Большой ребенок

Автор: Мария Сперанская

Жизнь актёра Спартака Мишулина – как приключенческий роман. Его даже подозревали в мистификации. На самом деле Мишулин просто умел интересно рассказывать, был немножко сказочником. А сказочники – они же вечные дети…

– Да, папа оставался абсолютным ребёнком до последних своих дней, – рассказывает дочь Спартака Мишулина – актриса Карина Мишулина. –  Представьте: лежит он в больнице, его готовят к сложнейшей операции на сердце. В палату входит знаменитый кардиохирург Ренат Акчурин. И первое, что папа у него спрашивает: «А как скоро я смогу потом танцевать?» «Как танцевать? Зачем?» – удивляется Акчурин. Тут мой 78-летний отец вскакивает с кровати и со словами: «А вот так!» – показывает врачу весь свой танцевальный номер из спектакля. Такое вот мальчишество в нём сидело и детскость. Видимо, поэтому папе настолько и удалась роль Карлсона.

На съемках фильма "К вопросу о скромности"

Роль Карлсона в легендарном спектакле Театра сатиры «Малыш и Карлсон, который живёт на крыше» стала визитной карточкой Мишулина с 1968 года. А ведь сначала играть «мужчину в самом расцвете сил» должен был совершенно другой. Назначили два состава – Зиновия Высоковского и Владимира Долинского. Мишулину же достался лишь Грабитель. Репетиции шли уже несколько месяцев, как вдруг главреж Валентин Плучек сообщил о неожиданной рокировке: теперь Карлсоном будет Мишулин! До премьеры оставалось всего две с половиной недели, но у актёра всё получилось. Спектакль имел потрясающий успех. Такой, что спустя три года сделали его телеверсию – на крупных планах, которые выявляют малейшую фальшь. Оказалось, всё по-честному. А монолог Мишулина-Карлсона о детском одиночестве до сих пор у многих вызывает ком в горле. 

Уму непостижимо – Спартак Васильевич ведь играл эту роль 37 лет подряд!

– Да, и очень её любил, она ему совершенно не надоедала. Гордился, что зал всегда полон, что на этом спектакле выросло несколько поколений ребят. Мало кто уже помнит, что первые годы в постановке был трюк: Карлсон с крутящимся пропеллером на спине летал под колосниками и затем спускался в окно к Малышу. Но однажды плохо закрепили страховку, папа упал вниз. К счастью, было уже не высоко, но больше рисковать не стали. 

В детстве я не пропускала ни одного представления. У нас даже сложилась игра: пока папа кланялся на сцене, я выскакивала из зала и неслась на мужской этаж к гримёрным – встречать его. Открывался лифт, и в меня летел рыжий парик, который я обязательно должна была поймать. Как нам было весело! Последний спектакль, который папа сыграл в своей жизни, был именно «Малыш и Карлсон»…

Детское одиночество – такая близкая и болезненная для Спартака Васильевича тема…

– Конечно, он знал, что это такое. Ведь родная мать сдала его в детский дом. В грудничковом возрасте! Рассуждала примерно так – я столько сделала для государства, пусть теперь и оно что-то сделает для меня. Это ещё в середине 20-х годов было. В то время Анна Васильевна Мишулина, старый член компартии, уже занимала высокую должность замнаркома золотопромышленности СССР. Совмещать карьеру с воспитанием ребёнка у неё не получалось. А мужа не было. Хотя почему не взять няньку? Не знаю. Детдом был приличный, видимо, для детей партийной номенклатуры, располагался рядом с Лубянкой. 

И вот однажды, проходя мимо, жена папиного дяди (младшего брата матери), Евдокия, из открытого окна услышала: «Спартак, не балуйся! Прекрати сейчас же!» – шлепок и детский рёв следом. Её сердце дрогнуло – она ведь по имени сразу поняла, что плачет племянник. Дома убедила мужа забрать мальчика к себе. Что они и сделали. Папе тогда не исполнилось и трёх лет. Следующие семь он воспитывался в семье у дяди Шуры, хотя там было трое своих малышей. Тётю Дусю потом всю жизнь называл мамой и очень любил.

Ощущение сиротства при живой матери ему запомнилось настолько, что он делал всё, чтобы я, его ребёнок, даже намёка на какую-то недолюбленность не испытывала. Вот очень показательный случай. Однажды мы сильно поругались с мамой. У меня был переходный возраст, я наговорила ей много обидных слов, что-то кричала, хамила. А потом разрыдалась. Папа не вмешивался. А затем просто взял меня в охапку, посадил в машину и отвёз на ВДНХ. В то время там продавалась лучшая электроника в Москве. И он вместо взбучки, каких-то внушений взял и купил мне видеодвойку. Да и вообще, он голоса на меня в жизни не повысил, пальцем не тронул. Хотя я не раз заслуживала.

Мама Спартака, старый член компартии, которая отдала его в детский дом

А кто был отцом Спартака Васильевича?

