Радио "Стори FM"
В дороге

В дороге

Автор: Майя Чаплыгина

«Наполовину хотдог, наполовину кенгуру», – представляется американец австралийского происхождения Джей Клоус. Он из той породы людей, которые слишком любят жизнь, чтобы отказаться попробовать её во всех видах. Он освоил дюжину профессий – от плотника и мастера по витражам до шеф-повара элитных ресторанов. И объездил полмира – Америка, Австралия, Новая Зеландия, Европа. Последняя точка его личной Одиссеи – деревня Мошницы под Москвой, куда его случайным ветром занесло в начале 90-х и где шесть лет назад он на голом энтузиазме открыл сырную ферму. Что же заставило человека с отчаянной жаждой воли именно в России пустить свои корни?

 

Автострада гордости

Вообще-то я дикий. Никогда не иду в ногу вместе со всеми. Ну, просто потому, что слышу другой барабан. И этот барабан с юности звал меня в дорогу. Для меня дорога – то, что доктор прописал. Отец был тоже с шилом в заднице, так ведь у вас говорят? Жил в Африке, Мексике, проехал всю Америку. Всё время куда-то его несло. Дед – из той же породы. Пошёл на судно моряком, океаны бороздил. Как вышел на берег – стал писать, прославился, даже у вас перевели его книгу «Элиза Каллиган», про австралийских первопроходцев. Выходит так, что у всех Клоусов есть это генетическое отклонение – не можем долго сидеть на месте…

Да и вырос я среди хиппи, родители жили в калифорнийской коммуне. Лёгкие на подъём и в то же время умеющие жить сообща. Хиппи научили меня не только курить травку, но и гонять на мотоциклах, разбираться в автомеханике, делать витражи, свечи, обращаться с оружием. Я был любопытным мальчишкой, во всё нос совал. 

Ну вот стоит рядом тостер – мне обязательно нужно было его разобрать до основания. Подарили велосипед – а интересно, как тут всё крутиться?.. То есть я мастер по демонтажу. (Смеётся.) Поэтому первое правило, которое я услышал от отца: «Не сломано – не трогай». Помню, он тогда подарил мне часы. Другой надел бы на руку и кайфовал. А мне мало быть просто обладателем, мне нужно открыть, посмотреть – что внутри? Вот и в тот раз – через полчаса от часов остались одни винтики. И так во всём...

Мне было шестнадцать, когда родители развелись, отец уехал с новой семьёй в Австралию, матери было не до меня... Я остался один. И стал жить как король! В это время я уже работал автомехаником пять дней в неделю, у меня был свой мотоцикл...  Только представьте: мотоцикл, длинные волосы, подружка... Америка 70-х, послушайте Doors и всё поймёте! 

В школу я тоже не забывал ходить. Но однажды меня поймали стражи порядка –  проехал на красный свет. Потом застукали, как я пил пиво и курил косячок...  Где родители? В Австралии! Вау! И ультиматум –  или я еду к отцу в Австралию, под его опеку, или  меня сажают в тюрьму. Это было чертовски несправедливо – я работал, как взрослый, жил самостоятельно, конечно, я и отдыхал, как взрослый. И пусть мне было только шестнадцать. Но в тюрьму меня совсем не тянуло. Пришлось подчиниться. 

Взялся ли я там за голову? Ну как сказать... Отец купил мне мотоцикл, в первый же раз я выехал на нём и – помчался не по той стороне дороги, там же правостороннее движение. Что дальше? Полиция, тюрьма, штраф…

Говорят, я хулиган. Нет! Просто я из тех, у кого внутри кипяток, адреналин зашкаливает. А ещё я по природе экспериментатор. Если у меня в руках спички, мне надо попробовать, что горит, а что не горит.  И что будет, если лимонный сок смешать с хлоркой… Да –  большой «бум»!

Я до сих пор хулиганю, то есть экспериментирую. Но сейчас я использую энергию исключительно в мирных целях.

