Снял с нее оленью доху, отчего стал весь в белесых волосках. Преподнес ветку нежной белой сирени (среди зимы!), которую она потом несла, укрывая полой от мороза.

Но когда стал звать к себе в театр, обещая роли в спектаклях разных режиссеров (сам уже в Художественном театре не ставил), она ответила жестко и прямо: "Другие режиссеры меня не интересуют!".

С характером была! А на сцене умудрялась оставаться женщиной без жизненного опыта, вечной инженю. Станиславский, по рассказам, сказал про Бабанову: "А в ней есть это - "поди сюда"...

С первых ролей - со Стеллы из "Великодушного рогоносца" Кроммелинка, поставленного Мейерхольдом, она каким-то образом научилась соединять лиризм с эксцентрикой. "Мы думаем про Бабанову, что она маленькая, а она большая, "- как выразился Николай Погодин.

Бабанова играла в нескольких его пьесах. В пьесе "Мой друг" сама себе придумала Колокольчикову - роль, которой, в сущности, не было. Драматург записал всё, что она сочинила. По тексту у нее была всего одна фраза: "И все-таки я вас терпеть не могу, товарищ Гай. Да-с", - но на газетных полосах рядом с фотографией Гая-Астангова красовалась молодая женщина в меховом жакете и шляпке - Колокольчикова-Бабанова. Она была нужна спектаклю как главная приманка.

 

Письмо архиерея

В тридцатые-сороковые Бабанова была не просто примой, а эталоном, "лейблом", как сказали бы сейчас, образцовой актрисой Театра Революции. В 1933-м, к десятилетнему юбилею театра, ей дали отдельную трехкомнатную квартиру, что по тем временам было просто счастьем, и звание заслуженной артистки. По этому случаю она получила много поздравлений и одно любопытное письмо:

...Вам пишет архиерей. Не правда ли, довольно неожиданный корреспондент? Правда, я архиерей, устранившийся с дороги жизни, ушедший от церковной работы...но всё же...

В силу особых условий своей жизни (лишенчество, отсутствие заработка) я не так часто, как хотел бы, посещаю театр. Но когда мне удается купить билет в Театр Революции, у меня праздник, и центральная фигура праздничного торжества М.И. Бабанова... Мне не всегда бывает весело от Вашей работы. Часто бывает больно. Но в этой боли - очищающее, воспитывающее, заставляющее трепетать счастье...

Вы должны быть хорошим человеком и непременно светлой душой. Этой "светлости" не должны мешать те надломы, которые несомненно есть у Вас и без которых Вы, м.б., не смогли бы так художественно изобразить Ваших персонажей. Это - ничего. Это надлом и трещины в вашей "душе" (простите за это сомнительное, но привычное слово!) помогают более легкому проникновению в глубины тех восприятий, без которых немыслима работа великих художников. А Вы художник большой! Я лично уверен, что впереди Вас ожидает не только звание народной артистки, но и более ценная, немеркнущая в памяти поколений слава, подобная той, которой окружены в нашей памяти образы Савиной, Ермоловой, Федотовой, Комиссаржевской...

Заканчивалось письмо банальным желанием иметь фотографию актрисы. Что тут скажешь, она была национальным кумиром!

 

С таким голосом надо на сцену

Откуда что взялось в этом хрупком теле и личике отнюдь не первой красавицы?! Муся Бабанова родилась в Замоскворечье. Отец ее был рабочим-токарем на металлургическом заводе Бари. Но всё в доме решали не родители, а полуграмотная бабушка, властная, деспотичная, умевшая копить и управлять. Она вела дела твердой рукой и думала в первую очередь о деньгах. После того как она обзавелась вторым домом, случилась Октябрьская революция, на которую она, естественно, очень обозлилась.

