«Последняя «Милая Болгария», фильм Алексея Федорченко, снятый по мотивам книги Зощенко «Перед восходом солнца» и задуманный им тридцать (!) лет назад, получил приз ММКФ за режиссуру.
Вообще Федорченко, житель Екатеринбурга, в Москву, как ни странно, не рвущийся, – можно сказать, гений места. Стоит заговорить об этом славном городе, столице Урала, некогда Свердловске, как все сразу кричат – ну да, понятно, Коляда и Федорченко. Один – на театре, как раньше говорили, другой – в кино, с обеих сторон, в общем, окормляют.
У них, Коляды и Федорченко, иногда и актеры общие (как, например, в последнем фильме), но на этом, думаю, их сходство кончается: Федорченко, хоть и не чурается театральности, декоративности, порой открытой, подчеркнуто сценической игры, - все-таки кинематографист, причем кинематографист до мозга костей.
Экспериментируя с этникой, костюмами, эпохами, декорациями, вещами, даже построением кадра (как, скажем, в «Ангелах революции», даже композиционно сделанном в духе авангарда двадцатых) - он тем не менее предан movie, феномену движущегося изображения, не отступая от его родовых признаков. Проще говоря, его эксперименты - не просто дань форме, в них пульсирует живая кровь искусства мыслеобраза.
При том что цели перед собой он ставит поистине непосильные – получить финансирование на спецэффекты, декорации, костюмы, это ведь не док., а сложнопостановочные произведения, - задача, как любил приговаривать один известный товарищ, архисложная.
Его последний фильм, вчера удостоившийся приза ММКФ, - самый сложный в фильмографии Федорченко, и не только в его: таких рукотворных вещей уже почти нигде не осталось, в целом мире, не только у нас.
Любопытно, что эта остроумная феерия, сделанная с использованием вариоэкрана, сложных спецэффектов, декораций и прочих навороченных приспособлений, изощренно театрализованная – на самом деле еще один приговор Системе, поглощающей самое Жизнь. Главное настроение картины – меланхолия (так, кстати, назван знаменитый фильм Триера), вечная и непреходящая, будто нависшая над этой страной. Вариоинсталляция на разделенном на три части экране, где действие происходит одновременно (мы ведь лет сто стоим на месте) – на самом деле история страны победившего хама, люмпена и изгоя, человека толпы, которого с тайной ненавистью описывал великий Зощенко. Описывал при помощи специального «собачьего» языка, придуманного им, но и жизнеподобного настолько, что гоголевские выверты по сравнению с этим лингвистическим кошмаром покажутся манной небесной. В фильме есть эпизод, когда редакторша просит Зощенко написать что-нибудь попроще, что-нибудь более оптимистическое, ровное, без стилистического буйства. (Прямо как у нас теперь – снимать просят что-нибудь попроще, более линейное, с внятным сюжетом, желательно о борьбе хорошего с лучшим).
Зощенко, правда, присутствует в этой картине как призрак былого: некто Леонид Ец, селекционер, эвакуировавшись в 43-м в Алма-Ату чтобы вывести редкий сорт яблока, пытается разгадать, какая судьба постигла исчезнувшего без следа писателя Семена Курочкина (один из псевдонимов Зощенко). Вот над этим детективным сюжетом как раз и витает неспокойный дух конца мироздания – под разговоры о выведении идеального фрукта и заодно идеального человека.
…Интересно, что Федорченко, видимо, первый, кто сумел сделать фильм о кошмаре тоталитаризма в жанре фантасмагории, не прибегая к пересказам исторических подробностей, к суровому стилю док., воспроизведению исторических реалий и бытовых подробностей. Это, скорее, театр абсурда и кошмара, Зазеркалье, но, как в пьесах Ионеско или Арто, прячущийся за театральной условностью. Одна репетиция Эйзенштейна, снимавшего в те годы в Алма-Ате «Ивана Грозного», чего стоит: сонный провинциальный город, тыл, куда не долетают снаряды, студия, где великий режиссер снимает выдающийся фильм во славу ...тирана. Сам при этом нещадно кривляясь - эдакий великий аутист-интеллектуал, чья задача -безупречно выстроить кадр, чтобы тень на белой стене отражала зловеще задранную бороду кровопийцы. «Бороду выше!» - кричит актеру создатель «лучшего фильма всех времен и народов», гений на службе у дьявола.
«Милая Болгария»
В эстетическом смысле – это великолепный лубок или, как говорят умные люди, стимпанк, коллаж тоталитарных несуразностей, театрализованный Оруэлл, жирная точка конца цивилизации.
Парадоксальным образом – и такое, видимо, под силу только Федорченко – этот сон разума, рождающий чудовищ, существует здесь в обличье такой красоты, что просто диву даешься. Красоты гниения.
…Любопытно, что Федорченко будет делать дальше – ибо «Милая Болгария» в каком-то смысле концентрат его прежних исканий, высшая точка, громадное полотно, стилистически грандиозное, сложное, витиеватое – как фреска над головой, роспись потолка Капеллы Сикста.
фото: пресс-служба ММКФ
