ДОКЛАДЫВАЕТ ЛЕЙТЕНАНТ УДАЛЬЦОВ
«Вот они, преимущества коррумпированной правоохранительной системы!» – с удовольствием констатировал Федор Пилюжный, получив через человека «по общественным связям» информацию о направлении и методах розыска белой «копейки» официальными следаками. Особая прелесть и удобство заключались в том, что свой человек в городском УВД пообещал немедленно сливать всю информацию, которая будет приходить с мест по результатам розыскных мероприятий.
Но, немного поразмыслив, он пришел к выводу, что не все так просто и гладко. Для него лично. Пилюжный не получал от шефа указания изловить, тем паче ликвидировать предполагаемого убийцу. Это вообще не его, Пилюжного, функции. Только сыскать, установить, доложить. Планы совпали, следаки действуют. Казалось бы, вот и славно: либо загребем жар чужими руками, либо доложим (как это ни печально!), что предпринято то-то и то-то, пока результата нет, готов продолжить. Но и так и эдак плохо. Доложить, что «они сами нашли», – ударить по собственному престижу. Не уложиться в срок, да еще просить дополнительное время с туманными перспективами – того хуже. Оставалось одно: договориться через «куратора» и воспользоваться кратковременным преимуществом в получении информации. И тогда – попытаться опередить следователей, первым найти владельца машины или того, кто дал доверенность. Быть расторопнее заваленной делами и заморочками следственной бригады не такая уж проблема. А там – как повезет!
И опять расчет его оказался верен. Через четыре дня после начала рейдов по городам и районам «прописки» белых «копеек» Пилюжный держал в руках распечатку сводного отчета по шестидесяти четырем объектам. Он пристально и жадно стал изучать все. Абсолютное большинство – гаражная гниль, ржа, останки в овраге или во дворе, недокомплект, не позволяющий и метра проехать, а то и вовсе давно разобранный и проданный на железки фантом. Всего девять машин представляли собою движимое имущество. Все как один владельцы – люди пожилого возраста, пенсионеры, малообеспеченные. Трое сообщили, что доверенность (бумажки от руки) давали женам, но ни сами они, ни их благоверные за руль не садились очень давно – здоровье, дорогой бензин, ненадежное старье, отсутствие необходимости, намерение продать хоть за сколько на самый черный день и проч. Остальные шестеро заверили, что никому доверенностей не выписывали – ни через нотариуса, ни в простой письменной форме. Милиционеры и дознаватели провели, как им и велено было, устный опрос соседей. Ну, провели не провели – поди проверь.
«Оп-она!» – воскликнул Пилюжный, дойдя последней страницы последнего из докладов и срочно вернувшись к началу. Инспектор отдела по работе с несовершеннолетними районного УВД по городу Тишары младший лейтенант милиции Удальцов В.В. («понятно, привлекли по причине дефицита кадров») докладывал, что опросил Мамыкина Валентина Степановича, 1939 г.р., владельца автомобиля «Жигули» модели 2101, выпуска 1981 года, пенсионера, проживающего: Монастырский тупик, 8, частный дом деревянной постройки, работающего по временному трудовому договору гардеробщиком и по совместительству слесарем в досуговом центре «Яблочко» г. Тишары. Вышеозначенный Мамыкин В.С. подтвердил, что владеет автомобилем, соответствующим имеющейся ориентировке. С его слов, машина находится на ходу, поскольку с момента приобретения он осуществлял за ней постоянный уход, являясь по одной из прежних профессий автомехаником, а в последние десять лет использовал транспортное средство редко, только летом, для поездок на дачный участок. Двигатель автомобиля трижды перебирался им лично и был заменен в 1994 году, что зафиксировано в документах. Шасси и кузов автомобиля сохранились и соответствуют номерам, указанным в ПТС и техпаспорте. Автомобиль перекрашивался трижды, каждый раз в родной белый цвет (Пилюжный тотчас вспомнил слова участкового Панина «выглядит как новая»: если почти не ездить, ухаживать, то за пять лет что ей будет, краске, тем более профессионал работал). Утверждает, что никому доверенности не давал и в пользование автомобиль не предоставлял.
