Радио "Стори FM"
Сто пудов любви

Сто пудов любви

Автор: Майя Чаплыгина

Про счастливого человека язык не повернётся сказать –  старый. Скажешь –  долго живёт... А долго живёт потому, что у него есть философская основа для долгой жизни. Этой премудростью мастерски владеет поэтесса Карина Филиппова, песни на её стихи пел весь цвет нашей эстрады:  Шульженко, Кристалинская, Кобзон, Пугачёва... 

Карину Филиппову ещё студенткой режиссёр Олег Ефремов позвал в только что созданный им «Современник». Следом её фотографию напечатали на обложке «Театральной жизни». И вдруг она сама бросает актёрскую жизнь. «Оказалось, – говорит она теперь, – очень хорошо не только на сцене быть, но и за кулисами». 

karina.jpg
Карина Филиппова
Важное уточнение: за кулисами сцены, а не жизни. Как раз в жизни после этого всё для неё закрутилось и завертелось с неожиданной стороны – начала писать стихи, их тут же взяли в репертуар знаменитые исполнители. Тогда же она убедилась: «Из-за кулис не слепят софиты, лучше видно». Что же ей оттуда открылось?

Есть у неё любимая притча.  Бог слепил человека из глины, и у него остался ещё кусок. «Что ещё слепить тебе?» — спросил Бог. «Слепи мне счастье», – попросил человек. И Бог молча положил человеку в ладонь оставшийся кусок глины.

«Но разве не бывает, – уточняю, – когда такая тяжёлая, неподъёмная глина, что из неё уже невозможно что-то стоящее сотворить?» «Всё подъёмно! Поверьте, мне уже много лет, восемьдесят три, я знаю, о чём говорю. Я умудрилась пройти все дороги, которыми столетиями идут женщины: я была и любимой, и нелюбимой, и брошенной, и найденной, и вдовой, и матерью-одиночкой – все женские ипостаси на себя примерила. Всё прошла и всё понимаю. И вправе другим подсказать: как попробовать выживать, как сообразить – что точнее в этом мире. Как не сходить с ума, кого-то потеряв... Не бороться, не терять силы…» 


«Возможно, просто лишний сор Господь сметает у тебя с дороги» 

– Я, когда начинала жизнь очень удачно и высоко, не все знаки увидела, как себя вести и по какой тропинке идти. И жизнь моя резко пошла в сложную сторону…

На втором курсе Школы-студии МХАТ Олег Ефремов взял меня в спектакль «Вечно живые». И начался, как я однажды нашла формулировку, мой полёт «на розовом облаке по лазоревому небу». Невероятное счастье. После окончания Школы-студии в 1958-м получила приглашение в «Современник», меня брали в труппу. И что же я сделала? Вышла замуж за однокурсника и уехала чёрт-те куда! Поезда, куда судьба выдавала мне билеты, буквально со второй или третьей остановки двигались без меня. Как умудрялась я из них выскакивать, и сама ума не приложу.

У нас была чудная студенческая компания – Володя Заманский, Нина Веселовская, она потом сыграла Дашу в «Хождении по мукам». Муж дружил с Володей Высоцким. А муж – он был бунтарь такой, вечно шёл всем наперекор.  Ещё и выпивал, а я не заметила сразу. Понимаете, у меня папа не пил, в семье четыре сестры, я даже не догадывалась, что он... алкоголик.

Сначала он увёз меня в Барнаул.  Помню, когда доехали до Барнаула, я смотрю, а рельсы кончились... Выхожу, а в скверике по кругу ходит маленькая собачка. Спрашиваю: «Почему по кругу?» Мне отвечают: «А она слепая». И я первый раз записала: «Вся жизнь в пасторали, зачем мне когда-то наврали, по кругу, по кругу, как пёс, ослеплённый болезнью, мне там, в Барнауле, на сквере его показали, по кругу, по кругу, без друга, без света, без песни». 