- Этот вопрос мучил его всю жизнь. Сколько ни спрашивал, мать не призналась. Но по обрывкам разговоров папа кое-что смекнул и додумал. Правда или нет – узнать уже невозможно. Ему нравилось считать, что его отец – знаменитый писатель Александр Фадеев. С Фадеевым Анна Мишулина училась в МГА, Московской горной академии, на инженера, и вроде как тогда у них был роман. Рассказывая об этом, папа говорил: «То, что я не похож на Фадеева, ничего не значит. Мальчики всегда больше на мать похожи, а с ней мы одно лицо! Зато я пишу с детства. Может, это гены?» 

И правда, он владел словом. Роман «Золотой гроб» в стиле Джека Лондона начал ещё подростком. С бумагой было туго, поэтому вместо тетрадей использовал плакаты, которые в темноте срывал с афишных тумб. Один из них, с портретом вождя и надписью: «Да здравствует всенародный кандидат в депутаты Верховного Совета СССР великий Сталин!», сложенный в несколько раз и мелко-мелко исписанный на обороте, сохранился у нас до сих пор. Страшно подумать, чем это грозило, если бы «доброжелатели» заметили и донесли, на чём папа пишет. 

Потом были и рассказы, и стихи, и дневники. При этом он почти не публиковался. Заметил, как только выйдет у него рассказик – сразу болеет. Сопоставил и решил – да ну к лешему! Ему же знак был, видение. Сколько раз я приставала: «Пап, признайся, ты ведь всё выдумал!» Но он с детским упорством настаивал – это правда! Был уверен – ничего ему не почудилось.

Была глубокая ночь, молодой актёр Спартак Мишулин сидел в своей комнатке общежития Калининского театра и писал. Вдруг из-за шкафа вышла женщина, вся в чёрном, и говорит: «Смотри, Спартак, если хоть одна твоя строчка будет опубликована – ты умрёшь! И если больше пяти человек узнают подлинную дату твоего рождения – тоже умрёшь!» Сказала и растворилась в воздухе. Мишулин видение принял всерьёз. Пописывал по-прежнему, но исключительно в стол. А главное, при первой же возможности сменил в паспорте месяц, в котором родился. 

Всю жизнь потом, поздравляя его 22 октября, окружающие недоумевали, почему он никогда не отмечает, да и вообще старается в этот день уехать куда-нибудь подальше? Даже самые близкие, жена и дочь, долго не были посвящены в эту тайну, а когда Мишулин открылся им, не особо поверили, решили – сказка. Только после его смерти обнаружили истёртую советскую метрику, где значилось: родился 22 апреля 1926 года. 

Может быть, столь небанальные события притягивало небанальное имя – Спартак?

- Вполне возможно, ведь с тем, что имя влияет на судьбу человека, согласны и психологи, и философы, и астрологи. Кстати, папе его имя очень нравилось. Назвал его так опять же младший брат матери. Дядя Шура был историком, позже стал профессором, ректором Академии общественных наук. Его любимыми героями были римские гладиаторы Спартак и Аристоник. Эти имена он и дал племяннику и собственному сыну. Папа шутил: «Хорошо, что я родился первым! И хорошо, что не девочкой, а то соседку звали Болсовэнца – Большая Советская Энциклопедия». Родители и меня хотели назвать… пооригинальнее. И придумали – Ариадна. Но тут вмешалась бабушка – мамина мама: «Вы что! Какая Ариадна! Это же язык сломаешь – Ариадна Спартаковна! Пусть будет Кариной!» И родители согласились, на радость мне.

Самое интересное, что и познакомились они, можно сказать, благодаря папиному имени. Как-то мама сидела перед телевизором, смотрела «Кабачок «13 стульев». Пошли финальные титры, она увидела: «Пан директор – Спартак Мишулин», - и стала хохотать, приговаривая: «Это же надо! Такое дурацкое имя, да ещё и такая дурацкая фамилия!» А через некоторое время мои будущие родители столкнулись в курилке в «Останкино». Папа как раз снимался в очередной серии «Кабачка», а мама была монтажёром программы «Время». 

Папа рассказывал, что влюбился с первого взгляда, но мама даже головы не повернула в его сторону. Тогда он подослал к ней общего знакомого. Тот говорит: «Валь, тут один человек твой телефончик просит. Сказать, что ты свой номер никому не даёшь?» Мама спрашивает: «А кто просит-то?» - «Актёр Спартак Мишулин». «А вот Мишулину – можно!» – улыбнулась мама.

А почему вообще Спартак Васильевич решил стать актёром?

– Из-за Чарли Чаплина и отчима. Когда папа учился во втором классе, родная мать забрала его к себе. К тому времени она вышла замуж и родила двух дочерей. Но целыми днями пропадала на службе, детям внимания уделяла мало. Особенно сыну – большой уже. Бытом занимался отчим, с которым отношения у пасынка не сложились. Поэтому он всё время проводил на улице и попадал в истории. 