...Потом была Новая Зеландия, Мексика, и я снова вернулся в Америку. Кем я тогда только не работал! Плотником, полиграфом, уборщиком. Я мастер на все руки, никакой работы на боюсь. Во Флориде познакомился с будущей женой. Но в Америке я никогда не чувствовал себя дома. Отец с детства мне всегда повторял: лучше тебя научу думать, чем «что думать».  Смотреть на всё холодным взглядом, не верить безоговорочно государству. А в Америке же очень мощная пропагандистская машина.

Попробуйте произнесите там вслух, что государство против народа. Все в один голос скажут: у нас самая демократическая страна в мире! А на самом деле это как раз пропагандистская машина в действии. И большинство людей – как барашки: верят во всё, что им говорят. Что они самые сильные, храбрые, что это они помогают всему миру. А в чём помощь-то? Что дядя Сэм включает денежную печатную машинку и за это пользуется ресурсами других стран? Это же всё воздушный шарик.

Меня не было в Америке лет десять. И что? Сосед как работал кассиром, так спустя десять лет и продолжал работать кассиром. И так живёт большинство – ходят на работу, которую ненавидят, чтобы купить барахло, которое, по большому счёту, не нужно. Стабильно? Да. И ску-у-учно ужасно! Но самое печальное даже не это, а то, что они все переполнены страхами – бедности, сокращения штата или увольнения, страхом лишиться жилья за долги, попасться на подозрении в связях с террористами... И многие несчастливы –  именно потому, что добровольно отдают себя в рабство той жизни, которой живут…

А у меня принцип такой: надо, даже вопреки всему, найти дело, которое тебе нравится, – иначе жизнь дерьмо. Пусть это дело на год, на пять лет, не больше, и что? Но так я не буду чувствовать себя рабом. Не отсутствие денег, стабильности, спокойствия, а именно это ощущение рабства пугает меня сильнее всего.   

К чему это отступление? Жена была наполовину француженка. И мы решили, что надо ехать в Европу, там точно другая жизнь. Я ничуть не жалею. Вы потом поймёте – это всё звенья той   цепи, которая и приведёт меня в Россию. Но кое в чём я тогда крепко ошибся: думал, что только в Америке все преклоняются его величеству статусу, но нет, весь мир живёт в цивилизации статуса:  если ты занимаешь такое-то социальное положение, ты должен жить в таком-то районе, носить такую-то одежду, ходить в такие-то рестораны...

Сейчас всё поймёте. Свадьбу мы устроили в Ватикане, медовый месяц провели в Венеции. Класс! А потом начались будни. Я работал плотником, маляром. Я же говорю, никакой работы не боюсь. И тут выясняется: жена скрыла от своей семьи, что я простой плотник, говорила – у него свой строительный бизнес. 

И когда её мама наконец узнала… Как так, это не комильфо! Будто у всех должна быть голубая кровь... Потом устроился поваром в ресторан. Жена была в шоке: ты, оказывается, умеешь готовить? А она что, думала, я работаю плотником днём, а вечером должен приходить домой, ещё и готовить? Ох уж эти женщины… Не получилось у нас с ней ничего.

И я переехал жить на баржу, она была пришвартована на Сене – друг предложил там временно перекантоваться. Моим соседом был Пьер Ришар, отличный парень, не сноб… Баржа дышала на ладан, начал её потихоньку ремонтировать. Когда привёл в приличный вид, друг дал её выкупить. Купил. И всё шло хорошо! 

В течение тех шести лет я был шеф-поваром в лучших ресторанах Парижа. А потом французы ввели новый закон – массу препон для иностранцев, официально устроиться на работу стало просто нереально. А в ресторанах же постоянно идут проверки, не исхитришься. Что делать? Нужно было срочно что-то придумывать. И тут – фарт чистой воды: знакомство с русскими…


Московская сага

Я тогда работал в большом ресторане возле Центра Помпиду. Однажды пришла большая компания. Парни говорили на непонятном мне языке – русский, польский? Стало любопытно. Решил подойти, познакомиться. Оказались симпатичные ребята – среди них был Андрей Кобзон и Валентин Юдашкин. Разговорились, я предложил им показать Париж, я его уже знал, как свои пять пальцев. Почему нет? Юдашкин попросил отвести туда, где пуговицы, ткани продают. Потом – в клубы. Отвёл! Классно погуляли.