А дальше – самое главное…
«В соответствии с указанием я провел негласные беседы с жильцами двух соседних частных домов. Гр. Самосудов Б.Н. и Доструева П.Д. утверждали, что никогда не видели за рулем машины Мамыкина В.С. посторонних водителей. Однако мною проведен дополнительно опрос охранника досугового центра «Яблочко» Дядько Л.Н., осуществляющего наружную охрану по графику сутки через двое. Вышеназванный Дядько Л.Н. вспомнил, что приблизительно три-три с половиной месяца назад, то есть в первой декаде июля днем, около 15.00 он случайно заметил, как с тыльной стороны здания, где обычно ставит свои машины персонал и отдельные гости, Мамыкин В.С. подъехал на своей машине «жигули» белого цвета, передал ключи поджидавшему его высокому мужчине (других примет свидетель не запомнил), тот сел в машину и уехал. Дядько Л.Н., встретив Мамыкина у входа в центр, поинтересовался, кто поехал на его машине. Мамыкин пояснил, что отдал на пару дней одному умельцу, потому что сам не может разобраться в причинах стука в какой-то системе. Больше он с Мамыкиным на эту тему не разговаривал и на машине его не видел».
«Ай да Удальцов, оправдал фамилию! По нашим-то временам дотошность и добросовестность тоже, считай, удаль. Это чтобы механик с таким стажем, знающий свою тачку-старушку до винтика, да еще явно живущий от получки до получки, не смог разобраться в каком-то стуке, отдал чужому дяде – а кто сейчас чего бесплатно-то делает?! «Не верю!» – как восклицал кто-то из великих то ли в Древнем Риме, то ли еще где…»
Пилюжный выдернул из ящика пневматический пистолет и фальшивое милицейское удостоверение и кинулся к машине.
На радостях, а потом и впопыхах Федор Пилюжный выпустил из виду один нюанс: он не уточнил (а ведь мог бы по телефону), выполнил ли дотошный и удалой инспектор Удальцов важную часть приказа, разосланного депешей: строго предупредить опрашиваемых лиц о неразглашении данных, которыми интересуется сотрудник милиции, и самого факта разговора. По закону нужна расписка, но тогда всех соседей и знакомых владельцев «копеек» надо было вызывать повесткой, что невозможно и глупо: шума еще больше. Требовалось просто «надавить авторитетом органов», строго «попросить». На большинство это наверняка бы подействовало. Предупредил ли инспектор Удальцов соседей Мамыкина и бесценного охранника Дядько? На подъезде к Тишарам Пилюжный решил, что теперь это не имеет значения: через час он все узнает сам.
ТА САМАЯ ВНУЧКА
Через полтора часа Марьяна сидела напротив капитана Буренкова Матвея Матвеевича. У нее в руках был единственный сохранившийся протокол задержания гражданки Кутеповой Софьи Леонидовны, 1980 г.р., проживающей по адресу: г. Козловск Случанской обл., ул. Гастелло, 15. Протокол был датирован 16 мая 2000 года. Гр. Кутепова была задержана младшим лейтенантом Буренковым М.М. в результате оперативного рейда в непристойном виде по подозрению в занятиях проституцией и дала письменные объяснения дознавателю Воронцову Б.А. Из них следует, что по адресу задержания она оказалась случайно, пришла к подруге в гости и там познакомилась с опрошенным по тому же делу и находившимся по тому же адресу в голом виде гр. Витийко Е.Н. Вступила с ним в половую связь добровольно, по обоюдному согласию без материальной компенсации. Оштрафована по протоколу на 100 рублей и повторно предупреждена об ответственности за аморальное поведение.
