О пользе индукции
Леонид Ильич Брежнев ушел в мир иной неожиданно. За три дня до смерти, 7 ноября 1982 года он стоял на трибуне Мавзолея и принимал военный парад. Говорили, неплохо выглядел, сам не помню. Тем не менее, вечером 9 ноября он уснул, а 10-го не проснулся.
Обслуга обнаружила его тело утром и сообщила куда надо. Однако нам, простым гражданам, в тот день ничего не сообщили. Правда, включив вечером телевизор, умные люди заподозрили неладное. 10 ноября отмечался праздник советской милиции, и в этот день по телевизору всегда показывали любимый народом концерт, с которым ничто сегодня не сравнится по популярности, даже трансляция всенародной премии «Шансон года». На этот раз нас лишили Аллы Пугачевой, появление которой на голубом экране в другие дни дозировалось телевизионным начальством. Отменить концерт, понятно, можно было только в случае смерти одного из кремлевских старцев, но кого именно — на этот вопрос ответа не было, а на Брежнева поначалу никто не подумал.
Только утром второго дня появились первые догадки. Одна из них принадлежала дотошному иностранному корреспонденту, подметившему острым глазом, что в цековском здании на Старой площади до рассвета 11 ноября не гасли окна. Вторая — двум моим министерским коллегам, которые уже утром этого дня, представьте, говорили о случившемся как о свершившемся факте.
Оба были мастерами в полузабытом виде спорта - чтении газет между строк. Нынче, когда газет давно уже никто не читает, трудно представить себе, сколь популярной была когда-то эта национальная забава. В передовицах «Правды» люди искали малейшие намеки на закулисные отношения советской верхушки, в унылых интонациях докладов косноязычных лидеров пытались уловить ожидаемые перемены. Сегодня это может показаться бессмысленным, но смысл был, и вот тому живое доказательство.
В то утро эти двое склонились над газетами. Обычно в течение часа-двух ничем нельзя было оторвать их от любимого занятия, но тут спустя пять минут один многозначительно поднял глаза и громко произнес: «Брежнев умер», а второй кивнул ему в ответ. Кто-то из нас вырвал из рук говорившего газету, остальные бросились включать трехпрограммный репродуктор. Там все было как обычно: вести с полей и прочее. Правда, серьезной музыки несколько с избытком, да ведь нас и прежде не баловали роком.
После того, как эти двое, явно свихнувшиеся, узнали мнение коллег о неуместности и опасности подобных шуток, мы услышали примерно вот что: «Да вы просто читать не умеете». Далее между противоборствующими сторонами состоялся диалог следующего содержания.
- Читайте: поздравление президенту Народной Республики Ангола, председателю Партии труда Жозе Эдуарду душ Сантушу.
- Ну, поздравление, и что?
- А то! Кто его подписал-то?
- Президиум Верховного Совета СССР, ЦК КПСС, Совет министров СССР. Ну и что?
- А то, что вы все тупые. Давайте сначала — кому поздравление? - Жозе Эдуарду душ Сантушу. - А кто подписал?
- Президиум Верховного Совета СССР и так далее.
- То-то и оно! Если поздравление адресовано лично Жозе Эдуарду душ Сантушу, то и подписать должен был лично кто? Леонид Ильич Брежнев. А если не подписал, то что?
- И что?
- А то, что его больше нет.
Повторяю, было утро, девять часов, самое начало рабочего дня, и только час или два спустя по радио объявили о смерти Брежнева. Газеты с траурными рамками вышли и вовсе 12-го.
Водитель для Брежнева (сына)
…Теперь он работает в такси, ну, таксисты нынче, сами знаете, живут не ахти. А прежде был персональщиком, причем возил не абы кого, а самого Брежнева Юрия Леонидовича.
Как и его отец, тот был хорошим человеком, очень хорошим. Всегда водителю дарил что-нибудь ценное. Времена-то были какие, всё в дефиците, цветные пластиковые пакеты могли себе позволить только состоятельные люди. А Юрий Леонидович во Внешторге был начальником, ему в приемную фирмачи носили эти пакеты каждый день, а в них виски, Мальборо, духи французские. Что-то доставалось секретаршам, а те, будучи в хорошем настроении, делились с водителем.
У него этого добра немало скопилось, но он был не жадный, и когда в гости приглашали, ходил не с пустыми руками, прихватывал с собой что-нибудь «привозное». Приглашать в гости его стали все чаще, порой полузнакомые люди, с кем в других гостях сталкивался. И такие солидные разговоры затевали, все больше о политике, его мнением интересовались, будто это он там в верхах пылит. Да жена ему глаза раскрыла – «Ты как был Ванёк, так и остался, их не ты, а подарки твои интересуют». Обидно было такое слышать.
Звонок ниоткуда
В то время междугородные звонки предваряло сообщение телефонистки — вам звонят из такого-то города. Академик Крестович обомлел, когда у него в кабинете раздался телефонный звонок и женский голос сообщил — сейчас с вами будет говорить Брежнев. Тот умер за полгода до этого, и академик решил было, что звонок с того света. Оказалось, телефонистка соединяла его с городом Брежнев, так переименовали тогда (как скоро выяснилось, ненадолго) Набережные Челны.
Это случилось вскоре после того, как на похоронах коллеги он подошел проститься с покойным и привычно буркнул: освободишься, зайдешь.
Щучьи дети
Вы никогда не задумывались, отчего у начальства на рыбалке всегда хороший клев? Эта тайна открылась мне на совещании в южном городе, собранном в ожидании приезда министра. Местный босс, как и положено радушному хозяину, вникал буквально в каждую деталь предстоящего визита. «Вот, допустим, захочет министр порыбалить, повезем мы его в сторону моря. Пусть специальный человек стоит на дороге и продает червей, да торгуется, и всерьез, чтобы не заподозрил подставного». Только один вопрос не затрагивался - с какой такой радости рыба будет клевать. Того, что она не будет клевать, быть не могло. Ответа на него я никак не мог дождаться. Неужели, как в «Бриллиантовой руке», аквалангист станет насаживать каждую на крючок?
Вот и нет, правда жизни отличалась от правды искусства. В воду заблаговременно погружали сеть, кишащую рыбой, оттуда гость должен был ловить ее на удочку.
фото: личный архив автора