Что за прозрение случилось со мной! Это как знак: я была слепой собачкой там, в Барнауле, и ходила в тупике кругами. Таких знаков-подсказок в моей жизни было немало… Ужас я пережила там непередаваемый. Но нет худа без добра. В Барнаульском театре мне дали главную роль в спектакле «Стряпуха». На премьеру приехали критики из Москвы. Написали замечательную рецензию, мою фотографию поместили на обложку «Театральной жизни». 

И вот на этом фоне мужа выгоняют из театра.  Он в спектакле про Махно на коленях выполз на сцену… И я ему сказала: «Всё!» А на руках маленькая дочка, Ире было всего четыре месяца. Понимаете, этот брак был сплошной ужас. Но! Он был мне необходим. Чтобы я наконец поняла, что такое выживать...

Но как дожить до этого момента понимания и не озлобиться?

– Все теряют мужчин. И всегда ругают их потом: ну что за сволочь мне попалась! Я никогда себе этого не позволяла. По мне, так наше женское назначение – любить любовь, несмотря ни на что! 

Легко сказать!

– Конечно, тогда отчаяние было жуткое. Ведь что вышло: я без денег с маленькой дочкой на руках. Муж, кстати, через год умер. А вскоре у меня на пороге появилась женщина: «Я родила от вашего мужа ребёнка». Я её никогда в глаза не видела. А она просила помочь ей в суде установить   отцовство малыша. А что это значило?  Что и пенсия моему ребёнку будет в два раза меньше. И я всё равно пошла и свидетельствовала за неё.

Выжить на актёрскую зарплату было нереально. И тогда мой педагог из Школы-студии предложил: «Иди преподавать». Я закончила аспирантуру, два года преподавала в Институте Гнесиных. И помню такой момент. Сижу на маленьком пляжике в городе Дубне. И такой внутренний монолог: «Господи, ну почему мне так не везёт?!» Поворачиваю непроизвольно направо голову и читаю текст передо мной: «Правила спасения утопающих: если ты попал в водоворот, не борись со стихией, набери воздуха и смело иди ко дну, там оттолкнись и выплывай...» 

И первая мысль после этого: а напишу-ка я песню. А кому? А кто лучше всех! Клавдия Шульженко. Написала. Нашла её телефон и звоню: «Клавдия Ивановна, я написала вам песню».  В ответ слышу: «Деточка, вы совсем некстати, позвоните позже». И бросает трубку. 

Я набралась наглости и через какое-то время снова звоню. И снова слышу в ответ: «Деточка, вы некстати...» Тут я, пока она не повесила трубку, начала читать стихи. А надо заметить, что я немного схитрила, конечно. Чтобы наверняка ей понравилось, я в своё стихотворение взяла сигаретный дым и старого соседа. И вот дочитала стихотворение и слышу: «Это моё! Завтра будут ноты». 

Вот! Тут и начался мой главный путь. Я как-то спросила священника: «Что такое счастье?» И он ответил: «Как можно быстрее догадаться про промысел, на тебя возложенный, встать на эту тропинку и идти, не сворачивая». Первая моя тропинка – блистательная. И мимо. Вторая – тоже ничего. Но тоже мимо. И только с третьей попытки всё сложилось. Но опять-таки не сразу!

Важная встреча. Он был композитором. Мы стали вместе работать. Писали песни для Майи Кристалинской.

Говорят, это вы ей предсказали ранний уход?..

– Я не виновата, просто у меня такая интуиция.   Мы очень дружили с Майей. И вот как-то она меня просит: «Погадай».  И вышло, что впереди постель. Что я ей и озвучила. Сама не понимая, о чём речь. А она мне вдруг объясняет: «Ты думаешь, почему у меня платок на шее? У меня же лимфогранулёматоз...» Так я не остановилась, дальше стала говорить: «Майечка, двадцать лет ни о чём не думай». Считала, что утешу её! А ровно через двадцать лет её не стало.  Почему не сказала — через тридцать, пятьдесят лет?! 

Однажды подружка Линка Скирда сидит в гостях и просит: «Погадай!» Не могла отказать. Причём она попросила погадать на её подругу, за которой только-только начинал ухаживать один известный человек. «Что у них будет?» Я говорю: «Три короля – значит, какая-то космическая карьера у ухажёра». Скирда вся красная сидит. «Что такое?» – спрашиваю. Она: «Ты понимаешь, на кого гадала? На Фатееву и космонавта Егорова». Вот все эти невероятности — они вне моего понимания: откуда, почему? Я объясню только очень сильной интуиций.