Через какое-то время ребята приехали снова и стали зазывать меня в Россию – теперь их очередь показывать мне Москву. Помогли мне быстро сделать визу и… Я приехал всего на несколько дней. Была ли это любовь с первого раза? Ну уж нет. Но тогда я понял самое главное: пожалуй, это то самое место на земле, где один день не похож на другой! Моё место.

Поэтому через несколько месяцев я снова вернулся в Россию...  Что меня всё время несёт вперёд? Я повар,  поэтому  метафора будет гастрономическая. В одном месте готовят тыквенный суп,  в другом – борщ, в третьем – суп из текилы. В каждой стране пекут свой хлеб. 

Мне нравится французская булка, но я хочу попробовать и немецкий хлеб, и русский… Ну вы понимаете. Везде по-разному. Везде своя культура. Мир такой интересный! Но мне не интересно быть просто туристом, посмотреть достопримечательности из каталога и поставить галочку на карте – был здесь. Мне нужно окунуться в то, что называют бытом, а по мне, так это правда жизни, познакомиться с людьми, разобраться с историей страны.

Когда приехал в Москву, у меня в кармане было 50 долларов. Снял квартиру. Однажды звонок в дверь – сосед. Приехали с дачи – вот тебе лук, картошка, морковка, всё своё, угощайся! Просто так. Это было очень трогательно, потому что был как раз тот момент, когда есть – ну нечего. Мне очень симпатична ваша традиция домашних заготовок, этого нигде в мире уже не осталось. 

kozy.JPG

Вы в курсе, что в Америке мало кто знает, как растёт морковка? Я, конечно, утрирую, но это правда – весь западный мир давно уже живёт на фастфуде. А в России как? Бабушка уезжает на лето в деревню или на дачу. Через шесть месяцев она возвращается – за машиной прицеп, запас на всю зиму. Классно же!

Мне нравится, что здесь с тобой поделятся последней лепёшкой, многие готовы помочь. Ну как такое забудешь? Я не верю в Бога, но я верю в доброту – стержень, который проходит сквозь нас. Всегда происходит что-то волшебное, когда вдруг чужой человек подставляет тебе плечо. Это обнадёживает.

Потом нашёл работу шеф-повара. Вот было приключение! Такое ощущение, будто я на Марс попал. Ну, вы же помните те годы, начало 90-х, когда сплошной дефицит продуктов! И всё дурного   качества. Найдешь что-то – и у тебя праздник. Причём всегда находилось то, что как раз не нужно. И всё равно радуешься. Это был самый странный период в моей жизни. Но что больше всего меня потрясало, так это люди: как все терпят! У друга на работе несколько месяцев не платили зарплату, а он всё равно продолжал туда ходить. Люди терпели, терпели…

В 95-м я рванул в Австралию, да просто соскучился. Записался шеф-поваром на речной корабль. И вот однажды звонок: приезжают Rollings Stones, у них семидневный тур, не хочешь быть их личным поваром? Да кто же откажется от такого?! В моей команде было двадцать поваров – мы творили чудеса. Каждый день парни из группы приходили к нам вечером на камбуз – то с ящиком пива, то с ящиком виски в благодарность: «У тебя, Джей, супербанда, спасибо!»

У меня там любовь большая случилась. Когда она забеременела, я поехал во Францию – продать баржу свою, думал, наконец укоренюсь, будет семья, ребёнок. Очень хотел ребёнка. И вот у меня уже сделка на носу, вдруг подружка звонит: «Плохая новость. Мама меня накрутила, что ты не вернёшься, сделала аборт». Ну что я мог сказать?  «Мама была права, теперь я не возвращаюсь».

Я был свободен, как ветер. Мог ехать на все четыре стороны. Я поехал в Россию. Почему? Однажды я попросил совета у своего друга, уже даже не помню, что был за повод, зато очень хорошо помню его ответ: «Слушайся продолговатого мозга, он скажет тебе, что делать». Вот и в тот раз я спросил свой продолговатый мозг, и тот ответил: «Езжай в Россию. Там сейчас как раз снег». А я люблю снег – нравится его хруст под ногами… Я понятно всё объяснил? (Смеётся.)

