Эльдар Рязанов: Последний интеллигент

Автор: Диляра Тасбулатова

18 ноября легендарному Эльдару Рязанову исполнилось бы 95.

В  2015-м, то есть семь лет назад, когда Рязанов умер, в возрасте патриарха, чуть не дотянув до 90, страна отреагировала искренней, а не дежурной скорбью. Ни разу не слышала, чтобы кто-то обмолвился, что, дескать, всему свое время, время цвести и время умирать, ну и пр.

…Я не оговорилась – именно что страна, не меньше: как написал один критик, острое перо, что, мол, ни Рязанову никуда от нас не деться, ни нам от него. Что правда, то правда: с успеха «Карнавальной ночи» (как выяснится впоследствии, чуть ли не случайного, картина далась ему нелегко) именно Рязанов, и никто иной, завладел умами и сердцами населения такой обширной территории как СССР. И стар, и млад, и начитанный, и никогда не державший книгу в руках, интеллигентный и не очень, житель села и большого города, знал, что удивительно, Рязанова в лицо. Притом что народ, как правило, любит актеров, звезд, а не каких-то там режиссеров - то есть тех, кто «за кадром», достаточно того, кто непосредственно в кадре.

Рязанов, правда, появлялся и в кадре (если не считать эпизодов в его же фильмах), в качестве ведущего «Кинопанорамы», которую не каждый смотрел, в отличие от его картин. Сделанных в содружестве с Брагинским (до поры до времени бессменным) - поистине всенародных, как сейчас говорят, «рейтинговых», сверхпопулярных, знакомых каждому жителю нашей «необъятной» родины. Особенно это касается знаменитой «Иронии судьбы», которая уже скоро как полвека не сходит с домашних экранов. Интеллигентская ирония по поводу «Иронии», извините за тавтологию, всегда вызывала у меня (опять-таки, хе-хе) иронию: вы, господа-товарищи, попробуйте продержаться так долго.

Между тем, феномен этой картины весьма загадочен: ведь речь здесь, как вы помните, об интеллигенции, причем самой что ни на есть «базовой», учительнице и враче (кем работал Ипполит, не помню, но тоже не слесарем, думаю), а не о рабочем классе, - то есть о прослойке, социально неблизкой процентам восьмидесяти зрителей. По логике вещей и Надя-Брыльска, которая вообще иностранка, что подозрительно, и Мягков, этот недотепа Женя Лукашин «в маминой кофте», как говорят о холостяках под сорок, - какие они, собственно говоря, герои? Ни размаха, ни удали, ни пролетарской прямоты, ничего. Да и особого характера, что называется, сильного, как, скажем, у другого интеллигента, физика Евдокимова из мелодрамы, которая еще раз про любовь, эдакого советского ницшеанца, - тоже. Размазня, одним словом (современные девушки-феминистки бедного Женю уже припечатали, читала в Фейсбуке, - с чисто женской беспощадностью).

Сюжет? Ну, мастеровитый, конечно, слава Брагинскому, мастеру своего дела, но мало ли подобного рода примеров прелестной комедийной путаницы? Остроумная коллизия с одинаковыми адресами, что в Питере, что в Москве, и даже с одной и той же мебелью в ординарных квартирах, - это, конечно, замечательно, хотя и не совсем правдоподобно. И то, что авторский сарказм над унификацией нашей жизни приводит к неожиданному результату, когда два одиночества находят друг друга, - тоже ведь не совсем правдивое допущение, не так ли…

Тем не менее. Нагромождение комических несуразностей приводит в конце концов к неожиданному результату - пронзительной истории нежданной любви, способной растопить любое зачерствевшее сердце, ибо и зачерствевшее мечтает о простом человеческом счастье. Стопроцентное попадание, просто в яблочко, так вообще-то не бывает. Что бы там ни говорили, о совершенстве фильма красноречиво свидетельствуют умопомрачительные цифры: поначалу его посмотрели 100 миллионов телезрителей (!), а потом уже и все 250 (!!!), то есть практически вся страна, самая большая в мире. В истории кино, причем мирового, - это редчайший случай, недаром в сей феномен никто не может проникнуть вот уже почти полвека.

…Как пишут иные критики, что, мол, единственный шедевр авторства Рязанова – «Берегись автомобиля». Да, конечно, великий фильм, кто бы спорил, но все же – не единственный среди его шедевров. «Старики-разбойники», где ничего ни прибавить, ни убавить, - тоже из редкой породы безупречных произведений. Жаль, что картины такого уровня в мире практически неизвестны: кинопроизводство СССР, закрытой страны, довольствовалось внутренним рынком, мы, мол, ни в чем и ни в ком не нуждаемся, сами с усами. Чиновники же, в обязанности которых, по идее, входит продвижение отечественного продукта за рубеж, не только не способствовали мировой известности советского кино, но и мешали как могли - чтобы миновать препоны, чинимые своими же, иногда приходилось жертвовать профессией, лишаться всего, чем жил, попасть навеки в немилость (примеров тому несть числа). У Рязанова, как, собственно, почти у каждого советского режиссера, тоже были проблемы, против лома, как известно, нет приема. К вечной подозрительности советского начальства прибавлялся такой непроходимый идиотизм, чуть ли не слабоумие, что пробить эту стену было порой невозможно. Я, кстати, только что ознакомилась с комментариями обывателей по поводу «Стариков-разбойников» - такое впечатление, что писал редактор Госкино на пенсии: старики, мол, нарушают закон и им бы сидеть в местах не столь отдаленных, а не быть «положительными» героями (и все в таком же роде). Обхохочешься, в общем.