Девочка жила у бабушки, к родителям только ходила в гости. Дома было невесело, угрюмо, не собирались гости, никогда не веселились. Ребенку всё запрещали, наказывали, толкали на изворотливость и обман. Хорошо, что рано отдали учиться - сначала в городскую начальную школу, а потом в Коммерческое училище на Зацепе. В домах подруг она увидела совсем другую жизнь, стала запойно читать - тайком от своих, пошла в литературный кружок. В кружке обсуждали "Что делать?" Чернышевского и клялись посвятить жизнь освобождению народа от эксплуатации. В училище Муся декламировала на утренниках, но в школьных любительских спектаклях не играла. А играла в настольный теннис, волейбол и даже... в футбол (пока женский футбол не запретили). Словно знала, что все пригодится потом на занятиях биомеханикой.

После училища училась дальше - на естественном отделении Коммерческого института, на Высших женских курсах. Но всё было не то, не главное, ради чего она родилась. Рано вышла замуж, но и это было важно лишь постольку, поскольку она попала в другую среду: в культурную еврейскую семью. Там были другие правила, все вместе садились за стол, кормили - несмотря на голодное время - гостей, спорили об искусстве, политике. Поводов для дискуссий было много. Муж Бабановой (товарищ ее школьных лет) вступил в партию большевиков, сестра его была эсеркой, а старший брат - меньшевиком. Однажды в дом приехала известная актриса Грановская и, услышав из соседней комнаты бабановский голос, сказала: "С таким голосом надо на сцену!"

Она и пошла. Мусе было восемнадцать, когда она поступила в театральную студию к брату Веры Комиссаржевской - Федору Федоровичу Комиссаржевскому. Студия помещалась в бывшем театре Зона, и имела не только драматическое отделение, но и оперное с балетным. Главное, чему там училась Бабанова, это движение во всех видах: ритмика, акробатика, фехтование и прочее. Бабанова носила тогда пышную челку и золотистую девичью косу, однако красотой не блистала: лицо казалось замкнутым и упрямым. В 1919 -м Комиссаржевский поехал в Англию и не вернулся. Ребята разбежались кто куда смог, а Бабанова осталась в театре "б. Зон" (то есть бывший театр Зона), который стал «Театром РСФСР Первым» и достался вернувшемуся из Новороссийска Мейерхольду. Днем она как трудящаяся советская женщина ходила на службу в Наркомпрос, а вечерами бегала в массовке между супрематическими кубами. Как-то ей стало скучно, и она попросила, чтобы дали реплику. Ей дали. Она произнесла -- и все засмеялись. Но реплика-то была трагическая, и ее отняли.

«Театр РСФСР Первый» вскоре закрыли, и Мейерхольд стал набирать себе учеников в ГВЫРМ (так неблагозвучно назывались театральные мастерские). Дома Бабанова даже не сказала, что бросила работу в отделе народного образования и сдает экзамен.

Этот экзамен пугал ее до слез. Ей и В. Зайчикову задали импровизацию на темы комедии дель арте: «Доктор возится со своими инструментами, Смеральдина бродит возле него, мешает ему и утаскивает клистир. Доктор догоняет ее и наказывает». Казалось, что за три минуты, отпущенные на подготовку, Бабанова так и не соберется: ее лицо покраснело, в голубых глазах читался ужас; вся ее надежда была на партнера. Но лишь только дали сигнал начать, она сразу взяла темп, заставила Зайчикова подчиниться и развивала пантомиму, пока Доктор не поймал Смеральдину и не «поставил ей клистир». Что-то видно стряслось с комиссией, потому что она не только не потребовала от Бабановой и Зайчикова декламации басен и чтения прозы, а вообще прекратила экзамен, даже забыв объявить прочим испытуемым, что он откладывается.