И именно вы в семнадцатилетней Алле Пугачёвой угадали будущую звезду. Правда?

– Аллу я чувствую так, как не знаю кто... И прекрасно помню нашу первую встречу в Гнесинском училище: вошла такая худенькая девочка, тоненькие ножки. Но какая из неё энергетика шла! Я сразу ей и сказала: «Будешь великой». Ей понравилось. Потом спрашивает: «Карина, а за кого я выйду замуж?» А мне как раз тогда позвонил друг, он руководил четвёртым курсом в Цирковом училище: «У меня пропал аккомпаниатор, помоги найти срочно нового!» А тут Алла рядом. Я её и посоветовала. И когда она под конец спросила: «Ну, кто будет моим мужем?» – я и выпалила: «Первый, кого встретишь, тот и будет».  Она после меня пошла в Цирковое училище и встретила своего Орбакайте...

А вас саму эта интуиция когда-то выручала?

– Охраняла.  В глобальные моменты была щитом.  Вот второй муж – он был хороший, добрый, но не вполне, по-моему, здоров. По женской части. Постоянно мне изменял. Так что я была и брошенной. Почти в сорок лет опять осталась одна.  Но… «Не торопись бросать судьбе укор, и скорбной жизни подводить итоги, вполне возможно, просто лишний сор Господь сметает у тебя с дороги». А потом я встретила Боречку. И оказалась, в конце концов, найденной...

 

«Ты слишком жизнь моя, чтоб просто стать вчерашним…» 

– С Борей (художник Борис Диодоров. – Прим. ред.) у нас было много общих знакомых, и мы постоянно друг о друге слышали. Представьте ситуацию.  Жизнь же была не простая. Однажды поехала к Володе Высоцкому занять денег. Он деньги даёт и пытается меня удержать: «Не уходи, сейчас приедет мой друг, и он тебя отвезёт куда нужно». Я отнекиваюсь и ухожу.  А потом выяснилось: тем самым другом   был мой Боря.

diadorov.jpg
Борис Диодоров

Борис Диодоров: – С Высоцким мы жили по соседству, у меня была в то время «Волга», я учил его водить. У него были сумасшедшие заскоки. Помню, едем. Вдруг перестраивается и летит по встречной – ну в лоб идём, явно, хотя справа всё свободно. Я чуть ли не ору: «Эй! Куда? Зачем?» А он мне так спокойно отвечает: «А мне интересно – тот свернёт или нет?..» Вот такой он был.

– Или другая ситуация.  Мы с Володей в один сад водили наших детей и время от времени подменяли друг друга: то Высоцкие заберут мою дочь, то я их мальчишек. Так устраивались. Однажды вижу картину: подъезжает на роскошной машине невероятный красавец и забирает детей Высоцкого. Боря! Понимаете, мы всё время ходили друг за дружкой: я вхожу в дом, а Боря выходит, или наоборот.  И так пятнадцать лет. 

Так что, когда однажды подруга зашла ко мне с Борей и представила его, я со смехом сказала: «Мы уже заочно прекрасно знакомы». И потом всё случилось очень быстро. Очень быстро. Будто в этом случае меня взяли за ушко и просто носом ткнули: вот, не упусти... Это притом, что все женщины влюблялись в Борю, все! Первая жена у него была Люся Гурченко.  И тут я: тридцать семь лет, не идеальных пропорций, никогда не была худенькой, с десятилетней дочкой…

Volshebnaya shybeika.jpg
Б. Диодоров. Книга "Волшебная шубейка"

Б.Д.: – А я понял: вот человек, который способен любить. Карина первой из всех женщин мне сказала, что любит светиться отражённым светом. Обычно-то как: все сами звёзды. Сами хотят светиться. А брак – это соподчинение… Я уже не говорю о том, что это первая женщина в моей жизни, которая сказала – отдай, а не дай…  

В те годы у меня было много заказов от книжных издательств. Я соглашался. На всё. И вот помню, как однажды Карина посмотрела на мой рабочий стол и сказала: «Слушай, ну вот это ещё ничего, а остальное всё отдай!» Я удивился: «А жить-то как?» А она с убеждённостью: «Господь не оставит!» И тогда я взялся за сказку «Волшебная шубейка» венгерского писателя Ференца Мора, за самую сложную технику. С тех пор привык поступать так и не бояться ничего. Ни за одну книгу я больше не брался лишь ради заработка. И другим говорю - никогда не надо трусить. 


