Автор: Леонид Спивак
Story уже публиковал главу из новой книги Леонида Спивака «Страна за горизонтом». Петербуржец, живущий в Бостоне, врач и историк, Леонид пишет замечательные книги о русско-американских связях. Эта книга, недавно вышедшая в свет, посвящена путешествию Ильфа и Петрова по Америке. Публикуем еще одну главу.
Самый романтичный штат Америки
…Чтобы отправиться с южных берегов Калифорнии к Мексиканскому заливу, нужно пересечь отроги Скалистых гор, реки Колорадо и Рио-Гранде, пустыни и плоскогорья Аризоны и Нью-Мексико, а затем уже долго колесить по необъятному Техасу. О котором Ильф и Петров высказались коротко: «Самый большой и самый романтический штат Америки».
На писательском пути, на федеральной трассе номер 10, лежал город Сан-Антонио, в то время самый крупный в Техасе.
Сан-Антонио
«Город был необычно оживлен. Его центр с десятком двадцатиэтажных домов выглядел после пустыни как настоящий Нью-Йорк. Светились тонкие газосветные трубки реклам и витрины магазинов. Проезжая маленькие американские города, мы совсем отвыкли от толпы и теперь, как деревенские жители, удивленно глазели на тротуары, переполненные пешеходами. Среди обыкновенных мягких шляп и принятых в этих местах коротких бачек попадались широкие шляпы и совсем уже внушительные бачки, указывающие на близость Мексики и ковбойских ранчо».
Сан-Антонио возвращает нас к геополитике. Евразийская Российская империя осваивала свои просторы, закладывая отдаленные монастыри. Схожим образом возникали католические миссии – полу-крепости на самых дальних границах иберийской цивилизации, Калифорнии и Техасе. Чувство сопричастности истории привело не чуждый самостийности Техас к переоценке его испанского колониального периода, в котором увидели яркий пролог, давший штату определенное величие традиции.
Одна из францисканских миссий Сан-Антонио
Над землями графства Джексон, где располагается Лолита, развевалось несколько флагов: французский штандарт с королевскими лилиями, иберийское полотнище достигшей зенита Новой Испании, мексиканский триколор и флаг независимой республики Техас…
К ним нужно добавить красочные стяги различных сепаратистов, конфедератов и прочих ценителей свободы. Из этого неспокойного прошлого выткалась особая культура штата с привкусом старого Дикси (американского Юга), латиноамериканским флером и вольным ковбойским духом фронтира.
Америка справа и слева
«Во-первых, Техас называется не Техас, а Тексас. Но это еще полбеды...»
Нельзя сказать, что советским литераторам после Ильфа и Петрова не удавались заморские травелоги. Существует значительный корпус текстов: от сталинского лауреата Бориса Полевого («Американские дневники») до известного тележурналиста Владимира Познера (его телецикл и книга «Одноэтажная Америка» – еще одна масштабная попытка).
Но глубинные штаты Америки, как правило, пролетали мимо отечественных публицистов, как автопробег мимо пассажиров Антилопы-Гну.
Впрочем, случались и редкие удачи.
Дуэт журналистов Стрельникова и Шатуновского в книге «Америка справа и слева» (1971) задумал автомобильный пробег по ильфпетровским лекалам. Искренний интерес к «стране за горизонтом» вывел их травелог на уровень добротной публицистики:
«Окаменевшее время уснуло в развалинах монастыря Сан Хозе де Сан Мигуэль де Агубайо. Летучие мыши черными комками прилепились к замшелым стенам древней водяной мельницы. Колючие кактусы почти скрыли от глаз каменистую кладку колодца. Когда-то от этого колодца начиналась дорога к испанскому форпосту Сан-Антонио де Валеро, впоследствии переименованному в крепость Аламо.
Сан-Антонио
Здесь в 1718 году и возник мексиканский город, названный в честь святого Антония, добряка и краснобая, речами которого, по преданию, заслушивались даже рыбы… Мы потрогали руками шершавую каменную стену. Стена была холодна и пахла сыростью, как в ту мартовскую ночь 1836 года, когда несколько десятков стрелков (все, что осталось от отряда американцев-колонистов, захвативших Сан-Антонио) приготовились к последнему бою…
И будто из другого измерения мы услышали хриплый голос и соленые шутки Дэви Крокета – лесного бродяги, отпетого скандалиста, поэта и конгрессмена… Дэви Крокет не закончил рассказа о забавном эпизоде из своей жизни: о том, как он однажды пытался стать благочестивым фермером в родном штате Теннесси. Страшный взрыв потряс крепость, и сквозь дым и пыль в пролом хлынули солдаты мексиканского генерала Антонио Лопес де Санто Анны».
