Беседовала Катерина Новикова
Татьяна Лескова - родилась в Париже 6 декабря 1922 года. Она – правнучка писателя Николая Лескова, внучка фрейлины императрицы баронессы Медем и крестница императрицы Марии Фёдоровны.
Татьяна Лескова – ученица балерины Любови Егоровой, работала с Михаилом Фокиным, дружила с Джорджем Баланчиным, неоднократно возобновляла балеты Леонида Мясина; в 1985 году по приглашению Ольги Лепешинской впервые приехала в Россию.
С 1944 года живёт в Бразилии. Пресс-атташе Большого театра Катерина Новикова поговорила с Татьяной Лесковой накануне ее 100-летнего юбилея.
Дорогая Татьяна Юрьевна! Расскажите, как вы собираетесь праздновать такой невероятный юбилей!
Лескова: Ничего специального. Придут мои коллеги по работе, мои подружки, приятели. Будет 100 человек. Я сняла нам клуб и там устрою коктейль: буше, птифуры, канапе. С 18-00 до 22-00 вечера. Решила ограничить четырьмя часами, иначе мне это уже может быть утомительно.
В балете "Спящая красавица", Аврора. 1960 г.
Story: Что вас больше удивляет или поражает в этой дате?
Лескова: Вы знаете, не то что поражает – мне кажется, что такого вообще не может быть. Я даже думала на днях – проснулась, лежала и думала: «Что мне сделать?». Подходить ко всем и благодарить – это утомительно. Я решила сделать обращение. Как будто моя жизнь пролетела как сон, и я вспоминаю по имени тех, кто был рядом. Я скажу так: «Спасибо, что приехали, что пришли ко мне. Я хочу вас поздравить и рассказать вам, как прошла моя жизнь. Всегда были люди, которые были мне помощью, которые мне поверили и которые мне помогали». Вы сами же никогда все не делаете. Всегда есть тот, кто вам поможет, кто научит танцевать, кто напишет вам декорации и т.д. Я помню, когда начала работать в Бразилии, я ещё не была в театре и организовала маленькую группу, которая называлась Ballet Society. Там было 20 моих учениц, я и мальчики – 6 или 7 человек. Я это назвала Ballet Society, потому что билеты на наши спектакли мы раздавали всем участникам, и они должны были их распространять. И мне помогли тогда молодые ребята из Музея современного искусства. Дали возможность сделать декорации из скульптур Колдера. Колдер – это такой очень известный скульптор. Только закончилась его выставка в музее, и они через десять дней одолжили его работы в качестве декорации. Очень хорошо вышло. И музыка была – Симфонические вариации Сезара Франка. А с постановками других балетов мне ещё кто-то помогал. Поддерживали меня директора театров, давали возможность осуществить больше балетов. Последний директор попросил поставить Мясина «Пятую симфонию – Предзнаменования». Я хочу отдать дань воспоминания этим людям. Не рассказывать о себе, но рассказать о моей дороге, о людях, которые дали возможность идти вперёд. Конечно, бывали у меня иногда и неприятности, без этого не может быть. Но мы уже привыкли к этому в балете – это же такая трудная работа, что, если какие-то неприятности случаются, мы уже перестаём их замечать.
Story: Как вы сейчас вспоминаете папу, бабушку, маму? Людей, которые были с вами в детстве?
