Радио "Стори FM"
Андрей Саломатов: Рассказец № 70: Buenas dias, Kremlin!

Андрей Саломатов: Рассказец № 70: Buenas dias, Kremlin!

Как и договаривались, Парамонов подъехал к Покровскому к двенадцати часам и застал там Дину. Она уже собиралась уходить, поздоровавшись, чмокнула Парамонова в щеку и на прощание, в своей манере, без знаков препинания проговорила:

- Пока ребята не обижайте его он хороший мальчик любит чай с вареньем и плюшки с маком спешу.

После этого Дина выскочила из квартиры, оставив в прихожей облачко сладковатых духов.

На диване в комнате у Покровского сидел длинноволосый, чернявый молодой человек лет тридцати с явными признаками индейской крови. При появлении хозяина квартиры и Парамонова он вскочил и поздоровался:

- Buenas dias.

- Здравствуйте, - поприветствовал его поклоном Парамонов.

- Его зовут Хуан Вильегас, - представил Покровский гостя.

- Si, si, Juan Villegas, - подтвердил молодой человек и протянул Парамонову руку.

- Между прочим, венесуэльский квадриллионер, - пояснил Покровский, и Парамонов пожал венесуэльцу руку.

- Парамонов. Свободный художник. Тысячеонер.

- Он по-русски ни бум-бум, - пояснил Покровский.

- Бум-бум? – переспросил Хуан.

- Yes,Yes. War - no! – успокоил его Покровский, а для Парамонова добавил: - Знает несколько слов по-английски и немного из русского ненорматива. Пойдем пить чай. Дина и варенье привезла. Juan, let's have tea.

- Yes. Tea, - обрадовался Хуан, и они пошли на кухню.

Покровский включил чайник и, сервируя стол, объяснил Парамонову, откуда взялся его гость.

- Хуан мечтает получить российское гражданство. Прочитал в какой-то газете, что это просто. Продал ранчо с пончо и прилетел. Квадриллионы, естественно, быстро закончились. Пошел в свое посольство, там Дина, добрая душа, его и подобрала.

- Dina's a good woman! – услышав знакомое имя, сказал Хуан.

- Да уж, куда гудее, - ответил Покровский. – Она в командировку. Попросила приютить его на пару дней. Он хочет посмотреть President's house.

- Кремль что ли? – спросил Парамонов.

- Yes, Kremlin, - ответил Хуан.

- Ну так, погода отличная, поехали, прогуляемся по Москве, - предложил Парамонов и обратился к венесуэльцу: - Juan, do you like beer?

- Yes, very, - энергично закивал гость.

- Тогда в бирную? – Парамонов посмотрел на Покровского, который собрался разливать чай. Хозяин квартиры поставил чайник на стол и со вздохом ответил:

- Только соберешься интеллигентно попить чаю с иностранцем квадриллионером, как объявляется Парамонов.

- Ну какой он иностранец? – выбираясь из-за стола, сказал Парамонов. – Наш советский погонщик гуанако, нищеброд.

Ресторанчик выбрали подальше от дома, чтобы, как выразился Покровский, привычная среда не дышала в спину. Посетителей в это время дня не было совсем. Музыка играла бодрая, но какая-то бесформенная, из тех, что по памяти невозможно воспроизвести.

Сонный бармен проводил их равнодушным взглядом до углового столика и уткнулся в смартфон. Как только ножки стульев заскребли по кафельному полу, появился официант, большой и строгий, как линейный корабль.

- Три «шпатена» и сырную тарелку, - ответив на приветствие, заказал Покровский, и Парамонов одобрительно кивнул.

За приятным беспредметным разговором выпили по второй, затем по третьей кружке и заказали еще по одной, но на этот раз по литровой. Хуан заметно опьянел. Он смотрел на своих новых друзей влюбленными глазами, кивал как китайский болванчик и, услышав знакомое слово, оживлялся и повторял его: «бл…д», «сука», иногда переводя на испанский: diputado.

В ожидании пива Парамонов похлопал венесуэльца по плечу, покачал головой и риторически поинтересовался:

- Что ж вы такую страну просрали, квадриллионеры хреновы? Венесуэла – самая богатая в Южной Америке. Была.

- Venezuela, - сладострастно повторил Хуан и вдруг заговорил по-испански, да так быстро, что невозможно было понять, где кончается одно слово и начинается другое. Впрочем, это было и неважно, его друзья испанского не знали.

- Страну просрать несложно, - сказал Покровский, едва Хуан закончил свой короткий, но жаркий монолог. – Это похоже на разграбление большого торгового центра. Начинают самые отмороженные, гопники. А когда они с охапками барахла вываливаются из магазина, тут-то и появляется жадный, трусливый обыватель: «А что, можно?». Ну, а напослед интеллигенция: разные писатель, артисты, ученые – все же растащат, ничего не достанется. Тут-то и конец торговому центру. А итог, как говорится, все замазаны и отступать некуда.

- Мрачно рисуешь., - сказал Парамонов.

- Эх, Парамоныч, наивный ты человек, - ответил Покровский. - Ты не знаешь, как по-испански «водка»?

- Vodka, - ответил Парамонов, и Покровский обратился к Хуану:

- Ваня, Vodky будешь?

- Si, si, vodka perfectamente, - радостно ответил Хуан.

- Официант, три по сто и тарелку сыра, - подняв руку, крикнул Покровский.

Проснулся Парамонов на восходе солнца в незнакомом интерьере. Внутри у него бушевал пожар, но то, что было снаружи озадачило его. Прямо перед ним на подушке лежала голова с длинными, иссиня-черными волосами. Пытаясь вспомнить вчерашний вечер, Парамонов робко позвал:

- Сеньора?

Голова грубо, по-мужски откашлялась, и Парамонов испуганно ощупал себя. Убедившись, что он в джинсах, Парамонов положил руку Хуану на плечо и спросил:

- Ваня, ты?

- Si, si, Парамоныч, - хрипло простонал Хуан и добавил: - Бл…д!

Фото: by Luke Braswell on Unsplash

Похожие публикации

  • Портвейновый век
    Портвейновый век
    Удалая компания поэтов и писателей 70-х, в отличие от «шестидесятников», активных диссидентов и борцов с режимом, вроде бы ни с кем не боролась. В основном все дико пили и куролесили. Но не только. Они имели силу и отчаянную решимость выбрать свой путь и бесшабашно пройти его, несмотря ни на что и не боясь гибели…
  • Поздняя любовь
    Поздняя любовь
    "Старая дружба не ржавеет. Старая любовь как раз ржавеет, а дружба - никогда". Виктория Токарева - о своём друге Владимире Войновиче
  • Подлинная история Кевина Спейси
    Подлинная история Кевина Спейси
    Человеческая цивилизация, все народы, населяющие нашу планету, не смогли за две тысячи лет объединиться перед такими вызовами, как бедность, войны, неизлечимые болезни, коррупция, мимикрирующий неоколониализм, эксплуатация человека человеком, деградация культуры. Единственное, что может нас объединить, – мы все готовы дать отпор педофилу, извращенцу… И совсем не обязательно, чтобы вина была доказана