«В сложных жизненных ситуациях у каждого человека есть право выбора. Если не знаешь, как поступить, если растерялся, выбирай тот путь, где больше самоотречения. Он-то и будет правильным» 

Из книги К. Филипповой «Жила. Любила»



– Я объясню ситуацию. У Боречки тогда был сложный период.  Я видела, что человеку плохо, а я не могу, когда плохо. И я тогда, по-дружески поддерживая, начала его уговаривать: «Поезжайте к Гурченко, выясните, наконец, отношения». Возвращается от неё: «Нет, ничего не получается». Тогда предлагаю: «Боречка, вы столько прожили лет с женой, возвращайтесь к ней». Звонит: «Не получается». 

Потом как-то приезжает на мой день рождения. И там приглашает: «Жду вас на даче, приезжайте!» Я осторожно: «Не обещаю». А сама думаю — ну вот чего строю из себя, человеку плохо, зовёт – надо ехать! Собираюсь, еду. Уже на вокзале покупаю билет и вдруг слышу – задержка электричек. Думаю: «Ну Боря, прости, не судьба». Собираюсь уходить, поворачиваюсь и упираюсь в до боли знакомый живот – Слава Невинный.  Он: «Ты чего тут?» Объясняю.  Он: «Не смей сбегать». И электричку вдруг подали. Деваться некуда. А на даче опять паника. Уже сама себя ругаю: «Ну куда я вечно лезу?!» Придумываю себе совещание, хватаю сумку, бегу к калитке. А мама Бори бежит за мной: «Я не пущу вас, Карина! Хоть на день останьтесь, очень вас прошу».

Б.Д.: – Почувствовала, что у меня появилась первая нормальная женщина.

– Пришлось остаться. Это был день, про который мама Бори сказала: «Карина, один день». И этот день длится уже сорок шесть лет.

«Счастье или несчастье – не обстоятельства, а мировоззрение», – как-то в беседе с соавтором Кимом К. солидно заявляю я. «Кариночка, как вы правы! – вдруг подхватывает он. – Представьте себе – война, я после госпиталя на вокзале в Горьком. Не хватает кусочка черепа – голова «дышит». Мне всего девятнадцать лет, и я скорбно думаю, что несчастнее меня на земле человека нет. 

Вдруг замечаю человека на коляске, без ног, лихо раскатывающего по проходам между рядами усталых пассажиров. Да это же мой Вася, мой однополчанин! Вот уж ему-то точно хуже меня!» «Васенька, как ты?» Он вдруг отрывает руки от деревянных дощечек, которыми отталкивается при движении, поднимает к небу большие пальцы и говорит: «Во! Лучше не бывает! Все подают, почти миллионер, а бабы своими рученьками в постель укладывают». Да, никуда не денешься: только мировоззрение…» (Из книги К. Филипповой «Жила. Любила»)

Гинкас и Яновская, два режиссёра, ещё и в одном театре работают. Недавно отметили полвека семейной жизни. Когда спросили, что удержало их вместе, Яновская ответила: «Разное было, даже противно было, но скучно – никогда». А вы бы как ответили? Общая формула отношения к жизни – она какая?

– Боречка недавно мне сказал: «Надо не тянуть одеяло на себя, а всегда прикрывать того, кто рядом».

Б.Д.: – Мы живём в радостях. Потому что всегда старались всё делать друг для друга.