Но вернемся к теме интеллигенции. В «Стариках-разбойниках», как и в «Берегись автомобиля», действующие лица – опять-таки, как не крути, интеллигенты: жаждущий справедливости сиречь мировой гармонии идеалист Деточкин и два честнейших пенсионера, готовых работать не за страх, а за совесть. Все они беззащитны перед напором хамства, низости, интриг, приспособленчества и многочисленных оттенков вездесущего конформизма. То есть свободны в ситуации несвободы, как, собственно, и сам Рязанов, внутренне свободный человек (чему доказательством его общественная позиция в последнее время, уже незадолго до ухода). И «Ирония», и даже «Берегись автомобиля», и в чем-то «Старики-разбойники» - это ведь история личной свободы, пространства внутри, желания не приспосабливаться к обстоятельствам, оставаясь человеком даже в таком закрытом обществе, как наше, победивший всех и вся социализм. Если сравнивать Женю и Надю с трифоновскими, скажем, героями, тихо погибающими в маете однообразных будней, когда жизнь постепенно стирает тебя в порошок, то Рязанов, конечно, «коварнее» Трифонова. Гуманист, он дает и героям, и зрителям, то есть всем нам, взамен полнокровной жизни не что иное, как большую любовь. Старикам же – святую дружбу, да и последнюю любовь – тоже. Ну, герою Никулина…

Потому-то Рязанов и всенародно любим, что открывает в тщете нашего убогого существования потайную дверку – а счастье так близко, так возможно… Однако далеко не все его фильмы кончаются благополучно, когда влюбленные воссоединяются, счастливо преодолев собственные комплексы, интриги недоброжелателей и самое судьбу, как это было в «Вокзале для двоих», «Служебном романе» или «Иронии судьбы». В «Забытой мелодии для флейты» уже ничего подобного не происходит, рязановская интонация заметно меняется в сторону большего правдоподобия, горечи, правды жизни, хотя и происходящей на фоне фантасмагорической реальности. «Небеса обетованные», эта остроумная и в то же время горькая феерия об уходящем классе беззащитной интеллигенции, сосланной на помойку, причем, как вы помните, в буквальном смысле, будто подводит черту под ранними фильмами Рязанова. Конец эпохи всяческого прекраснодушия (видимого, конечно, иллюзорного, человек он был умнейший и всё понимал), заблуждениям, человеческому братству, взаимопомощи и пр. Отправляя в некое космическое пространство в вагоне-звездолете своих непутевых стариков, не прижившихся в новой жизни, Рязанов, благополучный и знаменитый, будто сам улетает с ними, плоть от плоти советский человек – правда, в наилучшем своем воплощении, почти в идеальном…

Какой бы уродливой ни была система, родившийся и выросший при ней обрастает своеобразными навыками и к свободному рынку мало готов. Впрочем, к чему ведет номенклатурное распределение благ при «совке», блат, подсиживание и наплевательство на закон, он как раз беспощадно высмеивает в «Гараже», где собрание дольщиков разбередило и подняло на поверхность такую грязь, что иные, более-менее порядочные, диву давались. История эта, кстати, почти документальная – собрание, где вожделеющие коробки для своего авто мгновенно потеряли человеческий облик, происходило на Мосфильме, и Рязанов, которому самому нужен был гараж, присутствовал.

Почти через 10 лет после «Гаража» Рязанов снимет еще более горькую картину, «Дорогая Елена Сергеевна», чуть ли не триллер, где в закрытом помещении прибывшие вроде как с хорошими намерениями ученики начинают злобно третировать свою учительницу, чтобы заполучить ключ от сейфа и исправить оценки для поступления в ВУЗ. Тема интеллигенции, здесь попираемой юным поколением, уверенным в своей правоте, жестокосердным и циничным, видимо, неизменно влечет Рязанова, как вообще влечет порядочность и беззащитность, о которой написаны тома, а воз и ныне там. Рязанов порой и иронизирует по отношению к слабым (ну, скажем, в «Небесах обетованных»), но чаще сочувствует, раздумывая, как пробить эту стену хамства, не потеряв собственного достоинства, как это было в «Гараже». Лучше, как поступает его персонаж в этом фильме (иногда, как вы знаете, он снимается сам у себя ради шутки), видимо, просто …заснуть. Чтобы не видеть безобразий коллег, а шире – соотечественников, ложных друзей и прочего окружения, от соприкосновения с которым порой невмоготу.

…Получается, что Рязанов – режиссер с двойным дном, как, впрочем, любой хороший комедиограф, будь то Гайдай, Уайлдер или Чаплин; тот, кому удалось соединить несоединимое, чистый лиризм и комизм, причем никому не в ущерб. Эта интонация человечности, какого-то внутреннего изящества, видимого оптимизма, за которым кроется великая печаль, вкус, мастерство и понимание жанра и сделали его культовым, как сейчас выражаются, автором. Режиссером, сумевшим подняться до национального хита, что почти невозможно, по крайней мере, крайне сложно и редко выполнимо. Слишком много составляющих, каковым трудно ужиться в одном человеке, плюс редкостное чувство исторического Времени. Центростремительная энергия, которую он смог аккумулировать столь артистично, что и усилий не видать, тут же становится центробежной, в то мгновение, когда, скажем, «Ирония судьбы» появляется в вашем телевизоре. Энергетика этой картины распространяется столь мгновенно (см. выше – от ста миллионов до двухсот пятидесяти в течении короткого времени), как распространяется световая энергия.

Феномен Рязанова еще будут долго изучать, ибо появление таковых не столь уж частая удача.

фото: FOTODOM; kinopoisk.ru