Банда
Я вырос в Уфе на улице Высоковольтной, и, как это видно из названия, там жили и, наверное, живут до сих пор самые интеллигентные парни Уфы. Мы были шпаной. Кто-то пытался грабить, достав нож.
Это было нормально во всех провинциальных городах. В 80-е на всю страну гремели знаменитые казанские банды – «моталки». А наши не имели такого яркого названия. Наверное, просто потому, что из Уфы далеко было в Москву ехать на электричке. Так что прославиться не удалось. Дрались жёстко, но, если ты смог поставить себя на улице, тебя не трогали. Главное в драке – не сдаваться.
Тебя били просто так. Тебя били с кастетом. Тебя били колом – деревянное орудие, которое вырвано из ближайшей скамейки, толстое такое, пятьдесят на пятьдесят. Ещё тогда появились нунчаки, которые мы впервые увидели в фильмах с Брюсом Ли. То есть если посмотреть на руку, то все эти шрамы о зубы, а те, что побольше, – о нож.
Когда останавливали на улице, то всегда спрашивали три вещи: ты кто, откуда и кого знаешь? Откуда – это имеется в виду из какого района. Соответственно эти граждане, которые тебя интеллигентно остановили, сверяются в этот момент со своей внутренней навигацией враждебных, союзных и непонятно каких районов и решают, тебя бить или нет? Вот и меня однажды спросили: «Ты кто?» – «Радик». – «А откуда?» «Из Союза», – сказал я от отчаяния просто, потому что находился на самой враждебной территории. Их было пятеро, а я один. Без шансов даже свои легкоатлетические способности проявить. А у них в глазах было видно, что там в котелке что-то медленно закипает и сейчас пар пойдёт. «Это где?» – спрашивают. Я говорю: «Ну как где? Мой адрес – не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз». Они ржут, говорят: «Пацан молодец, иди!»
Война
Я был в горячих точках много раз. Это Чечня, Северная Осетия, Южная Осетия. Журналист на войне чужой. Чужой на войне – это кто? Враг. С врагом надо что сделать? Убить. Поэтому первое, что нужно сделать, – это уговорить тебя не расстреливать. Минимальное, чего надо добиться, – чтобы расстреляли завтра. Это две позиции, которые надо сделать. Не доверять никому. Маршрут прорабатывать так, что если ты перешёл линию фронта – не возвращаться. Точный расчёт. Не сочувствовать никому, потому что люди берут, как правило, тебя только для того, чтобы убивать тебя безнаказанно. И любые идеи об освобождении исконной территории – это всего лишь для них прикрытие своего желания убивать безнаказанно. Всё.
Вторая древнейшая
Секрет хорошего интервью – я должен полюбить человека искренне и по-настоящему. Я вот сейчас вас люблю. А после того, как наше с вами дело закончится, я просто забуду вас, и всё. Мы любим людей за деньги, как проститутки, но без физического контакта. Наше взаимодействие происходит на уровне души, глаз, языка тела и речи. Деньги мне, конечно, тоже предлагали. Надо было написать заказную заметку – «джинсу», как говорят журналисты. Или «заказуху». Речь шла о поставках нефти. Там была достаточно серьёзная махинация. Мне предложили 500 долларов – большие по тем временам деньги. Я как член редколлегии и политобозреватель одной крупной газеты зарабатывал 70 долларов в месяц. То есть мне предлагали полугодовую зарплату. А вторая история – с фальшивыми авизовками – это была афера с обналичиванием денег так называемыми «воздушными замками» в Чечне и Ингушетии. Я отказался. А смысл? Репутация зарабатывается десятилетиями. Я был молодой, на меня даже угрозы не действовали. Когда тебе двадцать три года, тебе кажется, что ты будешь жить вечно и что пуля тебя не берёт.
Героизм
Каждая из моих 117 «горячих» командировок – всякий раз одно и то же. Нет ничего героического в работе журналиста на войне. Это я всё время повторяю студентам. Главная задача журналиста – вернуться домой живым. Больше других задач нет. Более того, с точки зрения профессии, это элементарная работа. Потому что, что бы ты ни передал из горячей точки, это выйдет в газете под шапкой, в журнале на обложке, в выпуске радийных или теленовостей пойдёт первым номером. Потому что сама ситуация делает банальные шесть предложений эксклюзивом. Есть три этапа работы военного журналиста. Первые 20 командировок – восхищение собственным героизмом. Следующие, до 50-й командировки, – непонимание того, что ты здесь делаешь. А после 50-й – полное отвращение к тому, что происходит вокруг тебя. Вот после 50 командировок ты работаешь максимально профессионально и максимально точно. Ощущение неприятия мерзости войны – самое большое, чего ты должен добиться внутри себя. Лучше, конечно, сразу, а не после 50 командировок. У меня нервные окончания загрубели, наверное, после полусотни командировок.
Самое мерзкое на войне – твоя беспомощность спасти более слабого. Невозможность. Видеть, как убивают стариков, детей, женщин. Это травма для психики. Как после этого жить? Очень просто. Написать заметку и забыть.
