Автор: Наталия Смирнова-Гриневич
Спектакль-читка повести Камю «Посторонний» состоялся благодаря инициативе команды Community STAGE – независимого театра, располагающегося в самом центре Москвы на Космодамианской набережной. Театр предоставляет свое неординарное пространство литературным и театральным экспериментам высокой профессиональной пробы. На сей раз право на эксперимент было дано Дарье Макаровой, известной поклонникам ее таланта по фильмам и сериалам («Беловодье. Тайна затерянной страны», «Позднее раскаяние», «Улица»), спектаклям Электротеатра и театра Наций.
Дарья также пишет сценарии, воспитывает дочь и еще много чем занимается. Но речь пойдет о ее режиссерском опусе.
"Посторонний". Постер
Даша Макарова сделала настоящий и стоящий внимания спектакль по роману Камю «Посторонний». Событие официально именуется читкой, но, если уж на то пошло, это скорее читка-перформанс. Потому что все тут играло роль – и задорная преамбула ведущего, и метущаяся в предкулисье Даша, и умиротворяющий шепот художника и сорежиссера спектакля - Насти Головань (Сэмбон), и звяканье бокалов шумного бара, и даже непонятно откуда прорвавшийся звук актерского микрофона. Зрители сразу погрузились в рабочий процесс и уже наслаждались этой возможностью сотворчества до конца действа, немедленно превратившегося в дискотеку. Так решили организаторы Community STAGE, и большое им за все спасибо.
Текст читает Семен Шкаликов. Бархатным своим баритоном он произносит очень ровно и даже ритмично практически не слова, а буквы текста-приговора, назначенного в положенный срок завершить эту длинную и в общем-то скучную историю жизни обывателя.
"Посторонний"
И вот здесь начинается самое интересное: текст Камю заново переосмысливается прямо здесь, в зале, где интеллектуалы и не очень, конечно, читали А. Камю и смотрели одноименный фильм Л. Висконти, и много еще чего другого читали, смотрели или просто в собственной жизни переживали. Но тут мы стали свидетелями некоего поединка смыслов. И это завораживало и зажигало интерес к знакомому сюжету. Дело в том, что собственно экзистенциальная проблематика не обсуждалась. Она лишь заявлялась, представляясь некой данностью – свобода есть! Свободу не стоит завоевывать. Ее стоит только поместить внутрь себя, и тогда можно ею легко распоряжаться. Семен вышел на помост сразу внутренне свободный, с каким-то невероятно прочным эмоциональным стержнем. Да, помню, были его руки связаны в самом начале. Мы поняли, что перед нами узник. Но легко как-то избавился он от своих вериг, и скоро были они забыты. Герой словно добровольно принял на себя одиночество, он не клянет судьбу, «забросившую» его в Алжир, он даже не пытается защищаться от судей и прокуроров, навязывающих свою версию случившегося. Он просто когда-то научился быть. О, это знаменитое хайдеггеровское dasein! -разделение бытия и сущего, делающего человека мощнее его субьектности, тленной его природы, измученной сомнениями души.
Эту внутреннюю свободу и определенность позиции подчеркивает ритм, которым легко управляет чтец. Он то наращивает темп, то снижает, тонко моделируя громкость и тональность собственного голоса, легко входит в разные роли, и это не выглядит наигрыванием или подражательством. Просто мы слышим голоса разных людей, но видим только Мерсо – атлетически сложенного, отстраненного, угрожающе печального Мерсо, который мог, конечно, и убить… но не нам его осуждать. А все остальные персонажи – и вовсе не люди, они – то ли маски, то ли куклы, то ли насекомые. Так, например, кто она - огромная черная муха, ползающая по столу прокурора?
"Посторонний"
Все эти «сторонние роли без слов» исполняет актриса-мим (Наталья Иглина). Виртуозно меняет маски, пластику и черные балдахины. Так рождается второй эстетический пласт спектакля – сюрреалистический флер, позволяющий реальности не распасться на фрагменты, а собраться в фантастический коллаж - появляются новые образы и смыслы. Сознательные мысли героя не отторгаются, не подавляются и не подвергаются критике, но отодвигаются во вне: от субъективности (согласно сюрреалистической риторике Бретона, Дали и др.) к полю объективности, где сон и фантазия – реальность без оков Супер-эго.
Такое непростое взаимодействие экзистенциальной проблематики, концептуальной парадигмы паритета искусства-неискусства, эстетики психологического театра и сюрреалистической образности позволяет данной работе не только соответствовать неким принятым сегодня в критической литературе критериям современности, но и обозначает новый ракурс осмысления мира, возникший на стыке нескольких художественных традиций.
А зритель уступает библиотечные просторы Community STAGE надвигающейся дискотеке, пребывая в некотором возбуждении от полученной дозы сюра театральной (на сей раз) реальности. Может быть действительно экзистенциальный кризис лечится попытками осмыслить аллюзии, парадоксы и страхи, роящиеся в своем и чужом бессознательном?
фото: Виталий Лабутин, Наталия Смирнова-Гриневич
