Под Новый год всегда хочется чудес, доказывающих, что жизнь всё ещё любит тебя. Но чего ещё ждать? Мало тебе? Уже то, что ты живёшь, появился на свет – колоссальная пруха!
Мой отец приехал в Ленинград в 1937 году, поступать в аспирантуру, сбежав с прежнего бессмысленного места работы, на котором его заставляли учить казахов сеять пшеницу в пустыне, где она никогда не росла. Сбежал в 1937 году, когда за десятиминутное опоздание отдавали под суд… и всё обошлось! И в аспирантуру он поступил. Но, конечно, не сразу. Великого учёного Николая Вавилова, который должен был решить, брать его или не брать, в городе не было – обещали, что он приедет где-то под Новый год. Отец жил в общежитии, разгружал вагоны за копейки. Наступила зима. А он сказал на прежнем месте работы, что едет в отпуск в Крым, тулупа не надел.
Отец вроде решил вернуться, но не в Казахстан, а в родную деревню… Он вспоминал, как медленно шёл на вокзал по Невскому, подолгу любуясь красотами, на что-то ещё надеясь. И – опоздал на поезд! Лиговка оказалась перекопана, пришлось бежать в обход! Он показал это место, благодаря которому я появился на свет. В общаге на следующий день он увидел перевод от друга из Казахстана, который продал его тулуп и прислал деньги!
Отец поступил к Вавилову в аспирантуру, познакомился с мамой, и всё вышло великолепно! Конечно, лучшее чудо то, которого страстно жаждешь!.. Все остальные чудеса как-то блекнут.
Характер отца передался, к счастью, и мне. И мне везёт – совершается невероятное, если я очень чего-то хочу.
Помню, попав в пропасть между социализмом и капитализмом, я страстно из неё рвался, звонил в Москву модному издателю, чей телефон мне с трудом удалось добыть.
Отшивали! «Владимир Викторович занят!» Но я приехал в Москву, всё-таки ему дозвонился. «К сожалению, сейчас уезжаю!» «…А где вы находитесь?» – всё же зачем-то спросил я. И оказалось – он в соседнем доме с тем, где я жил. И через минуту я стоял перед ним! И моя литературная жизнь продолжилась в лучшем тогда издательстве Москвы. Чудо? Но как страстно я его создавал!
Под все эти бурные воспоминания я входил, между прочим, под своды приёмного покоя больницы Святого Георгия. Поможет ли он мне, кстати, папашин тезка? Разве что сохранит жизнь! «А тебе мало этого?» – «Да, мало!» – «Угомонись!»
Мой друг хирург вышел навстречу. «Ну что? Собрался наконец-то?» – «Да!» – «Дела все закончил?» – «Увы! Ну, может, сходим куда, пожрём на прощанье?» «Какое ещё прощанье?» – он глянул на часы. – Ну...» «Тут близко отличный грузинский ресторан!» – вскричал я. «Нет! Тут есть рядом кафе. Без алкоголя!» – мрачно добавил он. Да, крепкого алкоголя не было. Но было пиво! Правда, лишь двух сортов. Но мне хватило! Пражское – «Велкопоповицкий Козел» и братиславское – «Златый Базант». Почему-то волнуясь, я выбрал второе. Вдруг ожил мобильник – звонил, что интересно, тот самый человек, который тогда оказался в соседнем доме в Москве, когда решалась моя судьба, ставший за эти десятилетия большим начальником. «Ты что делаешь с двадцать второго по двадцать седьмое?» – «А что?» – «Да надо поехать тут на одну ярмарку» «В Братиславу?!» – воскликнул я вдруг. «Откуда ты знаешь? – изумился он – Мы тут минуту назад решили!» – «Сам удивляюсь!» Про братиславское пиво я уж не стал говорить: не надо казаться проницательнее начальства.
«Что, опять что-то?» – проворчал друг хирург. «Я быстро!» – пообещал я. «В Европе как раз Рождество!» – возликовал я.
Конечно, скептик тут скажет: «Ну и что? И без всякого пива раздался бы звонок». Но лучше всё-таки верить, что чудеса случаются по твоей воле, тем более что так оно и есть.