– И тогда силы удваиваются. А про скуку… Боря долго вживается в каждую книгу. Спрашиваю: «А Тургенева в какой технике будешь делать?» – «Откуда же я знаю? – отвечает. – Мы ещё не договорились…»  Или: «Боря, почему не идёшь работать, Винни (Винни Пух. – Прим. ред.) ждёт тебя». – «Ну что ты, песня ещё не запелась, а с ним иначе нельзя». Ну вот как с ним соскучиться?  

grimm.jpg
"Сказки братьев Гримм". Борис Диодоров чувствует, как иллюстрировать волшебные миры. Он и свою жизнь выстроил по сказочному сюжету.

То есть в работу вы не вмешиваетесь, но как-то направляете.

Б.Д.: – Признаться, я всё время ссорюсь с издателями. Вот однажды японцы заказали мне иллюстрации к Толстому. И это заняло очень много времени. Я все сроки пропустил. Наконец звонок: «Ах, вы не закончили? Тогда книга выходит без иллюстраций! И аванс придётся вернуть». У меня к этому времени было готово четыре рисунка, а нужно было восемнадцать.

– Помню этот звонок: «Карина-сан? Говорит Саяко-сан. Бориса можно к телефону?» Я: «Он в мастерской».  Тот: «Замечательно! А он закончил книгу?» Я: «Нет, Саяко, не закончил». – «Ужасающе! Ужасающе!!!»  Ну и дальше началось – верните аванс и прочая. Я стала наступать: «Саяко, у вас что, своих художников нет?» На что услышала: «Мы, японцы, очень хитрые. Мы за границей покупаем то, чего у нас нет. У нас плохо с душой. Потому и покупаем Диодорова». В конце концов, договорились с ним до того, что издатели дали Боре ещё год на работу. А переводчик так сказал: «После рисунков Диодорова Толстой уже не нуждается в переводе».

«Верните аванс!» — вас это испугало? Деньги – повод для конфликта?

Б.Д.: – Мы не так глупы, чтобы деньги ставить главным в жизни.

А что главное?

– Чтобы близкие были здоровы. Тоже мне открытие – скажете. А с моей колокольни – ровно так.

Б.Д.: – Вот что такое на самом деле плохо, трудно? Карине ампутировали обе ноги, диабет. Трагедия? Отчаяние? Безусловно. Но. Ноги отрезали, а крылья-то у неё ещё больше выросли! Ведь после этого вышло ещё несколько книг!

– А что до денег… Был момент, когда после смерти матери Бори родственники отобрала квартиру, машину, дачу, где была мастерская...

Б.Д.: – И Карина снова сказала: «Отдай всё!»

– Ну не судиться же с родственниками?! Неприлично…  Каждый раз, когда Бог узнавал, что этим идиотам, нам то есть, надо помочь, всегда появлялся кто-то, та же Алла Пугачёва, и вдруг возникала в нас необходимость, появлялась работа, заработки. Мы никогда ни у кого ничего не просили. И никогда не умирали с голоду. Хотя были голодные годы. Мы приходили к друзьям, они дали нам ключи от дома. И обедали у них. После чего оставляли записки: «Если бы мы застали вас, было бы здорово. Были, съели всё подряд. Диодоровы».

Б.Д.: – У сильного не отнимешь… Не замечали? И такие трудности учат: много человеку и не нужно. На самом деле. Начинаешь видеть суть вещей. И мы никогда не боялись ни-че-го.  

Когда уходил от первой жены, она: «А квартиру я тебе не отдам». Ту самую, где Высоцкий был соседом. Так Карина сказала: поехали в деревню, на берег Волги. В места, где её бабушка родилась. И получили за всё рай земной. Жили там с апреля по ноябрь, а иногда и зимой. Карина не очень любила деревню, но я работал над книгой, бывало, несколько лет, и было понятно, что только там, в деревне, прокормлю семью. У меня там грядки, теплицы, сельское хозяйство, в лесу грибы-ягоды.  У нас столько запасов и заготовок было, что они не только нас спасали, но мы вокруг всех кормили, и родственников угощали. Квашеная капуста, солёные огурчики-помидорчики, варенья, все овощи – чего только не было!  