Деньги
В моей любимой книге «Золотой телёнок» Шура Балаганов сказал, что для полного счастья, чтобы ему хорошо жилось на свете, нужно 6400 рублей. Мне хватает того, что у меня есть. Честно могу сказать, чем хорош ещё возраст 50 лет: когда тебя спрашивают, что тебе подарить, ты говоришь – ничего, у меня всё есть. У меня правда всё есть. У меня есть дом. Любимая дочь. Любимая семья. Машина. Обожаемая работа. В принципе, мне ничего больше не надо. Какая разница – сколько стоит твоя рубашка? Чем хороши родившиеся в 1968 году и старше – мы же пережили три с половиной кризиса. Павловский кризис 90-го года, когда всё превратилось в ничто. Потом кризис 98-го года, 2008-го и ещё немножко 2014-го – полукризис. Мы трижды теряли деньги. Мы привыкли, что сегодня у тебя деньги есть, а завтра нет. Ну и нормально – надо идти и снова зарабатывать. То есть нет необходимости фиксировать счастье в долларах или евро. Потому что за последние 28 лет нас приучили к тому, что это абсолютная пыль – с одной стороны. А с другой стороны, ты понимаешь, что единственным общепризнанным эквивалентом человеческого счастья в мире являются деньги. Пусть пошлым и неприличным, каким угодно – это не важно. И успех. На мой взгляд, деньги никакого отношения к счастью не имеют. Счастье – это когда ты здоров, когда мама твоя жива, когда всё в порядке у родственников. И, конечно, когда твой близкий человек умирает, например, от онкологии, а ты не можешь спасти – вот это в максимальной степени несчастье. Такое в моей жизни было.
Президент
Я брал интервью у всех президентов стран Содружества. Думаю, они стали таковыми, потому что всегда чувствовали себя лидерами. Ведь что такое президент? В переводе с латыни это тот, кто сидит первым. Кто не боится на себя взять всю ответственность. Говоря футбольным языком, может провести игру через себя. Ты хочешь быть лидером? Будь им! Только отвечай за это по полной программе. Очень многие боятся взять на себя всё. И очень немногие не боятся. Не боятся и поэтому становятся президентами. Удача существует везде. В игре, в картах, в любви, в спорте. И в политике тоже. Без этого нельзя. Питерцы говорят, что Путин – человек фартовый. Ну кто бы сомневался? Назарбаев – человек фартовый. Лукашенко – человек фартовый. А Янукович – лузер, говоря языком мой дочки.
Родословная
Следы моего рода по отцовской линии уходят в начало XVIII века. Это Батырша Айдагулов. В переводе Батырша означает «богатырёк». Такой богатырь, но маленький. Явно это была кличка. Его приписывают к первому Тептярскому полку Башкирского кантона Оренбургской губернии. Тептяри – это татары, у которых не было своей земли, назывались они на русском языке припущенники, то есть те, кого припускали башкиры на свои земли. По семейному преданию, они мигрировали с территории Казанского ханства, чтобы сохранить свою веру. А в 1917 году неожиданно мой род по мужской линии меняет фамилию с Айдагулов на Батыршин. И это вот тайна, которую до сих пор в моём роду не могут открыть. По одной из версий, это была попытка скрыть своё происхождение – непролетарское. Хотя, как и все татары, мои предки выращивали зерно и торговали. То есть были зажиточные, и поэтому им не очень нравилась история с экспроприацией экспроприаторов. И то же самое было по материнской линии. Там тоже есть тептяри.
Ну а семейная легенда гласит, что наш род ведёт к известному бунтарю времён Екатерины Великой – Батырше Алиеву, который участвовал в Соляных бунтах. В то время предкам жилось нелегко, были страшные притеснения по религиозному принципу. Но эту историю закончила Екатерина, которая после поездки в Казань разрешила строить первые мечети. То же самое и в Уфимской губернии, и Уфа с XVIII века стала центром общероссийского ислама. Там находилось Духовное управление мусульман и самое большое количество мусульманских школ, из которых выпускались муллы. Часть тептярей занимались в казацких полках. Они защищали восточную границу русской империи от набегов тогдашних киргизов и казахов. Те набегали с одной целью – либо угнать скот, либо угнать людей и продать их в Бухару, Коканд или Самарканд. Собственно говоря, кто мог их догнать в степи? Только тот, кто за пятьсот лет до этого поменял седло кочевника на плуг землепашца. Потому что предки татар – болгары, они осели на Волге в качестве земледельцев примерно в V-VI веке нашей эры. Но про коней не забыли. И, естественно, я с трёх лет в седле, и дочь моя, сев на коня третий раз в жизни, сразу перешла на конкур.
Своя тарелка
Мой дом – Москва. Уфа – это дом предков, дом, где я могу ходить с закрытыми глазами. Я помню каждую улицу, каждую выбоину на дороге. Это Магометанское кладбище, где лежат мой отец и другие родственники, – прямо над рекой Белой. Дом детского творчества, он же ДДТ, где я занимался в фотостудии, а наверху играл Шевчук. Это хоккейный клуб «Салават Юлаев». Хоккейные коробки во дворе, звук льда, который крошится под твоим коньком, запах чёрной изоленты, которой ты обматываешь деревянную клюшку. Это твоя родина. Но мой любимый город – Москва. Когда мне плохо или не по себе – здесь есть две улицы, по которым я буду гулять часа два-три – они коротенькие. Остоженка, Пречистенка и Мансуровский переулок. Плохо или хорошо, но я не могу без Москвы. Хотя я живу территориально в «деревне», но большую часть времени провожу в Москве.