Жили в центре, в Настасьинском переулке. Однажды, на Пушкинской площади, Спартак увидел: «стакан» регулировщика пуст, а дверь приоткрыта. Забрался внутрь и стал руководить движением – нажимал кнопки, переключал рычажки. Светофоры сошли с ума! В тот раз до милиции дело не дошло, а вот в следующий… Папе с мальчишками понадобилась мелочь на пистоны. Клянчить у отчима не хотелось. Тогда папа прихватил дома из гардероба старую и никчёмную, по его мнению, материну шубу и толкнул её на Тишинке. Что потом было! 

Оказалось, Анна Васильевна давно копила деньги, зашивая их в подкладку той самой шубы. Побежали в милицию, написали заявление. Конечно, ничего не нашли. И так неласковая Анна Васильевна ещё больше отдалилась от сына, раз тот приносит неприятности. А отчим и вовсе стал поднимать на него руку. Пил и бил. Домой не хотелось, и после школы папа сразу заворачивал на Никитский бульвар в «Унион» ­­– в 1939 году его переименовали в Кинотеатр повторного фильма. Там влюбился в Чаплина и твёрдо решил: буду как он!

В «Повторке» постоянно крутили «Золотую лихорадку», «Малыша», «Огни большого города», «Цирк». Просмотр давался Спартаку непросто. В кресле он мог усидеть лишь до первого смешного момента, потом вскакивал, хватаясь за живот, хохотал в голос, толкал в бок соседей: «Какая умора! Вы видели, видели?!» Неудобного зрителя выводили из зала. А он покупал билет на следующий сеанс. И всё повторялось снова. Чарли Чаплин стал для Спартака кумиром. Он начал копировать комика, устраивал представления во дворе для соседей. Получал за это аплодисменты и конфеты, узнал, что такое кураж. И вскоре понял – никем другим, кроме артиста, быть не хочет.

Началась война. Однажды Спартак увидел объявление о наборе подростков в артшколу. Безумно обрадовался – до мечты рукой подать! Помчался по адресу и там столкнулся с плачущим пареньком. Оказалось, эта артшкола аж в Западной Сибири, а пареньку не хотелось из Москвы от мамы уезжать. И тогда Спартак предложил: «А давай вместо тебя я поеду?» И поехал. К тому времени он уже не раз сбегал из дома, но его возвращали, а тут – хаос, неразбериха. Документов никто не спрашивал. Только на месте, в Анжеро-Судженске, выяснилось, что в артшколе той не на артистов, а на артиллеристов учат.

–  В этой артшколе папа тут же организовал драмкружок. Они с ребятами сделали концертную программу к 7 Ноября, и тут выяснилось – сцена в местном ДК плохо освещена, лампочки перегорели. И тогда папа недостающие лампы где-то «позаимствовал». Его поймали и осудили на полтора года за кражу. Как несовершеннолетнего отправили на принудительные работы, там же, в Кемеровской области. На зоне он устроился прицепщиком на трактор. Смены были по двадцать часов – распахивали целину. Стояла жара, старый трактор постоянно закипал, а папа бегал за водой. 

Однажды, на обратном пути, присел отдохнуть и заснул. В сумерках тракторист не заметил его и переехал. Решили – труп, сдали в морг. На следующие сутки туда же привезли покойника, и в этот момент папа то ли застонал, то ли шевельнулся. Санитары с криком: «Там этот мешок с костями ожил!» – прибежали к хирургу. Хирург, тоже зек, сидел по статье 58-10 и был отменным специалистом. Он-то папу и вытащил, по кусочкам собрал. С тех пор у папы всю жизнь было особое отношение к врачам – он их крайне уважал и любил лечиться.

В больнице папа пролежал восемь месяцев, и после его на зоне поставили водовозом. А он, освоившись, стал зекам в бочке вместо воды муку возить – подкармливал. Застукали и накинули ещё полтора года. Да, была и такая страница в его биографии. Но он её никогда не стеснялся, не скрывал своего прошлого. Даже немого бравировал – опять же по-мальчишески.

А такое, не самое счастливое детство отразилось на характере Спартака Васильевича?

– Нисколько! Он не озлобился, не закрылся. А ведь зона на раз ломает. Мы много обсуждали с ним это. Он говорил: «Да я сто раз мог не по той дорожке пойти! Но у меня была цель – стать актёром, и она не давала скатиться». Единственное, он стал очень осторожным, потому что начал в разы больше ценить жизнь. Любил поговорку «бережёного Бог бережёт», часто повторял: «Глупо рисковать». За рулём не больше восьмидесяти километров в час, зато сорок лет без аварий. Плавать в море – никогда! Окунётся у берега - и на лежак. Это мама у нас плавает, как дельфин. Так стоило ей приблизиться к буйкам, папа начинал нервничать и, никого не стесняясь, кричать: «Валя, давай назад! Валя, вернись!» 

