Наш постоянный автор – писатель и поэт – Дмитрий Воденников предлагает вашему вниманию, дорогие читатели, свои только что родившиеся стихи. Как всякий новорожденный они нежны и хрупки. Тем более, что речь пойдет о снах.
***
Пелагий Иванович спит, ему снится, как мучат его ереси,
животные ереси, похожие на цветы,
похожие на насекомых (на бабочек) цветочные ереси
с большими латинскими листьями
сиреневой густоты.
Кислица по-русски, а на латинском óxalis.
Пелагий Иванович дрожит во сне, а с ним дрожит и цветок.
У кислицы такие большие лиловые лопасти,
как будто в один горшок натолкали
много-много на толстых иголках
треугольников-мотыльков.
Смысл жизни – цветочки мелкие:
их только придется извлечь,
а потом опылить. В этом ложном соцветии
шевелится бабочка-речь.
Детство идет, как соседское: неразгаданно.
Лето стоит сиренево-фиолетово.
Пелагий проснулся на даче – и, как суслик, в кровати садится,
не понимает: зачем ему снится всё это?
А оно всё снится и снится.
Закуклиться в цветке, себя перевести
на медленный язык, как заблужденья наши.
…Мама с веранды зовёт: «Пелагий, кушать иди».
Маленький путник встает, взрослым выходит на свет,
стариком садится за стол
и ест серебристую кашу.
***
Приснись мне еще раз, приснись мне еще однажды,
приснись на прощание:
с пятого на десятое, с четверга на пятое,
с ангины на пятницу, с пятницы на июнь,
не подслеповато, не призрачно, не размыто.
Приснись мне как обещание.
Приснись мне как ягода –
спелая, неядовитая, под летним влажным листом.
Пусть она будет из маленьких, пупырчатых отдельных тебя.
Или приснись мне единым летним сердцевидным куском,
с множеством маленьких позолоченных глазок,
с границей красной и белой мякоти.
В конце концов – можешь присниться мне черной смородиной.
Только, пожалуйста, не крыжовником.
Приснись мне наплывающим на меня высоким, а сбоку свинцовым небом,
приснись мне московской белокаменной церковью,
приснись мне левитановской деревянной церковкой,
с сиротливо горящим окном в одном из приделов.
В общем, приснись мне чем-то таким же неумолимым.
Только, пожалуйста, не вечным покоем.
Приснись мне как дом.
А я не буду тебе никем сниться, ничем притворяться,
ни приснёвываться не буду, не буду никем приснева́ться.
Ни в вагоне, ни за углом, ни буквами, ни живьем,
ни мальчиком, ни мужчиной,
ни стариком,
ни мотыльком в кулаке.
Хотя будет, будет тебе иногда казаться,
как на тебя наступает соседская дикомалина
на родном, но плохо понятном тебе языке.
Это счастье. Уйдем навсегда, как положено, без остатка,
без всего, в нашу родину, в землю, под сухое просыпанное молоко.
Мы откроем однажды себя, как книгу или окно,
но даже в последней редакции кто-то найдет
сиреневую опечатку.
Приснись мне как глоссолалия. Как всё, что произносили,
но не осилили. Как одышливый куст мотыльков,
как посмертный сиреневый вздох.
Молится батюшка в левом приделе за нас и Россию.
Приснись мне тогда, когда ягода или бог.
***
Пелагий Иванович спит,
и снятся ему прелести,
словесные прелести,
сиреневой густоты –
густо-латинская бабочка
вдруг вспархивает и улетает.
Остается всего лишь две:
это русское слово и ты.
2-21 мая 2024