Лескова: Честно говоря, сейчас я больше думаю о моём столетии. Бабушка приехала в Бразилию после войны, и здесь она дожила почти до 80 лет. Потом я отвезла ее прах в Париж. Маму я знала очень плохо, ведь я была маленькая, когда мама заболела. Меня тогда отправили в пансион. Из пансиона в пансион. Мама у меня была до восьми лет. Я маму видела и знала, но не было такой близости. А папа…как мама и папа разошлись, у папы, конечно, была на неё обида. Но я потом поняла, что папа был очень хороший человек и очень меня любил. Он всё что мог сделал для меня. Жили мы с ним плохо - денег не было, пока я не начала работать в Opera Comique. Там сначала я тоже получала очень мало, потому что я была стажёром. А потом начала работать в Ballet de la Jeunesse. Уже стало лучше, денег побольше, поскольку уже была работа. От меня это требовало очень больших усилий, потому что это была какая-то очень трудная миссия, но мне понравилось. Там уже с нами работал Фокин. Когда я приходила, надо было пройти за стену, чтобы переодеться. Однажды Фокин там сидел с женой Любочкой, и они разговаривали насчёт постановки «Паганини». Он меня подозвал: «Татьяна, вы очень хорошо прыгаете. Работайте, скоро будете танцевать мазурку в «Сильфидах».
Story : Вы танцевали мазурку в «Шопениане»?
Лескова: Да, в Ballets Russes я танцевала мазурку. А потом я танцевала мазурку и па де де.
"Пахита", балет
Story: Я хотела спросить: спектакль в саду Тюильри к 10-летней годовщине смерти Дягилева – как он возник? Как вы там оказались?
Лескова: Потому что Лифарь приходил очень часто к Егоровой в ее студию на улице Ларошфуко, 15. И он выбрал Женевьев Мулен (Genevieve Moulin) и меня, чтоб на его спектакле танцевать. Женевьев Мулен рано умерла и большого имени не сделала, так как работала не в Париже, а в других городах... Главной партнершей Лифаря была Вера Немчинова.
Story: Тогда Лифарь вам сам поставил какое-то произведение в Тюильри?
Лескова: Нет-нет, мы танцевали «Сильфиды». Сцена была очень маленькая, манеж там было трудно прыгать. А потом мы танцевали в «Шехерезаде» - тройку в начале – «там-там-пара-рам» - мы танцевали с Женевьев Мулен. А еще танцевала английская танцовщица с Лифарем. Её звали Перл Аргайл (Pearl Argyle). Исполняли фрагменты разных балетов из дягилевского репертуара на вечере памяти Дягилева - десять лет с даты его смерти.
Story: Вы говорите, что практически все в профессии вам дала Любовь Егорова. А чему конкретно, как вы считаете, она вас научила?
Лескова: Егорова, во-первых, учила все делать в музыку и делать чисто. Она сама показывала – у неё были такие руки, и она учила нас пор-де-бра. Эпольман. Эпольман в танце – это очень важно. Когда вы танцуете без эпольман – вы танцуете без души.
Лескова: Да, одно время я приехала, и мне директор в Бразилии позволил - сказал, что даёт деньги поставить «Спящую красавицу». Я тогда побывала у Егоровой, учила с ней все вариации и потом поехала в Лондон на три недели учить то, что делает кордебалет. Мне же предстояло потом все показывать. А когда я вернулась, и у меня уже все было выучено и записано по-своему, директор мне сказал: «К сожалению, у нас денег в этом сезоне нет, подождите два года». Но я всё-таки поставила потом не всю «Спящую красавицу», а «Свадьбу Авроры», 3 акт. Как Дягилев когда-то это делал.
Story: И вариации Авроры вам Егорова сама показывала?
Лескова: Да. Она мне показала все вариации солистов и первых танцовщиков.
Story: Именно в «Спящей красавице»
Лескова: Да. А потом поставила для меня, показала мне «Раймонду», па де де. Конечно, когда я теперь смотрю «Раймонду» - похоже, но не так. Я думаю, что много переменилось. Каждый, кто переставляет, делает немножко по-своему. Мужская вариация всегда такая же.
Думаю, что я от Егоровой взяла для себя – это эпольман. И музыку. Она была очень музыкальна. У неё всегда были очень хорошие пианистки, которые могли бы сами концертировать. Это очень важно. Потому что музыка даёт вам чувства. Иначе вы танцуете без страсти и ничего своего не даёте. Только повторяете движения.