 

Мейерхольд vs Бабанова

Мейрхольд
Всеволод Мейерхольд
На обсуждении показа Мейерхольд высказался против того чтобы принять Бабанову в Мастерские: «Учить ее, пожалуй, нечему, да и вряд ли возможно... Она уже сейчас может занять видное место на любой сцене». Он бы ее и не взял, но кто бы тогда играл в пьесе, которую он собирался ставить - в «Великодушном рогоносце» Кроммелинка (в первом русском переводе Ивана Аксенова пьеса «Великолепный рогоносец» называлась именно так – ред.)? Как-то само собой получилось, что главную женскую роль - прелестную юную Стеллу - дали Бабановой. В ее опыте двадцатилетней жизни не было ничего похожего на вычурную ситуацию пьесы, в которой до безумия влюбленный в свою жену мельник Брюно подозревает ее в неверности и заставляет принять всех мужчин деревни, чтобы определить несуществующего любовника.

Представьте себе холодную зиму двадцать второго года, голодных молодых людей, питающихся какой-нибудь ржавой селедкой да жидкой кашей на воде. Пешком через всю Москву топают они по заснеженным улицам ради того, чтобы играть в эту странную, упоительную игру - Театр. Ну какой тут, скажите, реализм и психологическая достоверность?! Тут нужно что-то совсем непохожее на действительность. Как "Принцесса Турандот" и "Гадибук" Вахтангова или "Принцесса Брамбилла" и "Федра" Таирова. У Мейерхольда актеры занимались биомеханикой, носились по конструкциям. Особой гордостью Бабановой был прыжок через шесть стульев. Если бы Мастер предложил ей порассуждать о переживаниях героини, о нюансах пьесы, ей было бы труднее. На репетициях она молча и не задумываясь исполняла, что велено, и боготворила Мейерхольда. Ее партнером (ревнивцем Брюно) был блестящий Игорь Ильинский. Он был настолько смелым, что не боялся спорить с Мастером и мог по-настоящему заплакать на репетиции. Осваивая эксцентрический рисунок этой странной роли, Ильинский старался, как мог, заземлить ее, хотя бы минимально обосновать психологически. Бабанова иногда забывала играть и любовалась им, как зритель. Она не играла женщину. Ее Стелла была замужем, но по сути оставалась девчонкой, как и она сама. Муж, семья - для Муси всё это не имело значения.

Театр заставил ее смотреть на прочий мир -- за пределами мастерской -- с сожалением: "Господи, несчастные люди, едете на трамвае, идете в магазины - и не испытали блаженства, не видели великого искусства, - как мне вас жаль!"

"Рогоносца" умудрились оформить за ничтожную сумму: за 200 рублей. Все оформление - станки, ведущие на них лестницы и три колеса. Красок было не достать, и Мейерхольд придумал раскрасить одно колесо голландской сажей, другое - гримом, а третье оставить некрашеным. Стелла в синей спецодежде выглядела как фабричная девчонка. Она появлялась стремительно, скатывалась по скату, ногой трогала дверь, оказывалась на полу -- и всё в одно мгновение.

"Слова бессильны передать темп и ритм музыкального скерцо, иначе - выхода Бабановой на сцену", -- писал молодой ленинградский театровед А. Гвоздев. Это был дебют актрисы. В день спектакля она была так недовольна собой, что хотела броситься под трамвай, а ее игру уже сопоставляли с игрой великой Элеоноры Дузе. Для самого Мастера спектакль тоже значил очень много, был манифестом, дерзким вызовом.

Вызов был услышан: два наркома -- Луначарский (просвещения) и Семашко (здравоохранения) -- вступили в дискуссию по поводу "Рогоносца". Луначарский увидел в спектакле "издевательство над мужчиной, женщиной, любовью и ревностью", а Семашко -- "красоту души и сердца любящей женщины". Наверно, основания вычитать и то, и другое были.