А какая там красота невероятная! Людмила Зыкина приехала к нам года через три и сказала: «А я лучше места в жизни не видела!» И тоже дом построила по соседству.

– Следом построила дом Валечка Толкунова, Геральд Васильев. И потихоньку у нас там образовался свой Барбизон.

Однако дом ваш аборигены спалили и глазом не моргнув. Согласитесь, деревенские жители – особый сюжет…

– Вот именно что сюжет. У меня целая книга посвящена нашим удивительным местным жителям. 

Б.Д.: – Мы их коллекционируем! А спалили – так не со зла. Топили печь к нашему приезду... Сами еле вылезли. Потом плакали: «Степановна, стройся, мы тебе спалили не по злобе, мы тебе по пьяни». Спрашиваю: «А не пить не можете?»  – «Нет, не можем, антерия лопнет».

– Обожаем их! Вот Генка приходит: «Степановна, я парик заключил. На холодильник. Так ставить некуда!»  Верка справа от нас: «Степановна, у нас по весне утопленники плывут, усе в валенках, и носов нет, съели». Катька на улице останавливает: «Степановна! Мне говорили – не думай! Но я думала. Зимой. И у меня мозги к уху поплыли. Правое ухо у меня не слышит. К левому мозги плывут. Прошу – посмотри, плывут или нет?» Долго я смотрела: «Плывут, Катя, плывут!»

Однажды – что такое? Две деревенские собаки, Хрящик и Прутик, идут по дороге в блестящих галстуках. И помахивают ими. Спрашиваю у Гены: «Что за чудо?» Он: «Что-что? Издеваются над народом. Раньше продавали водку всё время, а теперь только с двух. А голова-то с утра болит. Мы наладились пить «Тройной» одеколон. Так ведь придумали: они теперь в наборе продают «Тройной» с галстуками! И что нам делать — солить их, что ли? Вот на собак и надели...»

«Когда Людмила Зыкина приехала ко мне в деревню, в этот момент сосед нечаянно спалил мой дом и прислал знаменитую телеграмму: «ДОМ СГОРЕЛ ЦЕЛУЮ ГЕНА». Увидев, что у меня с домом погорело все нажитое имущество, Люся мгновенно перебросила мне такое количество своего гардероба, что я оказалась одетой с ног до головы. И так во всём…

Самый скромный домик в деревне – у моего дальнего по родству, но близкого по душе Романыча. «Что же ты получше себе ничего не справил? «Да я, выходя на пенсию, думал, что у меня сто двадцать рублей на книжке, а оказалось восемьдесят». – «Ну, и чему радуешься? Восемнадцать лет председательствовал, колхоз на хорошем счету держал, а у самого ни гроша». – «Да ну их, деньги… У меня в войну, в Австрии, столько скопилось – не перечесть, и чувствую: порчусь! Я их быстренько истратил и больше не завожу. В гробу, Карочка, карманов-то нет…»

Со временем в нашей деревне поселилось много хорошего народу. Среди них замечательный художник Борис Тальберг. Вся деревня хором учила его фамилию.  «Тальберг… Тальберг…» А он возьми да умри. У вдовы Тальберга через некоторое время появился новый муж, фамилию которого деревня учить не стала.  Однажды вбегает мой поджигатель и говорит: «Твой в луже сидит». Я спрашиваю: «А ты что, помочь не мог?» – «А я хотел. Но там уже этот бегает, помогает». – «Да кто?» – «Ну, я тебе говорю – этот… бывший Тальберг».

Самый лучший огород в нашей деревне – у пышной красавицы тёти Любы. Вроде бы и семена одни и те же сажают, в одно и то же время поливают и пропалывают, одним навозом удобряют, да всё не то. «Тётя Люб, ты, наверное, какой-нибудь секрет знаешь?» – «Да какой тут секрет? Просто перед высадкой семена огурцов надо завернуть в мокрую тряпочку и положить между титьками. Через день (!) они прорастут, и высаживай. Вот и весь секрет…»

У девяностолетней тёти Груши, которая косит участок, спрашивают: «Откуда у тебя силы?» «А я, – говорит, – как силы кончаются, так в церковь иду. Встану перед Господом и говорю ему: «Обопрись на меня». И откуда-то силы появляются». (Из книги К. Филипповой «Жила. Любила»)

Б.Д.: – Человек, наверное, как кочан капусты: верхние листики вянут, отпадают, а сущность всё равно внутри. Мне кажется, много таких завядших листиков мы старались в течение жизни сбросить.

