Закулисье

Автор: Вера Харитонова

Феномен культуры сам по себе, Большой театр имеет продолжение и в других искусствах. О нём снимают кино, пишут книги, а известный фотограф Саша Гусов создал историю балета Большого театра в фотографии. У него своя сцена и своё закулисье. А что такое закулисье? Что в нём интересного? Размышляет музыковед и писатель Соломон Волков

Соломон Моисеевич, в Москве, в Галерее имени братьев Люмьер, открывается выставка фотографа Саши Гусова, она называется «Большой балет». Там целая фотоистория Большого театра с 1992 года по 2016-й. Вы знакомы с работами Гусова?

– С огромным удовольствием смотрю, как работает Саша. Он мастер своего дела, всегда находит необычные ракурсы, и сделано всё с высочайшим вкусом.

Он любит показать мышечную, телесную сторону…

– Закулисье – это, условно говоря, конюшня. Когда лошади бегут на скачках – это красота. А когда их тренируют, то это пот и бесконечная работа. Я много времени провёл за кулисами – и в Москве, и в Нью-Йорке, в театре Баланчина. С Баланчиным я делал книгу. Спрашивал его, чувствует ли он эротизм танца изнутри, какие чувства испытывает к партнёрше? Он отмахивался – да что ты, какие чувства! Думаю только, как бы её не уронить. Никаких посторонних мыслей, чисто мышечные усилия. Это ты обычно и видишь, стоя за кулисами. Когда танцовщицы вылетают на сцену – это воплощённая грация, счастье, улыбки. И они же – загнанные, усталые, потные за кулисами. Но по-своему эти физические усилия прекрасны, и Гусов это передаёт.

Он фотограф неожиданный. В хорошем смысле резкий. Умеет удивлять. Но существование звёзд, с которыми работают известные фотографы, предполагает эту интригу. В жизни они не то, чем кажутся. Что собой олицетворяла, например, хрупкая Уланова? Или Плисецкая?

– Слово «хрупкая» применительно к звезде вызывает улыбку. «Хрупкие» звёздами не становятся. Сталь хрупкой не бывает.   Должны быть невероятная энергетика и сила воли. Обе – и Уланова, и Плисецкая, – будучи на сцене противоположностями, были невероятно сильными личностями. Просто Уланова создала для себя маску тихой скромницы, и, как иронично говорила Плисецкая, «она такая скромная, что все это замечают». Уланова говорила мало и тихо, так что все к ней прислушивались. И самое главное – она создала сценический образ доброй, нежной, застенчивой и верной женщины. Для её времени это был очень важный символ – верность. Эпоха была такая, что твоих близких могли в любой момент арестовать. И ещё важнее это стало во время войны – «Жди меня, и я вернусь» было гимном, сутью отношений мужчины и женщины. И Уланова здесь попала в точку, и именно этим она пришлась по вкусу и англичанам, когда приехала туда с гастролями в 1956 году. Может быть, даже бессознательно публика реагировала на образ Улановой как на идеальную женщину из викторианского прошлого. А Плисецкая стала символом раскрепощения, которое пришло с «оттепелью». Не зря их ближайшим другом был Андрей Вознесенский, который точно назвал Плисецкую «Цветаевой танца». Это был совсем другой идеал, отсюда и неизбежное соперничество. Плисецкая в качестве символа пришла на смену Улановой. Она и не думала носить маску скромницы, наоборот, подчёркивала свою безбашенность, отчаянность, эротизм.

Мы как-то стыдливо молчим о том, что такое балет. А балет – это в первую очередь эротика. Леонид Якобсон, знаменитый ленинградский хореограф, говорил: «Все эти растяжки, шпагаты, батманы – конечно, это эротика. А наши партийные деятели думают, что детей в шубах, что ли, делают?» Балетоманы всегда жаждали эротически возбуждающего зрелища. Так это и остаётся по сию пору.

А тогда почему именно русский балет стал брендом? Мы что, самые сексуальные танцовщики мира? Не афроамериканцы или аргентинцы, а мы?