Спорт
Я люблю бокс. Это не махание руками. Это масса движений в одну секунду. Достаточно много серьёзной работы ногами и корпусом. Постановка ног, стопы, колена. К сожалению, бокс в мою жизнь пришёл достаточно поздно – всего лишь два года назад. Но зато уже было понимание, что силой удара ты можешь человека серьёзно покалечить. Кроме этого занимаюсь плаванием, горными лыжами со второго курса, то есть уже больше тридцати лет. Летом – виндсерфингом. Пытаюсь осваивать вейкборд – это когда скользишь на доске, похожей на сноуборд, за катером. И ещё немножко занимаюсь спортивным пилотирование по кольцевой трассе. А в детстве я серьёзно занимался лёгкой атлетикой. Если ты занимаешься спортом с шести лет, то уже не сможешь остановиться.
Судьба
В детстве у меня было прозвище Бат – это сокращённое от фамилии. И второе, когда я пытался косить людей интеллектом, – Критик. Я учился на филологическом факультете. Другого выбора у меня просто не было – меня не взяли в Ярославское высшее финансовое училище. Мой отец – офицер госбезопасности, пограничник. Я, как отец, мечтал быть офицером и всё своё детство готовился к этому. Физика, математика, сочинение – я был готов сдать. Так получилось, что я выбрал самую редкую специальность – военный банкир. И понятно, что как в анекдоте – у генерала есть свой сын. Мне как сыну отставного офицера-пограничника ничего там не светило. Меня сбрили на военной медицинской комиссии. Я сказал маме, что пойду в армию. Но у мамы было другое мнение: «Как ты смеешь позорить семью? Иди поступи куда-нибудь!» Я тогда работал фотографом, иду как-то в свою студию мимо университета, а там экзамены по русскому и литературе. Книжки я любил читать. Сказал себе: если зайду – то зайду, а нет – значит, нет. Поэтому на фоне дрожащих девочек-филологинь я смотрелся очень выигрышно. Сдал на 19 баллов, только по истории была четвёрка, потому что опоздал на экзамен.
Кроме филологии там был ещё журфак, и я стал учиться на двух отделениях. Летом сначала уезжал на практику пионервожатым, а потом на журналистскую практику в газету. На фольклорной практике собирал сказки, тосты, песни, как Шурик из «Кавказской пленницы». К концу 2-го курса стало ясно: уезжать в деревню преподавать детям в колхозе «Сто лет без урожая» русский язык и литературу в мои планы не входит.
А в газете нам платили 3 рубля за заметку. И на телике 3 рубля за минуту эфира. Первую заметку «О двойном боковом каротажном зондировании нефтяных скважин» я писал месяц. Чтобы разобраться в том, что это такое, надо было семь раз сходить в НИИ нефтяной промышленности СССР. Но зато когда ты разберёшься с этой фигнёй и переведёшь её с научного на русский, а потом ещё поработаешь в отделе писем с сумасшедшими читателями – считай, что это уже как обкатка танками. Ты должен встать, отряхнуться и кинуть болванку в танк.
Эксклюзив
16 прямых линий с президентом. Я продюсер прямых линий с Путиным. Никто в мире не сделал подобного формата. И никто не повторил, хоть и пытались сделать где угодно. И в СНГ, и за его пределами. Венесуэльская передача «Алло, президент» с Уго Чавесом – это не о том. В нашем президенте меня удивила его работоспособность. Если мы ему отбирали 50 тысяч из 2 миллионов обращений, он читал все 50 тысяч. Каждое. На первой прямой линии он одну бумажку уронил, но наклонился, поднял и прочитал. Ему можно задавать любые вопросы, выбить из седла его невозможно. Единственное, когда он вспыхивает, обижается, – это при попытке его унизить. Но я точно так же на это реагирую. И не позволю этого никому. Меня так научила Высоковольтная улица. А его – питерские дворы. «Прямые линии с Путиным» и фильм к юбилею Никиты Михалкова «55» – мой эксклюзив. После этого можно и коньки на гвоздь вешать.
Юбилей
Дурная собака до старости щенок. По-прежнему большое желание такое – э-эх! Ощущаю себя на 28. Сейчас только плюсы. Ты на пике физической и интеллектуальной – какой хотите формы. Даже мужской. Это полное сознание своих достоинств и недостатков. Ты как хорошо отлаженная команда – управляешь своим телом и желаниями, мыслями. 50 лет – это пик формы. Но уже где-то маячит мысль, что дальше начнётся угасание. Физическое. Впрочем, если только к мозгу не придут два старых знакомых Альцгеймер и Паркинсон – всё будет нормально.
Словарь составила Светлана Иванова
Фото: Радик Батыршин – председатель МТРК "Мир"
