Автор: Наталия Смирнова-Гриневич
Недавно на 67-м Берлинском кинофестивале состоялась мировая премьера фильма Резо Гигинеишвили «Заложники». Лента на грузинском языке с русскими субтитрами представляла российский кинематограф на Берлинском международном фестивале в программе «Панорама», куда традиционно отбираются независимые авторские фильмы.
Как правило, эти картины вызывают большой резонанс в киносообществе и активно обсуждаются. И действительно, Гигинеишвили - режиссер, известный своим чутьем к незамысловатым вкусам широкой публики (комедии «Жара», «Любовь с акцентом» и др.) вдруг обратился к историческому инциденту про угон самолета, имеющего в реальной жизни тяжелые последствия не только для участников, но и для всех прямых и косвенных свидетелей трагедии. Говорят, до сих пор в Грузии не любят вспоминать эту историю, и потому фильм не был единодушно принят на родине авторов. Однако, обсуждают всем миром. Мнений много и они разные.
Такова судьба любой, наверное, картины в жанре арт-мейнстрима, пытающейся соединить несоединимое: фильм для избранных (артхауз), стремящйся затронуть провокационные, деликатные темы, обращается к скандальным историям или выставляет на своих афишах популярные имена (мейнстрим). Парадокс, требующий не только определенной маркетинговой хватки и смелого полета фантазии, но и чувства меры, уважения к непосредственным свидетелям событий, просто совестливости художника, не позволяющего себе дешевых приемов.
Короче говоря, «лезвие ножа» было обеспечено команде энтузиастов с самого начала. И Резо это прекрасно понимал, судя по тому, что готовился к картине долгих 7 лет - собирал документы, встречался с участниками, пытался привлечь к съемкам живых свидетелей. Дорога была трудной. Но фильм, по всем внешним признакам похожий на документальную напористую короткометражку, сумел удержать, не снести вихрем впечатляющих кадров жесткую конструкцию драмы, последовательно разворачивающей цепь событий.
Вероятно, авторам (сценаристы - Лаша Бугадзе и Резо Гигинеишвили) важнее было поведать нам о произошедшем, чем вынести какой-либо вердикт. Они пытались честно изложить свою версию, дать возможность зрителю вытащить из недр собственной психики подавленные страхи и желания. Судя по всхлипываниям взволнованной публики и шквалу аплодисментов, сопровождающих большинство показов «Заложников», терапия для зрителя удалась.
Ранее «Заложники» снискали успех на 28-м «Кинотавре», драма получила награды за лучшую режиссуру и лучшую операторскую работу.
Московская премьера стала еще одним этапом на пути признания новой картины совместного кинопроизводства РФ, Грузии и Польши.
Так много знаменитого народу толкалось теплым сентябрьским вечером возле Дома кино перед премьерой фильма «Заложники», что поневоле вспомнились былые советские времена, когда стены и ковровые дорожки мекки киноискусства еще не были так обшарпаны, а народ не был столь искушен в ивент мероприятиях. В любом случае, ностальгическая нота как нельзя кстати пришлась новому фильму, этому Покаянию нового времени, которому Абдуладзе прямо или косвенно указал дорогу интеллектуального осмысления собственной истории, освещенную интуитивными озарениями.
Знаменитая фраза героини Верико Анджапаридзе: «Зачем нужна дорога, если она не ведёт к храму?» могла бы, наверное, стать эпиграфом к фильму Гигинеишвили, если бы не нарочитый уход авторов от каких-либо прямых выводов и оценок.
Картина Резо Гигинеишвили - российского кинорежиссера, сценариста и продюсера грузинского происхождения, посвящена трагическим событиям начала 80-х, когда группа молодых людей от 19 до 32 лет из числа «золотой молодежи» пыталась захватить самолет грузинского управления гражданской авиации, следовавший по маршруту Тбилиси- Батуми - Ленинград для угона в Турцию.
Большинство заговорщиков были детьми уважаемых состоятельных родителей. Но тяга то ли к духовной свободе, то ли к неограниченному потреблению благ буржуазной цивилизации, заставили пойти на преступление.
Подготовка штурма, захват самолета, расплата. Притча об антигероях. Они не были отпетыми злодеями, не были фанатами какой либо идеи, у них и плана действий толком не было. Нашлось кое-какое оружие - два ТТ, два револьвера "Наган" и пара муляжных (как потом оказалось) гранат. Сыскался и идейный вдохновитель – священник Теймураз (Феодор) Чихладзе (по фильму монах Даниил), а план действий состряпали на скорую руку следуя сценариям то ли учебного фильма «Набат» про захват самолета, снятый незадолго до описываемых событий по заказу Министерства гражданской авиации СССР, то ли по фильму «Смерть филателиста», где снимался в 19-летнем возрасте сам Теймураз.