– Были еще протоколы до этого, но не нашли. Видимо, уничтожили по истечении срока, хранить - то негде, – уточнил капитан. – Вот, собственно, все. Больше у нас на нее ничего нет. И где она – не знаю. В адресном столе спросите, у соседей.
Марьяна поблагодарила искренне, пошла в адресный стол. Кутепова С.Л. выписалась в 2002 году, квартиру продала. По адресу жила семья с ребенком. Они и были покупателями. Чистая сделка. С тех пор о ней ничего не слышали, где она – не знают.
Поход в школу мало что дал. Три преподавателя и директор, помнившие Соню Кутепову, отозвались о ней примерно одинаково: замкнутая, своевольная, училась кое-как, кроме, кажется, русского языка и литературы, как ни странно. Курила, уже в восьмом классе замечена была в пьянстве и свободных отношениях с юношами. После школы ее судьбой никто не интересовался, но слышали, что стала проституткой и уехала из города.
Марьяна сильно приуныла. По существу, кроме подлинного имени и фамилии да известного и без розыска характера занятий – ничего. Где искать? Всероссийский розыск? А где основания? Хороша будет мотивировочка: «Возможная сексуальная связь с убитым гр. Миклачевым…» У которого этих связей при жизни столько было – не счесть.
Залесская с досадой призналась себе, что упрямое, настырное выслеживание молодой женщины, одной из последних встречавшейся с Миклухой, изначально выглядело авантюрой, блажью, легкомысленной уступкой собственной интуиции. Она пошла на значительный риск зря потратить время и силы. Что ее так подзуживало, подталкивало изнутри, вводило в азарт?
«Одно оправдание: теперь я хоть знаю, кого ищу. А вдруг все же Случанск или область? Нет, надо дойти до точки»
Марьяна села за руль и набрала по мобильному Пашу. Поймала себя на желании поделиться с ним переживаниями и сомнениями – такого за собой не помнила. По телефону ничего говорить не стала. Паша пообещал дождаться в отделе.
Через два часа в кабинете у Марьяны Паша узнал, куда она ездила и как на самом деле зовут Асю. Глаза у Паши стали квадратными, лицо вспыхнуло, как это часто бывает у натуральных блондинов при большом волнении, он раскрыл рот и торжествующе заорал, да так, что проходивший по коридору мимо сотрудник распахнул дверь и в испуге спросил: «Что у вас, ребята? Что случилось-то?»
Случилось! Наконец что-то сходится, сошлось…
– О, черт подери, так она с Миклухой не только из одного города. То-то я пытался понять, с чего у меня в башке этот Козловск сидел! Нет, они не просто из одного города – Ася, то есть Соня, и Миклуха! Я же дело читал. У меня память… Точно, Кутепова! Миклуха бабку ее задавил! Бабку!
– Чью?
– Сонину бабку, старшую Кутепову. Мы не могли знать, пока ты фамилию не выяснила. А судил наш великий и неподкупный Дымков. И, считай, помиловал, дал ниже нижнего.
Марьяна тряхнула головой, мол, хорошо бы помедленнее, по порядочку, мозги не справляются. И Паша объяснил.
Они оба на минуту замолчали, уставясь друг другу в глаза, и во взгляде каждого читалось торжество вперемешку с недоумением.
– Итак, – попыталась подытожить Залесская, – внучка невольно убитой Миклачевым старушки подросла, стала проституткой, уехала в город, встретила Миклуху и, памятуя о том, что он угробил горячо любимую бабушку, решила его пришить. Месть, которую вынашивала с детства. Или спонтанно план созрел. Или… Погоди, а при чем здесь Дымков?
Паша притих, задумался.
– Может, и ни при чем. Но Миклуха точно «при всем».
– А Голышева? Она-то какое имела отношение к давнему наезду, который совершил Миклуха? Значит, здесь еще один мотив – ревность. То, что я изначально подозревала. Получается, она его ненавидела за убиенную любимую бабушку и одновременно любила, что ли? А он ее бросил. И руками киллера она отомстила сразу за все.