Мария Бабанова
Мария Бабанова

Саму же Бабанову мало волновали отношения с мужчинами. Первый ее брак сам собой рассосался, благо мужа послали в Семипалатинск, а ее - на гастроли. (Были впоследствии и еще два мужа, оба из театрального мира, но жизнь свою она доживала без мужчин, с компаньонкой - почитательницей своего таланта Ниной Михайловной Берновской.) Что касается Мейерхольда, то как раз в это время началась его великая любовь к Зинаиде Райх, которую он сделал своей актрисой. На программке "Рогоносца" было написано, что спектакль посвящается ей.

В этом же двадцать втором Мейерхольд возглавил Театр Революции и взял туда некоторых своих учеников, в том числе и Бабанову. Здание театру дали у Никитских ворот - на углу Большой Никитской и Большого Кисловского переулка. Театр Революции научно подходил к изучению зрителя и актера. В квалификационном листе, заведенном на всех артистов труппы, значатся баллы, поставленные Бабановой. Из 100 возможных баллов она набрала 98, далеко опередив всех прочих. Высшей оценки не удостоились только ее внешние данные и голос. Но стоило Всеволоду Эмильевичу один раз крикнуть ей: "У вас нестерпимая для уха скороговорка!", как она занялась голосом и больше подобных замечаний не получала.

В графе амплуа у Бабановой стояло проказница. Такой она и сыграла Поленьку в "Доходном месте". Она болтала ногами, пела "Матушку-голубушку", играла с партнером в ладушки и обмирала от счастья, если дожидалась раскатистого "хор-рошо" Мастера. Он подсказал ей прыжочки по ступенькам, игру с зонтиком и шляпкой, а в остальном доверил роль ей самой, занимаясь другими исполнителями. Как и в "Рогоносце", он видел в ней не ученицу, не дебютантку, а зрелую актрису с удивительной индивидуальностью. Спектакль сразу стал кассовым, а Бабанова после первых же гастролей - всероссийской знаменитостью. Мейерхольд никогда на нее не ставил и не выстраивал вокруг нее свои сценические композиции, однако Бабанова, в силу таланта, занимала всегда центральное место. То место, которое он мог отдать только Зинаиде Райх, бывшей жене Сергея Есенина, вытащенной им из Наркомпроса в свою режиссерскую мастерскую.

Райх была его богиней. Однажды молодой балетмейстер Касьян Голейзовский репетировал с Бабановой и Давидом Липманом (Липман стал вторым мужем Бабановой) танцевальную сцену. Вдруг Голейзовский схватил танцоров за руки и, ничего не объясняя, заставил спрыгнуть со сцены. И тут же сверху, на то место, где они стояли, с колосников свалилась чугунная балка. Дело ясное: театр обветшал, а ремонтировать не на что. Тут все сбежались.

Вошла Райх, и Мейерхольд закричал: "Зиночка, как хорошо, что тебя здесь не было!" Бабанова почувствовала, что значит для него не больше собаки. Она получала небольшие бессловесные роли -- танцы, песенки. Задерживаться в амплуа шансонетки ей абсолютно не хотелось, но, если Мастер вызывал ее для разговора и доверительно просил, уступала.

В "Озере Люль" мало того, что у нее был акробатический танец -- она еще была препикантнейшим образом одета: короткая юбочка, из-под нее видны черные трусики с нарисованным белым зайцем. Номер был маленький, а успех огромный. Это был первый такой номер в России, и Голейзовский придумал изысканную "парижскую" пластику. Бабановой не нравилось, что ее толкали в буржуазность. Она показывала "разложение", показывала красиво -- и она сомневалась в своей "социальной полезности". Плакала по поводу шуток критики, проскальзывающих в печати:

Вопрос: Что есть буржуазный строй?

Ответ: Ресторан и кабаре...

Вопрос: А что такое наказанный порок?

Ответ: Это всегда очаровательная Бабанова, которая, хоть она и порок, но всё-таки всегда имеет наибольший успех.

Мастер хотел, чтобы на сцене блистала Райх, и Бабанова смирилась с таким положением. Ильинский с женой-актрисой в знак протеста ушли, а Бабанова осталась, для нее Мейерхольд был всем, и она терпела.