Да мало ли на свете фильмов про угоны и заложников. Но жизнь оказалась куда страшнее любого кино. Заложниками цепи ошибок, заблуждений и механизмов тоталитарной системы оказались не только пассажиры и члены экипажа, но и сами горе-террористы, их родители и все хоть сколько-нибудь причастные к событиям, произошедшим на излете советской истории.
Итогом перестрелки на борту Ту-134 стало 7 убитых и 12 раненых. В результате неудавшегося угона погибли семь человек: два члена экипажа и бортпроводница, двое пассажиров и двое террористов; 10 пассажиров и членов экипажа, а также двое террористов получили ранения. Самолет был списан, а все заговорщики кроме девушки (ей дали 14 лет) были приговорены к расстрелу. Родители так и не узнали место захоронения своих детей. Так было в реальности.
Почему именно этот сюжет привлек авторов, ведь самолеты угоняли и до, и после, да и результаты этого угона никому славы не прибавили – ни организаторам преступления, ни тем, кто это преступление пресекал? Может быть прилюдное Покаяние – это новоприобретенная черта нации? Однако постсоветская история инцидента 83 года говорит об обратном.
Во времена Звиада Гамсахурдии предпринимались попытки оправдать действия угонщиков. Похоже, память нации все еще несет бремя вины за содеянное, и никак не может эту вину избыть. В этом и состоит драма не детей даже, а их родителей. Каким-то образом именно эта тема, на мой взгляд, вышла в фильме на первый план. Именно этот вопрос: что мы сделали не так – набатом стучал и в моей родительской голове. И не случайно, лучшей ролью (хоть и не главной) стала в этом фильме роль Нино - матери главного героя Ники, проникновенно сыгранная актрисой Дареджан Харшиладзе.
Наверное, для того, чтобы дать нашему зрительскому переживанию поупражняться в глубоких выдохах, фильм начинается с морского пейзажа. Неумолимым рокотом шумят в пену взбитые широкие волны. Вдохновенная камера прекрасного мастера – оператора Владислава Опельянца буквально ныряет в пучину и заставляет почувствовать солоноватый вкус страха надвигающихся событий.
На батумском пограничном с Турцией побережье, нельзя, оказывается, заходить в воду после определенного часа. Герои знают об этом, но намеренно нарушают закон. Появляются пограничники с совковыми лицами и ужимками, и я в этот момент, честно говоря, рада, что не понимаю грузинский и не смотрю в титры. Потому что не о том речь. Все эти доморощенные рассуждения про отсутствие свободы, про желание вкушать беспрепятственно колу, мальборо, наркотики и музыку Битлз… кажутся наивными и несущественными на фоне сомнением наполненных глаз героев, их скованных неловкостью момента движений, чуть искривленных в деланной улыбке губ.
Эти печалью изъеденные библейские лица промелькнут перед нами и в иконографических сценах свадьбы, и в утреннем пробуждении влюбленных, и даже в зажатых узкими креслами самолета хрупких фигурах и страдальческих лицах. Но так получилось, что актерам, исполняющим роли террористов, нечего играть в этом фильме. Камера и режиссер все сделали за них. Мы не видим характеры и отношение актеров к своим персонажам.
Уже во время перестрелки в самолете мы перестаем различать, кто из них кто. А камера гениального оператора Влада Опельянца продолжает крутиться, вздыматься и падать навзничь в узких проходах не слишком комфортного лайнера, заставляя нас вздрагивать и вжиматься в кресло так, словно мы и есть участники этой бойни. Стилистика документальной драмы заставляет сразу и безоговорочно поверить авторам: все так и было. Правда, когда присоединяются бойцы спецотряда и автоматные очереди косят подряд своих и чужих, я с удовольствием вспоминаю, что на экране все не совсем по-настоящему и есть надежда, что кто-то все же уцелеет.
Блокбастер чуть не подмял под себя авторское кино. Но вот родители возвращаются в кадр. И актриса, исполняющая роль матери Ники, снова заставляет поверить в происходящее. Ее душа обречена на вечные муки, эти муки разделяет с ней художественно и интеллектуально одаренная грузинская нация. Нас провожает музыка Гии Канчели, полная неподдельной тревоги, а сцены свадьбы, словно осколки несостоявшейся любви, навсегда врезаются память.