– Станиславский говорил: «Творчество – та же жизнь, только на метр выше». Вот когда хотя бы на три сантиметра выше, тогда, как на воздушной подушке, легче проскакивать ухабы, плохие дороги. Так и живём.

А ухаб под названием «ревность» попадался на вашем пути?

– Конечно! Но когда что-то назревало, я не скандалила, сразу спрашивала Борю, а он не умеет врать. И он говорил: «Спокойно, пожалуйста, дурью не майся». А однажды Боря уехал на месяц во Францию. Первый день думаю – хорошо отдохну! На второй день спохватилась: где мой ум, что же я наделала? Отправила мужа к француженке: вдова, у которой издательство своё, поместье под Парижем и обожает Борю.  Адреса не знаю, телефона не знаю. Ужас! 

Написала стих, бегу к реке, смотрю на запад, читаю стих, как молитву: «Вернись скорей домой, мне холодно и страшно, слоняюсь по углам в кромешной тишине. Ты слишком жизнь моя, чтоб просто стать вчерашним. Побереги себя. Подумай обо мне».  И вдруг за неделю до обещанного срока слышу: позывные машины. Бегу к калитке, там Боря. «И как ты приехал?» – «Я так соскучился».

korol koroleva.jpg

«Браки совершаются на небесах.  Но как порой стоит подстелить соломки перед таким ответственным шагом, как женитьба!  Земные законы тоже не вредно помнить. «Если розу посадить рядом с шиповником, шиповник никогда не станет розой, а роза непременно переродится в шиповник». Если смешанный лес спилить под корень –  вырастет смешанный лес, но если повторить, то вырастет только одна осина». Законы природы, никуда не денешься!» (Из книги К. Филипповой «Жила. Любила»)

– У нас с Борей каждый день чудо. Нам по восемьдесят три года, простите, раньше ночи уходили на разные взрослые дела, а теперь мы никак не можем уснуть, потому что не можем наговориться! Вот недавно обсуждали – какой хотим памятник себе на могилу поставить… Ну а что такого? Уход неизбежен, и если вдуматься и вглядеться, то уход каждого определён и заслужен. Тот свет, этот… Главное, свет, а не тьма, как принято считать про уходы. Чего бояться? Говорится же в заупокойной молитве — от вас отстали злоба, зависть. Чего ж бояться?  Душа же бессмертна.

Б.Д.: – У нас совпадение во всём, абсолютно. Вся суета, которая была, лишняя, а может, и не лишняя, – тоже опыт, время проверок. Освободившись от всего ненужного, я получил то, о чём всегда мечтал: любимую работу, природу, дом в деревне, собак, мечтал о тёплом человеке рядом – и случилось.


«Любовь растопит любой лед. Как в сказке. С этой верой мы прожили всю жизнь» 

Борис Диодоров


– А Боря меня защитил от бега... Когда маршируешь, мысли не работают. Длинные мысли приходят только в состоянии осмысленного покоя. И когда это появилось, когда Боря пришёл в мою жизнь, сразу другое понимание мира возникло. И невероятно интересная жизнь. Я была бы счастлива, если бы люди в моей истории, в моих поисках истин находили для себя пути утешения. 

фото: личный архив К. Филипповой; издательство "Мелик-Пашаев"; 

Похожие публикации

  • Мой... Довлатов
    Мой... Довлатов
    Татьяна Друбич рассказывает о том, как благодаря прозе Сергея Довлатова поняла, чем прекрасны «никчёмные» люди
  • Галантерейные амбиции
    Галантерейные амбиции
    В начале прошлого века в России происходило строительство нового мира. Человека тоже решили обновить. В частности, ковали новую женщину улучшенной модификации. Начали с первых дам страны. Как у них получилось?