Зимой я по-прежнему работал шеф-поваром в ресторанах, а вот летом устраивался коком на теплоходах: Москва – Ростов, Москва – Петербург.  Волгоград, Кижи, Углич-бублич, Кострома. Природа, красота, просторы! А зимой возвращаешься в город. И что? Бетонные коробки, грязь. На лестничной клетке – вечный запах еды, которую готовит кто-то из соседей. И вечный ор за стенкой – слышно же всё! Ужасно захотелось построить свой дом. Чтобы глянуть в окно, а там небо, поля, ни-ко-го! Друзья поддержали, помогли найти участок в деревне Мошницы. С этого всё и началось…

Я продал свою баржу. На дом вырученных денег хватало в обрез. Многое приходилось делать своими руками. Долго не мог найти брёвна для дома. Искал по всему Подмосковью. Наконец нашёл одного мужика, у него была своя пилорама. Он мне очень помог с материалами. Подружились. Он и познакомил меня с Валей, своей племянницей…

syn.JPG
 

Дом, жена, вскоре сын родился! И это Валя предложила купить корову, завести кур – чтобы кормить сына экологически чистыми продуктами. Поначалу радовались, как дети. Но, скажу откровенно, мы быстро ошалели от богатого удоя нашей бурёнки: молока много, оно быстро портиться, и куда его девать? Раздавать, продавать? А мы тогда как раз поехали в свадебное путешествие – в Голландию. И опять же случай – набрели там на сыроварню, зашли, напросились на мастер-класс, понравилось. Решение пришло само собой – будем делать сыр!

Я пошёл учиться в специальную школу, купил оборудование. Тогда всё сошлось: было кого любить, чем заняться, на что надеяться…  И я был готов к тому, что будет тяжело. Покормил кошку – нужно кормить собаку. Покормил собаку – нужно кормить скот. Потом убрал навоз, и вот уже снова время всех кормить. И так каждый день. Столько сил нужно, энергии… Да, фермерский труд потный, горький, зато честный: получаешь столько, сколько вкладываешь. И меня работой не напугаешь: я и плотник, и сантехник, и слесарь. А самое главное, в этом деле всё зависит только от тебя.

 

Достучаться до небес

Я не скрываю… ну просто с тех пор столько уже воды утекло. Да, мне дали условный срок, четыре года, – за выращивание конопли. Я не продавал! Просто для себя, иногда, э!.. А кто не без греха? Вот то-то и оно…

И вот же подстава – сосед настучал. Думаете, только на Западе стучат? Нет, у вас тоже. Твоя собака съела курицу соседа – и он отомстит... Пришли полицейские. Причём сами пробовали травку, ещё смеялись – как у меня круто, а потом раз – и дело на меня завели. Что за люди?..

Потом мне надоело – здесь семья, дочка родилась, а я каждые три месяца должен уезжать, возвращаться, живу на птичьих правах – надоело! Пора гражданство получать… Я поехал во Францию, чтобы сделать новую визу. Подал документы в консульство, жду. И вдруг мне отказывают. Не дают визу!

Подлость в том, что до отъезда я приходил в ФМС и меня там уверили: «Да, Джей, теперь и гражданство можешь получать! Только тебе сперва виза новая нужна». Помню, главный ещё добавил: «Смотри, ставлю на папке с твоим делом печать – ни о чём не беспокойся!»

И вот месяц проходит, второй – и все меня завтраками кормят!  Бюрократы мучают: «Ваш вопрос рассматривается».