Лескова: Да. Меня, Женевьев и двух русских мальчиков взяли в компанию.
Story: Вы успели съездить в Лондон, кажется, а потом началась война?
Лескова: Мы поехали в Лондон. Провели сезон, там Фокин нам поставил «Паганини».
Я тогда с Фокиным и познакомилась. И познакомилась с Нижинской. Нижинская приехала, она поставила Les cent baisers («Cотни поцелуев»). Музыка была одного миллионера - барона Д‘Эрлянжер (Frederic d’Erlanger). Он выступил композитором. До этого в 1938-м в компании у де Базиля они поставили этот балет на деньги барона Д’Эрлянжер. У него был даже свой банк – Банк Д’Эрлянжер. Это был очень богатый человек. Главную роль танцевала Ирина Баранова, а я была одной из девочек кордебалета.
Story: Фокин был симпатичный в жизни? Как он общался? Он легко ставил балеты? Быстро придумывал хореографию?
Лескова: Он не общался. Он с нами общался никак. Он только спросит что-нибудь, или поздоровается.
Story: А быстро он придумывал хореографию?
Лескова: Быстро. Но я думаю, что он уже раньше начал ставить. Потому что не может быть, чтобы в один месяц сделать весь балет. Чаще это занимает три месяца. И последняя часть очень трудная.
Story: Татьяна Юрьевна, а вообще, какая была атмосфера в этих балетах в труппе Де Базиля? Особенно когда вы уже гастролировали по Латинской Америке – столько спектаклей… Вы говорили, 9 спектаклей в неделю. Как вы вообще там все жили?
Лескова: Непросто было, потому что мы жили на наши спектакли. У нас никакой субсидии не было. Нужно было платить танцовщикам. У нас даже контракта не было. Из-за этого многие ушли. Петров ушёл, Дмитрий Ростов ушёл. И в конце войны – уже прозвонили колокольчики – все захотели вернуться домой, в свои семьи. Я тоже ушла из компании. Мы попросили 3 месяца отдыха, но Базиль сказал «нет».
Story: Помню, что вам пришлось сбежать.
Лескова: А вот что произошло: в воскресенье всегда два спектакля, в субботу почти всегда два спектакля, в понедельник были переезды из города в город или отдых. Во вторник репетиция, в среду уже начинали вечерний спектакль. Показывали детские спектакли. Нельзя было давать «Шехерезаду» никак. Мы даже ее называли «Шехерезадница».
Story: Потом вы остались в Бразилии. Получилось, что вы же возглавили балет Бразилии, но в каком вообще виде был там балет, когда вы начали там работать?
Лескова: Я думала, что всё знаю, потому что я была умнее почти всех, и думала, что это будет очень легко. Но это было не так, потому что артисты были с разными данными... А я должна была ставить спектакли. В кордебалете было семнадцать человек. И они ушли очень довольные, знали, что они не смогли бы станцевать второй акт «Лебединого озера», «Половецкие пляски» из «Князя Игоря»... Я ставила «Жизель», но сначала «Коппелию». Потом уже и другие балеты. И «Свадьбу Принцессы Авроры» – последний акт «Спящей красавицы» с кусочком из «Панорамы».
Story: А какой у вас любимый балет? Есть такой?
Лескова: Есть, конечно! Я очень любила драматические балеты. У меня у самой был очень большой прыжок, и я не была очень высокой. В то время Баронова была хорошая, чудная танцовщица. Мне из-за моих данных дали роль девочки в «Половецких плясках» («Князь Игорь»; это девочка там в начале танцует – она такая, как мальчишка). А потом я танцевала «Коппелию».
Story: Но есть ли какой-то любимый балет для вас самой? «Спящая красавица» или «Лебединое озеро»? Или нет такого одного?