На постановке "Ревизора" Райх и Бабанова впервые встретились. Райх играла Анну Андреевну, жену Городничего, Бабанова -- Марью Антоновну, дочку. Впервые Бабанова получила не копеечные туалеты, а настоящий стильный костюм. Правда, мамаша-городничиха -- из чувства женской ревности - одевала дочку по-детски смешно, а уж причесывала и вовсе карикатурно: тугие косички торчали на макушке вензелем. Сама же Анна Андреевна была одета, как "брюлловская натура" -- шелк и бархат, обольстительно обнаженные плечи, пышные юбки.

Персонажи, как и актрисы, выступали конкурентками. Мейерхольд придумал огромный шкаф, по которому можно гулять, и мать с дочерью перебрасывались там платьями: мать велела надеть голубое, дочь отказывалась и швыряла ей в лицо. "Бой платьев" был изумительной сценой, Бабанова обожала его, но стоило Андрею Белому похвалить сцену, как Мейерхольд ее снял. Роль Марьи Антоновны отодвигалась, сокращались романсы, которые она пела. Зато роль городничихи выросла в одну из главных.

Статья Виктора Шкловского о спектакле называлась "Пятнадцать порций городничихи": "...Переодевание, танцы, пение, слезы - все это есть у городничихи. Одним словом, это она написала "Юрия Милославского..." Во время сцены обольщения Хлестакова Анной Андреевной Марья Антоновна влезала со своими репликами. Мамаша щипала дочку, и та визжала. Бабанова вспоминала, что часто визжала по-настоящему, от боли, поскольку щипки были не театральные, а настоящие. От них по нескольку дней оставались синяки.

А еще на сцене городничиха угощала Хлестакова дыней. Несмотря на зиму, реквизит был настоящим. Но Райх резала дыню так, что Бабановой доставался самый тоненький, прозрачный кусочек. Поведение Райх было обидным, и многие ученики покинули Мейерхольда, но Бабанова всё терпела. Ей пришлось пройти и через унизительные объяснения -- устные и письменные: "Мои чувства к театру и вам неизменны - большего мне в жизни нет и не нужно, а ваше ко мне отношение дороже мне даже тех работ, которые я от вас получаю. М. Бабанова".

 

Лишилась Учителя

Чем больше публика и критика выделяли Бабанову, тем хуже относились к ней Райх и Мейерхольд. То было противостояние Женщины и Актрисы. Женщина выиграла, Актриса осталась в проигрыше. Мастер написал опальной актрисе записку о невозможности работать с ней, и во время гастролей она опубликовала в газете свое заявление о выходе из труппы ГосТИМа (театр, которым он руководил, назывался Театром имени Мейерхольда). Никогда, а она прожила еще больше полувека, она не могла избавиться от этой истории. Всю жизнь она помнила о Нем, не было человека более важного в ее жизни. Когда Его поносили, ни разу не бросила в него камень, но в душе не простила. Хотя найдутся драматурги, которые будут писать для нее, у нее никогда не будет своего Режиссера.

Алексей Попов. Андрей Лобанов. Юрий Завадский, Николай Охлопков... Она работала со всеми, но не стала их Актрисой, как Зинаида Райх для Мейерхольда и Алиса Коонен для Таирова. Лобанов сделал с ней "Таню". Эту пьесу молодой Арбузов сочинял, имея в виду именно Бабанову. Очень боялся встречи с ней. А она, как только он закончил читать текст, не говоря ни слова похвалы автору, сразу стала думать, кто будет с ней играть. Пьесу она сама отдала Лобанову. Как и Мейерхольд, Лобанов с ней почти не репетировал, она все делала, как ей самой хотелось, почувствовав родство с героиней. Ведь Бабанова, лишившись своего Учителя и кумира, осталась, в общем, одинокой, так же как Таня. И хотя автор дал Тане в финале другую любовь, замену бросившему ее Герману, сама Бабанова не хотела замены: она предпочитала одиночество.