А карты?! Да он слышать о них не мог, запрещал держать дома. Всё потому, что в юности видел, как во дворе играют на деньги. И при нём одному парню отрубили топором палец за карточный долг. А как он трясся надо мной! Даже на карусели не пускал – вдруг оборвутся?! По деревьям лазить не разрешал – опасно, на коньки так и не поставил – коленки разобью. Уже взрослой звонил по пять раз в день – волновался. Когда все мои друзья вдруг стали прыгать с парашютом, захотелось и мне. Поделилась с папой. Он сказал: «Подумай – зачем тебе это нужно?» И я поняла – ни за чем. Он и меня научил ответственности за свою жизнь.

Но больше всего он боялся летать на самолёте. Поэтому единственный, кому Плучек разрешал пить во время полета, был Мишулин. Но помогало мало. Оказывается, в юности папа пережил аварийную посадку на воду, и с тех пор началось. До панических атак. Если можно было избежать самолёта, он делал для этого всё. Однажды даже уговорил всю труппу тащиться на гастроли в Среднюю Азию на поезде. Для театра к составу прицепили вагоны повышенной комфортности – с мягкими диванами, душами-туалетами в каждом купе. 

Для конца 60-х – что-то невероятное. И более трёх суток труппа катила по просторам СССР. Кто-то читал или отсыпался вдоволь, кто-то душевно выпивал. А Пельтцер с Аросевой сразу сколотили преферансную компанию. Мама рассказывала – было очень весело, все же молодые, задорные!

И в смысле политики папа был очень осторожен. Признавался: «Тут я трус». Я же, наоборот, ярый оппозиционер, никогда не стеснялась прилюдно высказывать свою точку зрения, критиковать власть. С папой об этом мы могли часами дискутировать, я видела, внутри он со многим согласен, но при этом говорил: «Умоляю, не надо, помолчи! А то тебя сошлют, как бабушку!» Его маму-то в результате выслали из Москвы в Ташкент. Оказывается, она правдорубкой была и слишком много говорила. Не посадили только благодаря дядиным связям в ЦК.

И благодаря дядиным же связям Спартака после зоны прослушивали в столичных театральных вузах – прямо посреди учебного года!

– Да, но учиться не взяли. В ГИТИСе всё складывалось неплохо, но в последний момент выяснилось, что папа даже не окончил среднюю школу. А вот в Щуке он категорически не понравился. Читал там «Сумасшедшего» Апухтина – «Садитесь, я вам рад!» и плясал «цыганочку». От волнения сильно пережимал, и ректор училища Борис Захава отрезал: «Да его к сцене вообще подпускать нельзя!» Неудачи в Москве папу не остановили. Ему удалось устроиться в Калининский театр. А спустя несколько лет он перешёл в Омский театр драмы. Там-то однажды Захава и увидел в спектакле молодого актёра, который настолько ему понравился, что был отмечен в статье. Актёра звали Спартак Мишулин. 

В Омске у него вообще всё очень хорошо складывалось: много главных ролей – в «Трёх сёстрах», в «Клопе», в «Иркутской истории», он даже шёл на заслуженного, квартиру дали. И вдруг – счастливый случай. Поехали на гастроли в Москву. Коллегой и партнёршей папы была родная сестра Ольги Аросевой Елена. Она-то и сказала: «Оля, обрати внимание на Мишулина –штучный актёр!» Убедившись в этом, Ольга Александровна посоветовала Мишулина Плучеку. И всё – с 1961 года папа в Сатире. А про Ольгу Аросеву всегда говорил: «Моя крёстная мама в театре».

Первые годы «новобранец» играл очень много. Каждый сезон премьера, а то и две. Причём не только комедии. В «Беге» вдова Булгакова сказала, что Мишулин –  лучший Чарнота, которого она видела. Но Спартак был непростым актёром. На репетиции он постоянно приносил огромное количество идей, и для своего персонажа, и для других. Не каждому режиссёру это понравится. Плучек был «не каждым». Он ревновал, раздражался. 

Как-то выпускали «Маленькие комедии большого дома». Свой дуэт с Андреем Мироновым Мишулин во многом выстроил сам. Но большинство гэгов Плучек запретил использовать: «Это лишнее! Уберите!» И всё же на прогоне Мишулин рискнул сыграть всё. После спектакля к Плучеку, улыбаясь, подошёл народный артист Михаил Жаров. Хвалил: «Как всё занятно придуманно, с выдумкой, не избито! Спасибо за удовольствие!» – и долго жал руку. После этого Мишулину было разрешено всё оставить.