Помни Аламо
…При обороне миссии Аламо в марте 1836-го, погибли все 189 ее защитников. Останки некоторых из них позднее были захоронены в городском Кафедральном соборе. Стойкость техасцев не только задержала мексиканские войска, но и воодушевила сторонников свободы. Лозунг «Помни Аламо!» стал боевым кличем в повстанческой армии, которая взяла верх над войсками мексиканского диктатора.
Президент южной страны, названный, как и техасский город, в честь святого, Антонио де Падуа Лопес де Санта-Анна после разгрома сбежал, переодевшись в простой солдатский мундир.
Через несколько недель он попал в плен к техасцам и в обмен на свободу подписал с ними мирное соглашение. В героическом Сан-Антонио родилась идея независимой республики и здесь же появилось первое гражданское правительство свободного Техаса.
Создатели «Одноэтажной Америки» не оставили обширных комментариев о Сан-Антонио – туристический расцвет города случится в следующем столетии.
Сан-Антонио
Двухмиллионный полис с бережно сохраняемым историческим центром – многокилометровой прогулочной речной набережной, River Walk или Пасео-дель-Рио, – хранитель наследия «техано», как тут называют взаимный сплав культур. Ценители архитектуры посоветуют приезжему район Кинг Уильям, где сохранилось множество эффектных построек в викторианском стиле. Здесь возводили свои шикарные особняки торговцы из Германии и состоятельные переселенцы из Англии и Испании.
О. Генри: Сердце Запада
Сан-Антонио был отправной точкой литературного пути молодого фармацевта Билла Портера (О. Генри), который в 1885 году снял здесь крошечный домишко из двух комнат за шесть долларов в месяц (ныне музей писателя).
Здесь появились первые техасские рассказы О. Генри, позднее вошедшие в книгу «Сердце Запада». Город тополей, Alamo City, с «речкой, изогнутой, как ухват, медленно текущей в самой сердцевине города, пересекаемой чуть ли не сотней маленьких мостов», представлялся писателю «колесом Фортуны», спицами которого были скот, шерсть, карточная игра и скачки.
Рынок Сан-Антонио в модном районе Перл (Жемчужина) хорош для понимающего толк в еде. Как и одноименная река, давшая имя городу, с наступлением ночи превращается в лирическое представление, так же эффектен утренний рыночный бенефис: разной силы жгучести перцы чили (зеленый, красный или оба – «рождественская» смесь), авокадо, огромные мясистые помидоры (не хуже одесских), картошка всех размеров и оттенков, лаймы и клементины, сочные листья кактусов и колючие груши.
Патриоты Сан-Антонио с гордостью заявляют, что именно здесь родилось аутентичное блюдо чили. Кушанье впервые представили на суд американцев на специальном стенде Всемирной выставки в Чикаго в 1893 году.
Говоря словами одного из романтических бродяг О. Генри, «этот город казался манной небесной, собранной, сваренной и поданной со сливками и сахаром».
Помимо главной святыни и гордости Техаса, крепости Аламо, неподалеку, по обе стороны реки Сан-Антонио расположены еще четыре францисканские миссии, заложенные в первой четверти XVIII столетия. Случай уникальный для Соединенных Штатов: город, в котором находится сразу пять объектов из списка мирового культурного наследия ЮНЕСКО.
Письмо Сталину
…Четверо героев «Одноэтажной Америки» встретили в Сан-Антонио новый, 1936 год. В книге есть комическая сценка, в которой неугомонный мистер Адамс решил повести всех на праздничный вечер в «очень хороший ресторанчик», сразу же потерял дорогу, и промокшей под дождем компании пришлось встречать начало года без шампанского, но с томатным соком в обыкновенном придорожном «дайнере», похожем на снятый с колес вагон-ресторан.
Илья Ильф и Евгений Петров
В феврале 1936-го, по приезде в Москву, на имя генсека было отправлено толстое письмо. Содержание его может показаться верхом наивности, полным непониманием политической конъюнктуры. Советский Союз по воле Сталина переходил в режим самоизоляции, а писатели предлагали хозяину Кремля «не на словах, а на деле добиться в нашей стране американской чистоты, американского обслуживания, американского уровня быта».
Жить стало лучше, жить стало веселее
В декабре 1935-го на съезде стахановцев была увековечена сталинская фраза: «Жить стало лучше, жить стало веселее». Москвичи – от партийной элиты до простых служащих – уже были наслышаны об очередной волне арестов «оппозиционеров» и с тревогой прислушивались к ночному шуму лифта или шагам на лестнице (об этом писал в мемуарах И. Эренбург, живший с Ильфом и Петровым в одном доме).