– Это важный вопрос. Какие элементы русской культуры в мире востребованы? Балет и музыка. Почему? Великий русско-американский скрипач Натан Мильштейн говорил: «Для того чтобы начать рисовать и тебе объявили, что ты плохой художник, нужно три часа. Этого хватит, чтобы доказать твою бездарность. А чтобы доказать, что ты плохой скрипач, сначала нужно десять лет проучиться. А только потом выясняется, что ты плохой скрипач». Это очень трудоёмкая область. Требующая колоссальной дисциплины и каторжного труда. На этот каторжный труд люди бывают способны только в системе, которая его поощряет и поддерживает. И эта система жёсткая была заложена до революции. Школы балетные, фортепианные, скрипичные появились давно. В России детей этому обучали, как в армии. Эта система продержалась более ста лет и до сих пор даёт результаты. Русские учителя в балете и музыке высоко ценятся, их приглашают преподавать в самые престижные западные институции. Махар Вазиев, нынешний руководитель балета Большого театра, до этого семь лет руководил балетной труппой «Ла Скала», и они очень были обижены, когда он ушёл в Большой. Здесь, в Нью-Йорке, масса выходцев из России преподают и в балетных, и в музыкальных школах, в колледжах, в университетах. Они ценятся, ибо все знают, что всё будет поставлено на высокопрофессиональную основу.

За кулисами. Лондон. 1993 год

Но какие драмы этому сопутствовали! Было время, когда даже главный театр висел на волоске. Скажите, а почему Ленин хотел закрыть Большой и правда ли, что его спас Сталин?

– Ленин относился к Большому как к куску «чисто помещичьей культуры» (это цитата из Луначарского), совершенно не нужному в той ситуации, в которой находилась Россия 20-х годов. И если бы не изощрённые бюрократические маневры Сталина, то Большой был бы закрыт, ведь уже существовал приказ. Но Сталин, которому первому поступали все сведения о состоянии здоровья Ленина, просто дотянул дело с закрытием театра до момента, когда тот умер. Он стал постепенно прибирать театр к рукам и со всё большей настойчивостью использовать его как инструмент даже не культурной политики, а политики вообще. Скажем, постановка «Валькирии» Рихарда Вагнера в Большом, режиссёром которой был ни больше ни меньше как Эйзенштейн, была открытым политическим жестом. Она была осуществлена сразу же после подписания договора о ненападении между СССР и Германией, и, как только война началась, «Валькирия» тут же вылетела из репертуара.

Я всякий раз поражаюсь, сколько времени, энергии, внимания Сталин посвятил тому, чтобы советская культура развивалась именно так, как ему это представлялось нужным для его политических целей. Кроме того, как частная персона он получал просто-напросто удовольствие от посещения двух главных театров – МХАТа и Большого. Были случаи, когда он прерывал вечернее заседание Политбюро в Кремле и, глядя на часы, говорил: «А сейчас, товарищи, поедем в Большой театр, послушаем арию Михайлова в «Иване Сусанине». И все как миленькие выстраивались гусиным выводком и отправлялись слушать эту арию.

Тиран и диктатор, он читал все современные журналы, посещал многие премьеры, в Большой приходил даже на генеральные репетиции. Он не был тупым фельдфебелем, он человек феноменальной физиологической одарённости. С невероятной памятью, энергией и нечеловеческой работоспособностью. Он каждый день прочитывал 300–400 страниц документов и литературы, в том числе художественной. Он и в годы войны умудрялся заниматься вопросами культуры, хотя на нём лежало всё. Это надо учитывать, чтобы получить когда-нибудь не объективную историю, потому что объективная история – вещь невозможная в принципе: история состоит из документов и даже документ сам по себе субъективное явление, а уж интерпретация его и подавно. Мы до сих пор не имеем консенсуса ни по поводу Ивана Грозного, ни по поводу Петра I, ни по поводу Николая II   – по сути, ни об одной из знаковых фигур мы не договорились, ибо всё всегда зависит от позиции и взглядов историка. Стремиться надо не к объективному, а к возможно полному взгляду. 

Я как-то разговаривал с образованной московской дамой. Говорю: Сталин написал то-то и то-то. Она – а он что, грамотный был? Сталин, в отличие от всех последующих вождей, своё 13-томное собрание сочинений   написал собственной рукой. После него уже только наговаривали. Он не заканчивал университетов, семинарское образование так и осталось его пределом, он был (есть такое слово) автодидакт. Самоучка. В культуру он вгрызался самостоятельно. Конечно, Ленин был куда более образован, но «буржуазную» культуру он из принципа не любил. Из принципа относился к ней негативно. А у Сталина на этот счёт были другие соображения. И ведь сталинские институции, им придуманные и инициированные, творческие союзы, министерство культуры – вся эта структура фактически продержалась до 1991 года, ещё почти 40 лет после его смерти. Новая русская культура (если отсчитывать со времён Державина) 70 лет жила в сталинском формате, без бриллиантовых табакерок, но с Госпремиями.