Ещё прохладнее Плучек стал относиться к Мишулину после успеха «Кабачка «13 стульев». Тем более что актёр не только играл там глуповатого Пана директора, но и был режиссёром некоторых выпусков. Плучек же считал «Кабачок» низкопробным, пошлым зрелищем, а ведь передача шла целых четырнадцать лет! Кроме того, после дебюта в «Белом солнце пустыни» у Мишулина дела пошли и в кино! Зато в театре работы становилось всё меньше и меньше…

– Может, стоило лишний раз подойти к Плучеку, напомнить о себе… Но папа не умел выпрашивать роли, не умел кланяться. К тому же у него были режиссёрские амбиции. Он мечтал поставить «Котлован» Платонова, «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына. Но даже ради этого унижаться перед руководством – никогда! А главрежу, уже очень пожилому человеку, наверное, хотелось, чтобы его умоляли. Папино молчание он принимал за гордыню, высокомерие. Реагировал соответственно: ах, не просишь? Ну и сиди без работы!

Говорят, Валентин Плучек неохотно отпускал своих артистов сниматься в кино?

– Говорят. Но ведь все снимались! Когда Владимир Мотыль без проб утвердил папу (они были знакомы по Омской драме) в «Белое солнце пустыни», папа не мог заставить себя подняться в кабинет к руководству, чтобы отпроситься. Не хотел трепать нервы. Так и уехал в первую экспедицию втихаря, между спектаклями. Но для роли Саида его обрили наголо. Чтобы никто ни о чём не догадался, папа заранее заказал себе у гримёров парик. Сделали один в один, точно как было! Но в жизнь вмешался анекдот. Подходит как-то папа к театру, а у служебного входа – Плучек. Приветствуя его, папа приподнял кепку, заодно съехал и парик. Пришлось рассекретиться. И вдруг Плучек закивал, разулыбался: «Значит, снимаешься, у Мотыля… Давай! У него можно!» Просто годом раньше вышел фильм Мотыля «Женя, Женечка и «катюша», который очень нравился Плучеку.

В детстве, когда показывали «Белое солнце», я всегда спрашивала: «Пап, а тебе в пустыне было страшно?» Чего только он не рассказывал! Оказывается, эпизод, где его Саид закопан по шею в песок, снимали целых три дня. Рано утром выкапывали яму, ставили туда табуретку, сажали на неё папу, засыпали песком и ждали, пока актёр Мишулин дойдёт до кондиции. Дело было в Каракумах, жара нереальная! Когда лицо у папы багровело, пот начинал заливать глаза, оператор говорил: «Можно снимать». Тут подходили гримёры и мазали Саида сиропом, чтобы ещё и мухи по нему ползали. Но папа терпел – это же для дела нужно! Он вообще был очень самоотверженным актёром, не щадил себя.

Был случай, когда на третий день после удаления аппендицита он сбежал из больницы играть «Трёхгрошовую оперу». Но вместо благодарности получил замечание от жены Плучека Зинаиды: «Вы всё время за бок держались! Наверняка зрители заметили. Это недопустимо!»

С женой и дочерью Кариной

– Уже взрослой я задала ему вопрос: «Почему ты так хотел, чтобы я стала актрисой? Обычно же родители-актёры, наоборот, всячески сопротивляются». На что он ответил: «Потому что для меня это самая лучшая профессия на свете. Как я могу не желать того же своему ребёнку? Но если бы я видел, что способностей у тебя нет, поверь, сделал бы всё, чтобы в профессии ты не оказалась».

С полутора лет папа часто брал меня с собой в театр, а в четыре завёл мне там трудовую книжку. Потому что я стала актрисой. Первая моя роль была в «Беге». Девочка, что играла раньше, выросла, и папа предложил меня. Плучек согласился. Он знал, что смогу, потому что помнил случай на гастролях в Молдавии. Как-то мама с папой на минутку оставили меня в парке с кем-то из друзей. Возвращаются – толпа, думали, ужасное что-то случилось. Но видят: сидят на скамейке Плучек с женой, рядом стою я и читаю им всего Маршака, всё подряд. 

В три года целую программу зарядила! После чего Плучек сказал: «Ну что ж, жду тебя у нас в театре, когда вырастешь!» И вдруг – производственная необходимость... В «Беге» я играла дочку начальника станции, которого Хлудов приказывает расстрелять. Но начальник приводит детей, и они просят за отца. Хлудовым был Папанов. Хоть сцена и страшная, я чувствовала себя очень уверенно. И Анатолия Дмитриевича совсем не боялась, за кулисами он всегда был очень добр ко мне. К тому же я уже тогда понимала, что спектакль – это понарошку.

На гастроли я тоже ездила как полноценная артистка. Навсегда запомнила трагические гастроли в Риге. Мне семь с половиной. В один из дней идёт «Трёхгрошовая опера», где папа играет Пичема, а я бегаю за кулисами. Тут со сцены выходит Андрей Миронов, мы с ним сталкиваемся, и он так хитро спрашивает: «А кого ты больше любишь – маму или папу?» Я говорю: «Не знаю…» А он: «Правильно, всегда так отвечай! Сколько меня маленького этим дурацким вопросом мучили, и я никогда не мог на него ответить». 