Лескова: Вы знаете, я очень люблю конечно «Жизель», по темпераменту. Я сама это танцевала только здесь – в Бразилии. В компании де Базиля танцевала Туманова, Баронова. Я тоже любила «Ромео и Джульетту» - балет, который Лифарь блистательно поставил на музыку Чайковского.
Story: А где он это поставил?
Лескова: В «L`Opera». Я этот балет выучила, потому что приехал Брянский. Он меня научил, и потом мы разъезжали по Бразилии с этим балетом. По темпераменту я люблю балеты, которые танцуются с чувством. Но я никогда не могла бы быть в «Лебедином озере», где Одетта само спокойствие.
Story может быть школа сегодня, чтобы человек мог хорошо себя чувствовать в балете?
Лескова: Как всё. Сначала технику мы учили. А потом надо знать, как эту технику употреблять не механически. И понимать, в чем ошибки. Школа должна помогать делать всякие трудные вещи. Балет — это технически очень трудное искусство, если все делать чисто и хорошо.
Story: Я знаю, что вы сегодня часто смотрите разные трансляции, разные спектакли. Что вам интересно?
Лескова: В то время, когда были большие оперы, великие певцы - Мария Каллас, Тибальди, Барбьери - они у нас бывали здесь. С деньгами были сложности, но я всегда находила какое-то место в зале, чтобы слушать. В то время у нас, после войны, всё поднялось по качеству, потому что начали приезжать хорошие компании – из Америки, из Франции. Ballet Theater, American Ballet, и т.д. Куэвас, Бежар, конечно, приезжал. Много разных. Когда люди ходят на спектакли, видят хороших танцовщиков и хорошие постановки – начинают сами стараться быть лучше. Качество тоже достигается сравнением. После таких выступлений давать спектакли, где все кривые, косые - не стоит. Это у нас сейчас большая проблема, что все, кто научились хорошо танцевать, уезжали потом за границу – такие, как Марсия Хайде, очень многие наши артисты танцевали во Франции в кордебалете у де Куэваса.
Story: В вашей жизни были такие важные встречи и важные хореографы, как Баланчин и Мясин. Может быть, о них несколько слов (Баланчин – ещё в войну вы познакомились), в чём особенность для вас – Баланчина и Мясина?
Лескова: Вы знаете, рассказать, что со мной произошло с Баланчиным? Во-первых, я с ним была не знакома. Все говорили, что он замечательный человек, очень симпатичный, как друг. Он должен был в Нью-Йорке ставить балет на музыку Стравинского – концерт для скрипки. Первая репетиция как раз была в канун Рождества. И я захотела купить себе новое платье. Ну, потому что дура. Мы жили в гостинице в Нью-Йорке. Так я поехала в Мейсис (Macy’s) - недешёвый большой магазин. Но когда надо было вернуться оттуда, оказалось, что нет ни такси, никакого транспорта. Я, конечно, опоздала. Я вошла – извинилась – сделала вид, что все, как всегда. И он мне показал жестом идти назад. У него уже была выбрана первая танцовщица (потом в этой партии вышла я) и было 4 девочки солистки и 8 человек кордебалет. Он ставил на 4 солисток, и я должна была быть одной из них, но он мне показал: идите назад и там учите. А другие были впереди... Ну, я пошла назад и там репетировала, учила. А потом на пятый день смотрю, что на меня выписана отдельная репетиция. Я не поверила. Пошла спросила и ответ был: «Да, он хочет с вами работать». И он меня взял на первую часть. Балет назывался «Балюстрада». Павел Челищев делал декорации. Костюмы были очень красивые и лёгкие. Начала я учить. Я танцевала первую часть, всегда. Спектакль этот давали только в Нью-Йорке, потому что нужен был большой скрипач, а это дорого – платить отдельно.
Конечно, в хореографии многое зависит от музыки, и первая часть была скорее, как театр.