Нина Капцова перед выходом на сцену в "Корсаре". Лондон. 2016 год

– Это всё упирается в то, что он как бы продолжил русскую театральную традицию «кто девушку ужинает, тот её и танцует». Коли уж государство содержит театр, то оно требует подчинения, которое может варьироваться от снисходительности до полной крепостной зависимости. И Большой вошёл в систему, в которой в советские времена шаг влево рассматривался как побег. Если кто-то убегал из театра, как Александр Годунов, это превращалось в конфронтацию США и СССР на высшем уровне. Ситуацию Годунова обсуждали президент Картер с генсеком Брежневым. Это был необычайно громкий международный скандал, и именно потому, что это был побег из крепостной зависимости. Поэтому всё, что происходит в Большом, неизбежно попадает в мировой оборот, как вот эта последняя история с нападением на Филина.

Таких грандиозных скандалов в главных театрах Италии, Америки не бывает?

– На самом деле они есть. Публика очень любит театральные скандалы. В США сейчас каждый день появляются как в самых престижных, так и в самых жёлтых изданиях публикации о сексуальных домогательствах. Причём харассмент где-нибудь на производстве или среди менеджмента банков тоже освещается, но без такой страсти, как в Голливуде или «Метрополитен-опере». Многолетний руководитель этого театра, Джеймс Ливайн тоже сейчас судится с дирекцией, потому что они его выгнали из-за обвинений в сексуальных домогательствах. Как только скандал касается людей культуры, это вызывает массу эмоций! Закулисная жизнь актёров куда интересней жизни банкиров. Когда-то артист был крепостным в прямом смысле. Делал то, что хозяин велел, без разговоров, и артисты были взаимозаменяемы. Но с появлением института звёзд всё поменялось.

Сейчас в Большом театре и звёзды есть, и сложности присутствуют. Без них ведь не бывает?

– Ощущение кризиса в любом театре есть всегда. Не было времени, чтобы это «ах, раньше было так прекрасно, а сейчас что?» отсутствовало. Сейчас оно вдобавок подогревается СМИ, потому что СМИ любят кризисы и конфликты. В Америке одно время выпускали газету, которая сообщала только хорошие новости. Она в скором времени прогорела. Никому хорошие новости читать не интересно. На самом деле кризис или его ощущение – это обычное, в каком-то смысле здоровое состояние творческого коллектива. Состояние той лягушки в банке, которая барахталась и взбила из молока масло. Человеку, который думает – всё ужасно, – и на этом останавливается, надо уходить из профессии. А если – всё ужасно, но я сделаю всё, что могу, чтобы исправить или помочь, – тогда ситуация выпрямляется и ниоткуда появляется хит. Ах, как скучно стало ходить в Большой театр! А появился балет «Нуреев» – и билетов не достать. Предсказать такое невозможно!

Ну чтобы появился хит, тут масса факторов должна совпасть…

– Если бы люди знали, как сделать хит, ничего, кроме хитов, бы не производилось. Поэтому все книги на тему, как написать успешный сценарий или роман, – это ерунда. Потому что формула есть, а успех – всегда редкость. И приходит он чаще всего с неожиданной стороны. Ну кто мог предсказать успех Гарри Поттера? Что он станет вселенским хитом? Но стал, и теперь все ему подражают. Вкусы публики предсказать невозможно. Вот появляется нечто успешное, ему бросаются подражать, поподражают-поподражают и поймут, что эта формула уже не работает. И станут искать новую. Но то, что в культуру надо серьёзно вкладываться, – это аксиома. Я лично считаю, что государству нужно вкладывать гораздо больше средств в культуру, чем в спорт. Сколько было ухлопано денег и сил, чтобы доказать, что Россия способна на высокие спортивные достижения! И чем всё закончилось? Допинговым скандалом. Вложения в культуру оправдывают себя куда больше, чем в любую другую пропагандистскую, повышающую престиж страны деятельность. Я вообще считаю, что одной из причин краха династии Романовых была не учтённая ими культурная составляющая. Николай II не понимал, как работает культура в качестве пропагандистского механизма, не понимал силу её слоганов, значения её внедрения в массовый обиход. Почитывал себе юмористические рассказы Чехова, посещал балет, но не считал это важным элементом управления государством. И, по моему убеждению, это было из очень существенных и до сих пор не учитываемых составляющих его падения.

Благодарим за помощь «Издательство АСТ», в котором вышла книга Соломона Волкова «Большой театр»

фото: Саша Гусов