В другой раз он вдруг стал мне рассказывать: «Знаешь, а у меня есть две дочки, и обе Маши, и обеим по тринадцать лет». Я была поражена. Не могла понять – как это? Всё у мамы спрашивала: дядя Андрей шутит или это правда? Но мне так и не объяснили. А потом пришло известие, что умер Папанов. До сих пор помню предощущение беды. Анатолия Дмитриевича ждали после съёмок, но он всё не ехал и не ехал. А в афише его спектакль «Рыжая кобыла с колокольчиком». Жена Папанова Надежда Каратаева с администратором без конца звонили в Москву. Никого. Срочно всё поменяли, вместо спектакля дали концерт. На следующее утро мы спускаемся из номера вниз, и там одна артистка что-то тихо говорит маме. 

Мама бледнеет: «Как?!» Вокруг паника, слёзы, папины растерянные глаза. Мне говорят – Анатолия Дмитриевича не стало. Но, что произошло, ребёнок ведь до конца не осознаёт – только ужас окружающих, накал негатива… А вот смерть Андрея Александровича я не запомнила совсем. Наверное, детская память не в состоянии была вместить столько горя.

Мишулин и Миронов дружили?

– Скорее приятельствовали, но довольно близко. Помню, как-то я уже сплю, вдруг включается свет и в мою комнату входит Андрей Александрович с женой Ларисой Голубкиной. Заехали на минутку – родители решили показать им то ли новую мебель, то ли люстру, которую достали по знакомству. Меня, естественно, разбудили, и я была недовольна. А вообще, в театре сложилась компания, в которую кроме папы и Андрея Миронова входили Александр Ширвиндт, Михаил Державин и Марк Захаров – он тогда в Сатире был штатным режиссёром. 

После спектакля все вместе довольно часто заваливались к нам на Садовую-Триумфальную: «Ну что, Спартачок, к тебе?» От театра близко, да и мама никогда не ворчала, что гости, даже наоборот. Сидели, выпивали, спорили, смеялись порой до утра. Меня никогда не выпроваживали: интересно со взрослыми – пожалуйста! Кстати, выпивать папа начал только с приходом в Театр сатиры. Приобщил его Евгений Весник, про которого до сих пор вспоминают: он так обаятельно и вкусно это делал, что мог споить даже стол.

А потом Марк Захаров ушёл поднимать Театр имени Ленинского комсомола. Звал с собой и папу. Как мне кажется, Марк Анатольевич видел актёра Мишулина в том же амплуа, что позже Евгения Леонова. Но папа отказался, потому что был очень преданным человеком. Всегда говорил – одна женщина, один театр, одна машина... Не мог он в тот момент бросить театр, который его вытащил из провинции, дал столько ролей. Но потом, если честно, жалел о «Ленкоме» до конца жизни.

Спартак Васильевич считал себя недооценённым?

– Ему было обидно, что в нём видят в основном комика. А ведь его диапазон был гораздо шире, актёрская природа глубже. Он очень хотел сыграть Ричарда III, и я уверена, что сделал бы это потрясающе. Но не сложилось. Папа часто повторял, что актёр – это кладбище несыгранных ролей. 

Лишь в конце 90-х Светлана Врагова пригласила папу к себе в театр «МодернЪ». в трагифарс «Счастливое событие» по Мрожеку. Новый спектакль, сложнейшая главная роль, гастроли, большой успех в Марселе – он был просто окрылён! А вскоре, уже в родном театре, сыграл в драме «Неаполь – город миллионеров» роль, которую критики назвали одной из его лучших. Сын Эдуардо Де Филиппо – Лука, посетив премьеру, пришёл в восторг и даже пожелал познакомиться с папой лично. Всё это продлило папе жизнь. Ведь он совершенно не мог без работы, себя называл неисправимым трудоголиком. Отдыхать, лениться не умел, маялся. Даже в выходной придумывал себе миллион занятий, лишь бы не сидеть без дела. 

А я-то в юности часто ленилась и пыталась это оправдать. Так он мне в комнате на стену повесил свою любимую цитату из Сократа: «Кто хочет что-то сделать – ищет возможности, кто не хочет – причины». А какой он был лёгкий на подъём! Вот, допустим, отыграет спектакль, вернётся усталый домой. Мама говорит: «Нас в гости зовут, на другой конец Москвы…» И папа: «Едем! Я уже готов!» Единственное, что его могло усадить в кресло, – это футбол. Болел, конечно, за «Спартак», а за кого ж ещё! Он ведь даже маме, позвонив в первый раз после знакомства, в шутку представился: «Здравствуйте! Вас беспокоят из спортивного общества «Спартак». Сначала часто брал её на стадион, ей нравилось, а потом публика стала не та. Зато телетрансляции матчей не пропускал никогда – это было святое. Тут он был как ребёнок – хочу смотреть и буду!