А жена?! Вот что женщине нужно? Друзья разрешили мне пожить в их квартире – центр Парижа. Отправил жене деньги, чтобы она приехала ко мне. Звоню, спрашиваю – визу делаешь, билет купила? На всё отвечает: да, да. А потом – раз! – и три недели не берёт трубку. Оказалось, всё враньё.  Потом друзья звонят: дом заброшен, жена уволила всех помощников, коров продала, сыр продала. И всем рассказывает, что я не помогаю семье. Деньги, деньги…

Нет, я понимаю – когда родилась дочка, я тоже боялся, что мало денег у нас пока, только же начали бизнес. Что сделал? Стал варить больше сыра. Много денег – классно, кто спорит! Но есть ещё такое понятие – достаточно денег. Для тебя, чтобы обеспечить семью. Хватает – не имеешь права тогда роптать. А детям – детям не нужны деньги. Им любовь нужна.

Шестнадцать месяцев я промучился во Франции. Почти надежду потерял. Только, думал, приземлился в жизни наконец. А все обстоятельства вынуждают снова летать. Но я не хотел всё с нуля начинать где-то в Америке! Люди там не чувствуют, что я делаю что-то полезное. Мой дом теперь в России. Дети здесь! Сыну двенадцать лет, дочке будет два года в апреле. Где дети, там и родина, разве нет?

Но время я зря не терял. Позвонила вдруг девочка-волонтёр: я из Франции, но сейчас в России, слышала про вашу ферму, хочу у вас поучиться… Я ей: класс, только я сам сейчас во Франции... Конечно, предложил ей остановиться на моей ферме. И тогда она вдруг в ответ: а ты тогда езжай на ферму моих родителей. Ну и обменялись. Я у них пас скот, принимал роды у коров, пёк хлеб, ну и в сыроварении практиковался. Причём не только там – ездил и на другие фермы. И ждал, ждал, когда дадут визу. И что вы думаете – дали! И на три года!  Казалось, мой ад закончился…

Приезжаю домой – канун Нового года. Жены с детьми нет, животных нет. Окна в доме разбиты, из дома всё растащили – инструменты, вилы, лопаты. Витрина для продажи сыра раскурочена…

Пошёл к соседям. Выпили… Один одолжил машину, другой набил холодильник едой. Всё надо было начинать заново. Ну... так не в первый раз.

Я вот что скажу. Бывает, что обстоятельства сильнее нас, и так чаще всего. И тогда – только жди и терпи. Но есть кое-что, чем мы можем управлять, что в нашей власти. Я про выбор: быть весёлым или грустным, добрым или злым, счастливым или несчастным. Потому что быть несчастным – это привычка. Быть счастливым –  тоже привычка. Знаете, вторая мне гораздо симпатичнее. Я за это и держусь.

 ...Мне нравятся старые вещи. Какая-нибудь допотопная открывалка для вина. Или хомут для лошади, который век назад использовали, а он до сих пор крепкий, хоть сейчас надевай лошади на шею. Теперь всё по большей части одноразовое. Купил столбики для забора – через год почти что все сломались. Это что, специально? А похоже! 

Раньше машину передавали по наследству от отца сыну. Нормальный был металл, запчасти. А теперь купил машину, она ровно через три года начинает рассыпаться. Как будто там заложена бомба с часовым механизмом. Вещи стали как сыр-нарезка. Всё временное. Мне это неинтересно. Потому я и своё дело так хочу организовать, чтобы оно потом детям перешло. Чтобы и дело, и имя моё все знали и понимали – это хорошо, качественно, надолго. 

Меня отец с детства так воспитывал: «Если берёшься за что-то – делай хорошо, подходи к этому основательно». Нельзя халтурить. Ну а иначе всё зачем?

фото: личный архив JAY CLOSE

Похожие публикации

  • Прекрасные монстры
    Прекрасные монстры
    Художник Шемякин – о людях, разлюбить которых уже не в силах
  • И свет во тьме светит
    И свет во тьме светит
    Лида Мониава – второй человек в хосписе для деток «Дом с маяком». Сегодня у неё и её коллег пятьсот подопечных – неизлечимо больных малышей. Стационар хосписа пока ещё строится, так что помощь осуществляется на дому. Какая? От покупки дорогостоящих медицинских препаратов и приборов до исполнения сокровенных желаний маленьких пациентов. По возможности и необходимости. Большинство сотрудников – из бывших волонтёров. Лида тоже прошла этот путь. А начался он с нескольких правильных слов, сказанных дорогим для неё человеком