Мы танцевали на пуантах, но это был как балет-модерн, и спектакль не имел успеха. Только костюмы имели успех. А когда мы – Ballets Russes – приехали в Аргентину, Баланчин был там. И он меня пригласил на ужин после нашего спектакля и сказал, что хотел бы, чтобы я пошла на сезон в театр Колон танцевать его балет по Моцарту. Я, конечно, сказала «хорошо», потому что у меня же больше у Базиля контракта нет. Я думала, попрошу на три месяца отпуск, а так как я была уже первой солисткой, у меня днём было время, и я стала ходить репетировать с Баланчиным (первую и третью часть – это концерт Чайковского.) В последний день в театре, где мы танцевали – я делала станок сама. И проходит мимо де Базиль. Я говорю: «Василий Григорьевич, я хочу с вами поговорить минуточку. Я хотела попросить вас, потому что я репетирую с Баланчиным в Колоне, вы можете мне дать три месяца отпуска? Платить не нужно». Он говорит: «Я посмотрю», и ушёл. На следующий день пришёл адвокат, сказал: «Вы не можете уйти, потому что вам ещё нет 21 года. И у Базиля есть письмо от вашего отца, что вы 22-го года рождения и Базиль несёт за вас ответственность». Баланчин сказал: «Танечка, я все понимаю. Очень жаль, что вы не можете. Но если когда-нибудь вам будет нужна работа – приезжайте в Нью-Йорк, и я вам ее дам». И правда, потом я уже взрослая приехала в Нью-Йорк и на каком-то спектакле встретила Баланчина в коридоре, и он сразу воскликнул: «Как приятно вас видеть! Вам нужна работа? Я говорю: нет, спасибо, я уже работаю в театре».
Story: Татьяна Юрьевна, вот сейчас – такие даты, такие цифры. Вы сами себя ощущаете: русской, француженкой, бразильянкой? Вы столько лет живёте в Бразилии – какое у вас отношение к культурам всех этих стран?
Лескова: Меня уже об этом спрашивали, но я не знала ответа. Я – балерина. А теперь я вам скажу: душа русская, характер французский, и ничего бразильянского нет.
Урок с Татьяной Лесковой в её студии
Story: Но всё-таки вы полюбили Бразилию?
Лескова: Я люблю свою квартиру, я хорошо живу. Это всё очень приятно. Когда я здесь осталась, мне было 24 года. Хотя в Ballets Russes у меня были свои балеты. И был успех. Иван Лишин поставил «Бал», были свои роли. Иногда бывает страшно прийти в другую компанию. А там все роли уже заняты. Так что это мне было приятно.
Story: За те годы, что вы управляли балетом в Рио, что для вас кажется самым прекрасным – чего вы добились?
Лескова: Я думаю, «Пятая симфония Чайковского» Мясина. Это большой балет. Не такой большой, но все-таки трёхчастный. Он идёт в больших компаниях, и три роли. В первый год я поставила балет «Сильфиды». Мне Григорьев сказал: «Вы посмотрите, чтобы «Сильфиды» исполнять, нужен специальный стиль, нельзя это танцевать как класс. «Сильфиды» был балет «дорогой» в смысле стиля. Это не «технический» балет. Это балет лёгкости. Нужен воздух.
Story: Скажите пожалуйста, что вас удивило в России, когда вы впервые туда приехали? Какой это был год?
Лескова: В первый раз меня Лепешинская пригласила в 1985-м году. (А потом была ещё в 1990 году и в 2003). Меня это испугало. Все у меня расспрашивали – где вы родились? почему не в России? Отчего папа и мама уехали из России? Все это меня очень напугало. Но мне очень понравился Петербург. Я ехала до Москвы, а тогда нужна была отдельная виза на каждый город. Я попросила отдельную визу на Петербург. Я там пробыла десять дней. Смогла увидеть Царское Село, была в Павловске, посмотрела всё, что возможно. Мне очень понравилось. Но они сразу видели, что я иностранка. Потому что в то время была весна, май-июнь, и все женщины были одинаково обуты в белые туфли. А где были мои белые туфли? Я хотела пройти в Александро-Невскую Лавру, и когда спросила какого-то господина, как туда идти – направо, налево – сразу все сбежались и начали советовать, как пройти…
Story: Когда вы впервые доехали до Орла?