В Театре сатиры про болельщика Мишулина до сих пор гуляет байка. Дело было в конце 70-х. Как-то трансляция решающего матча, которого с нетерпением ждал Спартак Васильевич, пришлась как раз на время спектакля «Многоуважаемый шкаф». Мишулин приехал в театр заранее, притащив с собой портативный телевизор «Юность» и моток удлинителей. Договорился с монтировщиками, и те подключили телик прямо на сцене. Благо декорация позволяла. События пьесы происходили в современной квартире, а Мишулин играл… портрет Брема, который время от времени оживал и общался с хозяином. Телевизор, развёрнутый экраном от зала, благополучно работал, а «Брем» мало того что следил за игрой, так ещё умудрялся сообщать счёт унылым зрителям-мужчинам, которых в этот вечер жёны увели от футбола из дома.

Судя по всему, семейная жизнь Спартаку Васильевичу удалась?     

– Папа часто говорил: «Как же мне повезло – я нашёл свою женщину». Меня поражало: до конца жизни в отношениях родителей не было скуки, обыденности, а ведь прожили вместе тридцать три года. Папа всегда смотрел на маму обожающим взглядом. Хотя иногда мог и с девушками пофлиртовать. Подруги спрашивали: «Валь, ты не ревнуешь?» А мама отвечала: «Он же мужчина! Раз любит женщин, значит, живой ещё!»

Родители были лучшими друзьями. На примере нашей семьи я поняла: главное – когда люди на одной волне, когда есть поддержка, настоящий тыл. Мама была тылом. Она за папу могла порвать любого. Однажды они собирались куда-то зимой. Папа пошёл разогревать машину. Выходит мама и видит – он стоит грустный, растерянный. «Спартачок, что случилось?» «Да вот, нас человек на «Волге» запер. Я попросил отъехать, а он меня не узнал и послал на три буквы». Мама, недолго думая, идёт к «Волге», стучит. Стекло опускается, а она, не разбираясь, хватает водителя за нос, выкручивает и говорит: «Ещё раз обидишь моего мужа, я тебя просто урою! А ну, отъедь, быстро!» Мужик тут же освободил проезд. Это была картина!

Хотя мама была младше папы на девятнадцать лет, в их паре именно она была «старшиной». Он советовался с ней относительно ролей, обсуждал – сниматься не сниматься, делился ощущениями от репетиций. Мама понимала его с полуслова-полувзгляда. Папа звонил в дверь, а она по звонку уже знала, в каком он настроении – ровном, хорошем или очень хорошем. Плохого-то настроения у него не бывало. 

Огромное счастье, что они встретились. А ведь в момент их знакомства папа ходил в женихах, чуть ли не дата свадьбы была назначена. Мама разбивать отношения не хотела. Но вдруг ситуация разрешилась сама собой. За папиной невестой, между прочим, родственницей Элины Быстрицкой, начал серьёзно ухаживать актёр Владимир Долинский. Она ответила взаимностью. Папа стал свободен, и спустя время они с мамой поженились. Как-то мы с Долинским пересеклись в одной антрепризе, и он пошутил: «Ну что, Карина, если б не я, тебя бы и на свете не было!»

Вы поздний ребенок.  В детстве испытывали комплексы, что папа не так молод, как у других детей?

- Нет. Я этого даже не понимала. Хотя папе было уже пятьдесят четыре, когда я родилась, он никогда не выглядел пожилым дядькой и не вёл себя как пожилой. Лишь однажды меня маленькую спросили: «Это твой дедушка?» Я так возмутилась: «Вы что?! Это мой папа!» Даже в последние годы в нём не было дряхлости ни физической, ни моральной. Если что-то болело – не охал, не жаловался. Принял таблетку и дальше побежал. 

Нет, никогда папа не был для меня стариком. И для себя тоже. Как-то мы вдвоём отмечали Старый Новый год в Доме актёра. За одним с нами столиком оказался Козаков с молодой женой и кто-то ещё с молодой женой, кажется, Шакуров. А неподалёку сидел Глузский, который всё время оборачивался в нашу сторону. Потом он подошёл, и папа меня представил: «А это моя дочь Карина». «Ну слава богу! – сказал Глузский. – А то у тебя так глаза блестят, что я думал, будто ты, Спартак, тоже сошёл с ума и на молоденькой женился».         

На самом деле это я постоянно влюблялась в мужчин намного старше себя. Наверное, хотелось быть вечным ребёнком, как рядом с папой. Ещё школьницей, посмотрев в Театре оперетты «Королеву чардаша», влюбилась в артиста Александра Маркелова. Стала бывать на всех-всех его спектаклях. Поскольку контрамарки делал папа, ходили вместе. 

Как-то у нас во дворе столкнулись с главным режиссёром Оперетты Богачёвым – мы соседями были. Тот спрашивает: «Спартак, я чего-то не знаю? Ты что, у нас ставить собираешься? Через день в ложе сидишь! Весь театр заметил». «Нет, – удивляется папа, – я просто с дочкой хожу…» Он-то ничего не понимал, думал, меня жанр увлёк – музыка, танцы. Но однажды вместо папы я взяла с собой подружку. Она потащила меня за кулисы знакомиться с объектом обожания. «Здрасьте, – говорю. – Я Карина Мишулина». И вручаю букет, а в букете записка с номером телефона. Сама не ожидала, но он позвонил. Стали встречаться, ездили на ВДНХ, гуляли, разговаривали. Мне было шестнадцать, но наврала, что студентка. Маркелов оказался старше на тридцать лет! Но нам было очень интересно вместе. 