"У меня с этой ролью связана одна тайная мысль, - писала она, - "женщины, умейте быть одинокими, не бойтесь мнимого одиночества". Неудивительно, что она предсказала свою собственную жизнь. Она выбрала Театр. Многим зрителям она казалась идеальной возлюбленной. Она долго сохраняла в своем облике и манерах девичьи черты. Не женские, а именно девичьи. В пятьдесят с лишним лет она сыграла Офелию. Заставил ее Николай Охлопков, тогдашний главный режиссер театра. Бабанова упиралась: (возраст все же!), но он упросил, уговорил. Отказать было тем труднее, что они были знакомы с юности, оба работали у Мейерхольда. Ему было нужно, чтобы она подготовила роль, проработала всё-всё -- оттенки, нюансы, а потом он передал сделанную роль молодой актрисе. (Так было не только с Офелией, но и с Любкой Шевцовой из "Молодой гвардии".) В роли Офелии Бабанова вышла всего два раза...

 

Оле-Лукойе

…Актрисам такого склада очень тяжело стареть. Бабанова, героиня своего времени, двадцатых-тридцатых, в пятидесятые уже отошла на второй план. Прожила она долго, умерла в восемьдесят третьем, играя всё меньше и меньше. Ее голос, такой особенный, узнаваемый, звучал по радио. Она записывала "Оле-Лукойе" и "Маленького принца", разводила цветы на своей даче и жила замкнутой, одинокой жизнью.

Она и смолоду не признавала богемных ночных кутежей, актерских посиделок и гулянок. Ценила общество умных мужчин. Какое-то время, как раз в период "Тани", дружила с компанией Алексея Арбузова и Валентина Плучека. Категорически не ходила с ними в рестораны и вообще не показывалась на людях, а предпочитала гулять, дурачилась, играла в снежки. Вела себя не как рафинированная дама в обществе молодых мужчин, а вроде как их товарищ. Но дистанцию держала и, если кто-то забывался, тут же ставила на место.

В середине пятидесятых всенародная любимица уже мучилась своей ненужностью театру. "...Поверьте, мне нелегко было быть в положении "бывшего человека"... в силу прежде всего незанятости и занятости в старье, которое уже не "котируется" ни мной, ни другими", писала она Виталию Яковлевичу Вульфу в 1956-м, во время гастролей в Баку. Примерно в то время в тысячный раз прошла "Таня", и Охлопков, ощущая вину перед Бабановой, постарался загладить ее торжественным бенефисом. Но начиналась иная эпоха, пришли новые интонации, новые темы. Театры заинтересовались пьесами молодого Виктора Розова, кстати, бабановского ученика.

Заработал театр-студия "Современник".

Пришло время других поколений…

фото: TOPFOTO/FOTODOM; kinopoisk.ru

Похожие публикации

  • Клоун Федерико
    Клоун Федерико
    Федерико Феллини всегда огорошивал биографов противоречивостью своих «показаний». Постоянно меняя их, как хамелеон окраску, Маэстро добился на этом пути замечательных результатов: теперь уже ни один биограф не сможет определить, где правда, а где чистейший вымысел
  • Трудная любовь
    Трудная любовь
    Счастье не всегда есть безмятежное существование. И любовь не всегда идиллия. Бывает, что встретятся два вроде бы разных человека – и прилепятся друг к другу, и, даже порой страдая, никак не расстанутся, а расставшись, всё равно останутся вместе. Потому что трудная любовь – особая и дорогого стоит. Светлана Крючкова об этом знает
  • Ходжа наследил
    Ходжа наследил
    Русский Кампанелла Леонид Соловьёв ещё в молодости нашёл свой Город солнца под синим небом Средней Азии. Что за тайное знание он там получил, позволившее ему остаться человеком в самых бесчеловечных обстоятельствах?