А непонятливые авторы «Одноэтажной» советуют Сталину:
«С какой быстротой пойдет повышение бытового уровня страны, если секретари райкомов своими глазами увидят и поймут, что это такое — массовое обслуживание потребителя, как выглядит газолиновая станция, кафетерия, гостиница, стандартная мебель, чистая скатерть, уборная, душ, бетонная дорога, рейсовый автобус дальнего следования, десятицентовый магазин, идеально простая и деловитая обстановка контор, режим времени, грошовые примитивные, но необыкновенные комфортабельные домики для туристов, справочное бюро и еще сотни необыкновенно важных вещей».
«Великий вождь» оставит письмо без ответа. Судя по записи беседы с Борисом Шумяцким, Сталин посчитал Ильфа и Петрова людьми несерьезными. Возможно, это уберегло их от репрессий…
Одноэтажная Америка
Изданная в 1936 году (сначала в журнальном варианте) «Одноэтажная Америка» оказалась последним значительным произведением довоенной советской прозы. Идеологический пресс выхолостил литературу и художественную жизнь (Ильф занес в дневник: «Это неприятно, но это факт. Великая страна не имеет великой литературы»). Пройдут десятилетия, прежде чем увидят свет произведения Булгакова, Пастернака, Платонова, многочисленных писателей-эмигрантов.
«Одноэтажная Америка» была сразу же переведена в Европе и Соединенных Штатах, где пользовалась успехом. Во Франции книга вышла под названием «Америка без этажей».
Тем временем в Америке…
Зато литературная жизнь Соединенных Штатов 1936 года была полна значительных событий. Патриарх американской драматургии Юджин О’Нил получил Нобелевскую.
Входивший в силу Уильям Фолкнер выпустил в свет роман «Авессалом, Авессалом!» Эрнест Хемингуэй издал «Зеленые холмы Африки». Появились легендарные «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл. Дочь петербургского аптекаря Айн Рэнд опубликовала свой первый роман «Мы – живые».
До телевидения было еще далеко, и поэтому кинематограф не имел конкурентов как национальный наркотик номер один. В стране насчитывалось 17 тысяч (!) кинотеатров – в три раза больше, чем супермаркетов. Поколение «Великой депрессии» жаждало уйти в мир грез Чаплина или триллеров Хичкока, только что обосновавшегося в Америке.
Кульминацией американского романа с кинематографом и автомобилем станут гигантские кинотеатры-парковки под открытым небом…
Оскар для мхатовцев
Весной 1936 года позолоченную престижную статуэтку официально стали именовать «Оскаром». Интересно, что в числе номинантов на премию Киноакадемии за лучшие роли второго плана в картинах того года числились бывшие актеры МХАТа Мария Успенская и Аким Тамиров, сыгравшие в десятках американских кинолент.
В тот год еще один выходец из бывшей Российской империи, Рубен (Роберт) Мамулян, снял первый в США цветной полнометражный фильм «Бекки Шарп», сначала номинированный на «Оскара», а затем внесенный в список Национального наследия Конгресса.
Похороны …ноги
Генерал Санта-Анна
Американская история никогда не ходила на котурнах. Генерал Санта-Анна, политик-авантюрист, одиннадцать раз садился в президентское кресло Мексики, даже провозгласил себя пожизненным диктатором с титулом «Его ясновеличие». Историки подсчитали, что президент второй по величине страны в мире вел армию в бой чаще, чем Джордж Вашингтон и Наполеон Бонапарт, вместе взятые.
Одно из возвращений антигероя Аламо случилось во время «Войны пирожных», когда Франция по формальному иску об убытках придворного кондитера монсеньора Ремонтеля вторглась в Мексику. Возвращенный из опалы генерал Санта-Анна храбро сражался, и картечь раздробила ему голень и ступню. Командующий похоронил свою ампутированную ногу со всеми воинскими почестями.
Почти демонический герой для истории США, генерал вновь вышел на авансцену во время Американо-мексиканской войны 1846–1848 гг.
Реванш Санта-Анны не удался: янки вошли в столицу Мексики, заставив ее правительство подписать мирный договор на своих условиях.
От войн с Санта-Анной остались фольклорная песня шанти, баллада «Желтая роза Техаса» и новые, вошедшие в состав Союза штаты Нью-Мексико, Юта, Невада, Аризона, Техас и Калифорния.
В последнем в своей бурной биографии изгнании «Его ясновеличие» проживал в Нью-Йорке на острове Стейтен-Айленд. В надежде разбогатеть экс-президент стал торговать камедью (по-испански, чикл). В Сан-Антонио из нее делали популярные конфеты-тянучки.
В 1848 году деревянный протез левой ноги Санта-Анны был захвачен американскими солдатами в качестве трофея и сегодня находится в Военном музее в Спрингфилде, столице штата Иллинойс. Мексиканское правительство периодически поднимает вопрос о возвращении артефакта на родину. Военный музей упорствует.
фото: unsplash.com