– А несчастный Лейкинд с какого боку? – недоуменно спросил Паша.
– Попал как кур во щи. Тут как раз все ясно. Киллер нашел у Миклухи расписку Лейкинда и решил рискнуть – поживиться. Отследил засаду и реализовал запасной вариант. Очень серьезный мальчик нам попался. Удары дикой силы из арсенала восточных единоборств, блестяще продуманные операции, ни малейших следов, исчезает, как тень…
– Найду, – спокойно и злобно прошипел Паша, сжав кулак. – Обоих найду. Если не в области, по стране искать будем. Найдем. Кстати…
Он набрал служебный Кудрина – на удачу. Тот был еще у себя. Пригласил.
– Пошли сдаваться? – галантно предложил Паша, встав и куртуазным жестом указав направление к двери.
СХРОН
Кадык был обучен всегда готовить страховочный вариант. Даже если знаешь наверняка, уверен на сто процентов, держишь бога за бороду – все равно…
Он должен был «лечь на дно». Хотя бы на год. Его искали по приказу человека, могущество и возможности которого почти не оставляют шансов спастись. Только он и знал, что Кадык жив. Только один Кадык и остался от группы сверхсекретных диверсантов и киллеров, выполнявших невыполнимые поручения этого человека. Кадык был бельмом на глазу, потенциальной опасностью, раздражающим фактором, потому что слишком много знал.
Самое надежное - воспользоваться известным вроде бы только ему коридором и уйти за кордон. Именно в силу естественности такого решения Кадык его не принял. По той простой причине, что коридор теоретически мог быть уже засвечен.
Он выбрал точку в стране, почти наугад. Огромный регион, города, городки, поселки, леса – он умел затеряться.
Обосновавшись в Тишарах по одному из трех имевшихся в его распоряжении надежных документов и устроившись на работу, он сразу стал искать лежбище и схрон. Туда он должен перевезти потрепанный старый чемодан, где все необходимое: набор документов и приспособлений для подделки, парики, накладки, грим, второй пистолет, важная иголочка, продукты, немного, увы, денег и кое-какие нужные мелочи. А до тех пор вынужден был, сильно рискуя, держать его в камере хранения центрального вокзала Случанска. Но иного выбора не было.
Он нашел. Задача оказалась несложной. Город окружали поселки, хутора, с востока примыкали два лесничества с обширными, дремучими участками леса, ну а чуть дальше и южнее от железки и вовсе тайга на три сотни километров.
Он совершил много вылазок, доезжая до разных станций или до остановок по автобусным маршрутам. При себе имел удочку либо лукошко для ягод. Одевался соответственно. Таких сотни.
Нашел. Перевез, перенес туда в четыре приема в рюкзаке содержимое чемодана, запас провизии и выпивки недели на три. А также кое-что из одежды, набор лекарств. Это была заброшенная заимка в тайге, в глухом месте, километрах в десяти от маленького села Стогово, а до него еще от Тишар двадцать пять. Болотце, еловая чащоба, крупный валежник, дальше непролазный густой ольшаник, проход пришлось прорубать, как в джунглях. Заимка что надо: сруб еще крепкий, крыша хоть и худая, но терпимо, печурка сохранилась, стол о трех ножках, пара шатких табуретов, лежанка, выстеленная подгнившей соломой (какие проблемы!) и никаких следов недавнего пребывания человека. И главное: рядом ручей протекал, чистый, довольно широкий. Из него пить, по нему, если что, уходить.
Прошел второй месяц, как появилась в его жизни Соня. Вчера, в воскресенье, когда она заснула, он решил: все же рискнет воспользоваться тем единственным коридором. Вместе с ней. Шансы на успех увеличились. Ведь если бы хотел, ушел бы раньше – думают они. Но с ней – сложнее.
