Когда последний ум заворачивается за последний разум, я обычно нахожу и смотрю самый тупой триллер. Всегда радует, что есть кто-то еще бездарнее, чем я. Сегодня, это был очередной Бонд, под названием "Спектр". Все вроде привычно. Гоняется парень за мировым терроризмом, по дороге трахая симпатичных девушек. Оснащен техникой, как военный округ небольшой страны, спокойно расстреливает прохожих, расхерачивает города и заводы, чтобы выловить вечное Зло. Милейший человек.
Но вдруг я замечаю, что агент 007 временами покашливает. Мой затухающий разум начинает бешено перебирать варианты. Агент болен? Чем-то фатальным? Чахоткой? Бронхитом такие парни не болеют. Зачем? Чтобы в финале, победив всех, невесело улыбнуться и сказать:
- Это было моим последним делом, ребята...
И медленно уйти по развороченному городу (план со спины) в вечность....
А у девицы, которую он трахнул последней, слезы капают с ее наклеенных ресниц, которые не отвалились ни под водой, ни в пожарищах.
Жду финала. Кашляет, собака, но ни слова про болезнь. Может, зрителю хотят доказать, что герой обычный человек? Простудился просто, когда из самолета в океан падал и вот теперь покашливает.
Или нет. Не так. Продюсерам самим осточертел этот герой, и они так элегантно решают его кончить? От чахотки. Раз его не берут ни пули, ни бомбы, ни ракеты средней дальности... Когда пошли титры, я поняла, что кашлял переводчик.
Гоарик Тутанхамоновна
Я выросла в доме на Беговой. Дом давно снесли. Теперь, проезжая по Ленинградке мимо этого места, я пытаюсь угадать, где был мой пятый этаж, смотрю на эту пустоту и вижу наш длинный коридор, кухню с газовой колонкой, комнаты с резной мебелью.
Мебель не принадлежала нашей семье, ее умыкнул из поверженной Германии генерал, который до нас жил в этой квартире. Потом генерала арестовали, а мебель осталась, - видимо, как память о победе.
Но я сейчас не о генерале, а о неком Кузякине.
Дверь его квартиры была соседней. Семья Кузякиных была невелика, сам Кузякин, его жена и сын-школьник. До вечера пятницы в той соседней квартире было тихо. А вот с вечера пятницы начиналось! Пьяный Кузякин с диким ревом срывал с петель дверь своей квартиры и тут же раздавался крик его жены:
- Ребенка не трогай! Меня хоть разорви, а мальчика не тронь!
- Нельзя маму в окно! Там внизу люди ходят!
И пьяный вопль Кузякина:
- Пусть и летит твоя мама к людям! К народу!
Тут мой дедушка Арам Аршакович не выдерживал, выходил на лестничную площадку и громко говорил:
- Пощадите ваших родных, Кузякин. Не доводите меня до крайней меры.
Кузякин в разорванной одежде вываливался из квартиры:
- Быстро уходите Абрам Абрамович! Пока я не испортил ваше жидовское лицо!
Дед, в царские времена занимался боксом и без труда вырубал алкаша, тот падал рядом с выломанной дверью и замирал. Позже жена и сын утаскивали его домой, прислоняли дверь к косяку и до утра опять была тишина. Главное начиналось утром. Утром Кузякин в костюме и галстуке трясущимися руками чинил дверь и излагал свои мысли моей бабушке, которая виновато (за вчерашний аперкот деда) подавала ему гвозди и отвертки.
Кузякин говорил:
- Ведь с этим надо что-то делать? Дорогая Гоарик Тутанхамоновна (более простое «Тиграновна» он выговорить не мог). - Надо сурово наказывать тех, кто ломает двери, истязает слабую женщину и пугает ребенка! И мы найдем того негодяя и впаяем ему по всей строгости закона!
Бабушка не возражала, подавала гвозди.
фото: ru.freepik.com