Лескова: В первую поездку не смогла туда проехать – мне не дали. Со мной много тогда общался Юрий Нагибин, я даже была у него на даче. Он мне помогал. Я передала ему то, что привезла с собой – мужской перстень и часть письма моей бабушки писателю Лескову. Бабушка Лескова, папина мама. А кольцо было Лескова. Довольно большое кольцо, но, кажется, золота в нём не было. И письмо. Нагибин мне обещал, что в следующий раз, когда я приеду – он мне устроит поездку в Орел. Когда я приехала во второй раз, Лепешинская была со мной, и я уже могла поехать в Орел. Но не могла там ничего есть. Я спала в самом музее, наверху. Была там только два дня. Я не шла по линии «Интурист», а была приглашённая в Москве. Поэтому только в Москве могла свободно питаться, и жить. Два дня так пожить в Орле не было для меня проблемой. Надо мне вспомнить год, когда это было.
Story: Сейчас поддерживаете отношения с ними?
Лескова: Да. Но я потом была ещё раз. И везла меня моя переводчица. В машине мы поехали во Владимир. Думали там поесть в ресторане, но это было никак невозможно, если ты не был официальным гостем «Интуриста». Мы тогда купили вишни у дороги. Было очень интересно поехать, и в машине можно было поговорить, а то на улице-то нельзя.
Катерина Новикова и Татьяна Лескова
Story: Вы смотрите много записей… Это искусство, отношение к нему, даже люди в балете – как-то меняется? И в какую сторону?
Лескова: Я нахожу, что меняется. Но вы знаете, все очень хорошо танцуют. Ну посмотреть «Лебединое озеро», когда вы не очень хорошо знаете самих балерин – всё очень похожи. Вы не знаете кто - кто. Такие же позы. Танцуют очень хорошо, но не то. Все очень хорошо танцуют, но кого - я не могу вспомнить, кто это был.
Story: Что вам сегодня приносит в жизни удовольствие?
Лескова: У меня мало удовольствия. Я очень люблю смотреть новости, люблю читать. И я люблю раз в неделю приглашать на чай прежних танцовщиков, которые со мной танцевали.
Story: Вы же ещё освоили интернет и компьютер! Вы остаётесь на связи со всем миром!
Лескова: Правда-правда. С тех пор как был ковид, я больше не ездила в Париж. А этот город мне очень по сердцу.
Story: Вы еще из Парижа ездили, смотрели спектакли в Европе.
Лескова: Каждый год. Я ездила из Парижа в Лондон, конечно смотрела балетные спектакли. Я люблю смотреть балеты даже современные.
Story: Какой главный урок может быть такой большой жизни в 100 лет? Которым можно поделиться.
Лескова: Любить свою работу. Любить семью. Любить хорошо поесть.
Мы говорили с Татьяной Юрьевной ровно час. Но все-таки к вечеру мне стало обидно, что я ещё не все спросила и я отправила ей по WhatsApp несколько вопросов вдогонку: Любимое произведение Лескова? Любимая книга? Любимая еда и напитки? Какие качества вы цените в людях?
Татьяна Юрьевна незамедлительно прислала мне блиц-ответы:
«Очарованный странник» \\ «Война и Мир» Толстого - это самый лучший роман в мире!!!! Жареную утку и баранье мясо. Красное хорошее французское вино. Какие качества в людях? Искренность, смелость! Простоту, хороший характер!
Вот мои любимое качества!!!
Целую и спасибо!!!
фото: Катерина Новикова; из архива Татьяны Лесковой