Буквально через две недели я пригласила его домой. У нас так было принято – я от родителей своих ухажёров не скрывала. Папа считал – пускай лучше дома, чем неизвестно с кем и неизвестно где. Даже если ему кто-то не нравился, вида не показывал – главное, чтобы мне было хорошо. И вот приходит к нам Маркелов. Мама накрыла стол. И они с папой под водочку несколько часов проговорили о творчестве. Целый год у нас был довольно серьёзный роман, он даже собирался на мне жениться. Но я была совсем девчонка, не нагулялась ещё.

Сейчас у меня третий брак, муж Иван – самый лучший человек на свете, наверное, мне его папа послал. И есть две дочки от предыдущих браков – Кристина и Полина. Папа застал только старшую. Вообще-то мы вместе мечтали, что я рожу ему внука Спартака. Но пока получаются только девочки. Говорят, после рождения Кристины папа попросил у директора театра расписку, что, когда она вырастет, тот возьмёт её работать в Сатиру.          

У Спартака Васильевича была какая-то особая жизненная философия?

- До конца жизни он верил, что добро побеждает зло. Была в нём эта удивительная вера. Считал, что всегда надо всё прощать и никого нельзя судить. Его философия была христианской. Даже если происходила какая-то жуткая несправедливость, если его обижали, папа всех оправдывал. Объяснял: человек не может быть полностью плохим, в нём обязательно есть хорошее. А может, у него сейчас что-то болит и его просто надо пожалеть? Смотрел на людей с разных сторон, не ставил клеймо. Любые конфликты старался решать мирно. 

Он ведь был мастером спорта по боксу, поэтому говорил: «Я просто обязан обходить острые углы, иначе могу убить случайно. Всегда нужно пробовать договориться». А ещё он был редким оптимистом, никогда не унывал, умел подбодрить: «Нет ничего непоправимого! Выход найдётся!»

Была история, когда у нас сгорела дача. Ещё в конце 80-х папа по случаю купил в Салтыковке небольшой деревянный домик, отремонтировал. И как-то один знакомый попросился пожить там зимой – он только-только развёлся. Папа разрешил. А тот человек стал водить туда разных подруг. И кто-то из ревности поджёг дом. Осталось пепелище. Виновник больше не появлялся, даже компенсацию не предложил. 

Судиться папа не стал, махнул рукой. Вскоре в СМИ вдруг стали писать: чтобы заработать на новую дачу, актёр Мишулин вынужден торговать в ночном ларьке сигаретами и пивом. На самом деле папа сам запустил эту утку – просто пошутил в ответ на очередной вопрос журналиста про пожар, и это растиражировали. Заработал он на одной агитационной кампании... Дом построил уже капитальный, каменный – мы там теперь постоянно живём. Выходит, нет худа без добра, как и считал папа.

Он боялся смерти?

– Боялся. Хотя старался не говорить об этом, а если приходилось – говорил в проброс, уходил в юмор. Сам себя взбадривал, пытался оттолкнуть плохие мысли. Но чувствовалось, что он сильно переживает, когда здоровье начало подводить. Волновался – как мы останемся без него? Заклинал – мне бы ещё хоть годик пожить, чтобы для девчонок моих всё обустроить. А потом произошла странная история.

Это было за полгода до папиного ухода. Мы с ним поехали на радио – рассказать о новом антрепризном спектакле, в котором оба играли. Дали интервью в прямом эфире, а потом пошли звонки слушателей с вопросами. И вдруг – вот клянусь! – странный голос ворвался в студию. Хотя известно – все звонки только через редактора. А тут… И этот бесстрастный женский голос спрашивает папу: «Вот скоро вы окажетесь перед Богом. Что вы ему скажете?» Все замерли, напряглись, папа тоже. Но он быстро перевёл всё в шутку. А голос как возник, так и исчез. До сих пор теряюсь – что же это было? Предупреждение?..

Я верю, что ушедший близкий человек может влиять на твою судьбу. Папа – мой ангел-хранитель, я это чувствую. Он ведёт меня по жизни, защищает, часто подсказывает, как поступить. Жалею, что многое у него недоспросила, многого недодала, недолюбила. Иногда вижу сон: раннее утро, папа ведёт меня в школу. Он терпеть не мог опаздывать, мы всегда приходили заранее. Даже за час! И вот школа ещё закрыта, а мы наворачиваем вокруг круги и говорим, говорим. Обо всём, о чём недоговорили когда-то…

фото: Советский экран/FOTODOM; личный архив К. Мишулиной