КАДЫК ПОЧУЯЛ ОПАСНОСТЬ
В понедельник зазвонил мобильный. Это был его случайный знакомец Мамыкин, у которого тогда взял на один день «жигули» напрокат – «кое-какие вещички из города перевезти». Познакомились в закусочной, разговорились. Кадык видел, на чем тот подъехал. Счел вариант подходящим: эту модель уже мало кто и помнит, цвет неброский, состояние приличное.
«Моя без карбюратора стоит, колодки опять же… Мне бы туда-сюда, прикуплю как раз для машины, погружусь и назад. Три тысячи устроит? А если что случится, головой и деньгами отвечаю. Я человек военный, мое слово железо».
Старик Мамыкин согласился, не задумываясь: а что, свой, городской, права в полном порядке, военный опять же, в школе детишек учит, а денежки-то за один день отличные. Тут же доверенность написал на всякий случай. Мобильными телефонами обменялись. Деньги сразу вперед заплатил, хотя он и отказывался. Пригнал этот Николай «старушку» на следующий день к вечеру в лучшем виде. Еще бутылку подарил.
– Слышь, Николай, тут такое дело…
Он выслушал спокойно, засмеялся: «Да вы что, Валентин Степаныч, никаких проблем не было. Да разве бы я в такой ситуации… Да вы что – женщину сбить!.. Я честный человек и присягу давал. А не сказали вы этому инспектору про доверенность правильно – сами же знаете, какие у нас стражи порядка: чуть что, затаскают и вас и меня. Так что не волнуйтесь, проехали, дело давнее… Больше ведь никто не интересовался, а наша с вами договоренность – она только наша и была».
И тут он услышал про охранника Дядько. Это был второй сигнал об опасности, куда более внятный.
Ищут. А казалось, все чисто… Нет, подобрались. Тот самый случай - один из ста, на который всегда закладывался Кадык. Надо же, машину кто-то приметил в Случанске. Если местный тишарский мент дотошный, мог случайно опросить и охранника. Тогда надо уходить. Нет, в любом случае надо уходить.
Он давал им с Асей (Кадык до сих пор мысленно называл ее иногда Асей) время до конца декабря. У него были соображения, по которым считал, что лучше – под самый Новый год.
Она была согласна. Теперь она была согласна на все. Так и жила почти затворницей. Для соседей, школьной директрисы, нескольких коллег (слух донесся), для старухи Замятиной, хозяйки квартиры и очень редкой гостьи, – «знакомая» (произносил с доброй, обезоруживающе лукавой улыбкой). Иногда выходила прогуляться по недальнему скверику, иногда в магазин, в салон косметический. В основном сидела дома. Он покупал ей книги и DVD– диски с фильмами. Она читала и смотрела днями напролет. К вечеру готовила ему и себе, как умела. Было всегда вкусно.
Она пила днем все чаще и, когда он приходил, встречала уже «тепленькой». Попытки ограничить, уговорить приводили к немедленной истерике. Просила купить – не мог отказать. Потом шла традиционная бутылка за ужином. Он верил, что их отъезд будет спасением, кроме прочего, и от неумеренных возлияний. В последнее время она забывалась еще до того, как начинался секс, а если нет – реагировала по навыку умело, но вяло и как бы машинально. Но от этого он не меньше любил ее, дрожал над ней, говорил невозможные для него слова, – Соня стала и его настоящим, и каким-то образом частью его тайного, никому не ведомого прошлого, казалось бы, намертво замурованного в дальних глубоких подвалах памяти.
Надо уходить, рвать когти немедленно. В идеале – сегодня или завтра. Но он не готов. Он многое схоронил там, на заимке. Деньги, оружие, надежные документы, парики и специальные косметические «примочки и прибамбасы», средства, отбивающие запах для собак, и много всего другого – то, без чего им не выбраться из региона, тем более по коридору за кордон. Значит, завтра – в тайгу. Там подготовка, ночевка и наутро уходить. Неудачно, что не суббота. Но осень пока теплая, это хорошо.
