Великий прохожий

Архивный материал 2018 года

Автор: Вера Харитонова

Первый побег Артюр Рембо совершил из родного Шарлевиля в пятнадцать лет, второй – через месяц, третий — еще через пять. Его арестовывала полиция, привозил домой школьный учитель, нещадно бранила мать, не понимавшая, что случилось с ее послушным сыном.

Артюр упорствовал в ненависти к Шарлевилю, городу, который нынче усыпан мемориями в его честь. И, в общем, правильно, что вышло без обид, потому что по своему складу предтеча символизма и основатель верлибра был книгочеем и романтиком, а романтику хорошо только там, где его нет, а во всех прочих местах ему плохо, и это не капризы, а трагедия. Реальности, тем более шарлевильской, никогда не дотянуться до мечты, она всегда в проигрыше. Как написал Рембо в 16 лет «Пьяный корабль» — монолог героя, упивающегося свободой и одиночеством в прекрасном мире, так и пытался воплотить в жизнь этот проект, за что и был прозван Рембадом-мореходом .

 

Мне ураганы открывали небо,

Рассвет вил гнезда в мачтах корабля,

И ни один из вольнодумцев не был

В мечтах своих — в местах, что видел я!

  

Расстаться с Шарлевилем Рембо удалась лишь с четвертой попытки. Уже не первое письмо к столичным мэтрам со стихами и просьбами типа «помогите поэту вырваться из чертовой дыры» он отправил Полю Верлену, и тот позвал его в Париж. Верлену было 27, он был государственным служащим на окладе, имел состоятельную маму, у которой был единственным и любимым сыном, еще более состоятельного тестя и на тот момент беременную жену. Приезд 16-летнего Рембо никого не обрадовал, но все были вежливы. В отличие от гостя. Его манеры  были чудовищными, и от дома ему отказали, как и от многих других, куда хлопотливый Верлен пристраивал своего гения. Благодарностью за приют во всех случаях была порча имущества и вопиющая наглость. Буржуев принято было презирать — только что отбушевала Парижская коммуна, и все читали роман Виктора Гюго «Отверженные».  

Влюбчивый Верлен заметался между семьей и другом. Характер его портился прямо на глазах, он пил, бесчинствовал и не владел собой во хмелю. Пострадавшая от выходок мужа юная мадам Верлен заняла позу «или я, или он». Артюр: да свиньи они буржуйские, бежать надо из этого болота. «Принцесса Мышь», как обзывал жену Верлен, битву проиграла, и следующее путешествие Рембо совершил в Брюссель и Лондон вместе с Верленом и за его счет. Тогда и образовался один из самых скандальных любовных треугольников в мировой культуре. Нервная история тянулась полтора года и закончилась по-староиспански — Верлен стрелял в друга и ранил его в руку, а Рембо, испугавшись повторного выстрела, позвал на помощь полицию. Попытки полицейских выяснить причины огнестрела закончились полным пониманием того, что у ребят действительно проблемы и с моралью, и с законом. Репутация Верлена была испорчена, а у Рембо ее и не было, точнее, была отвратительная. В терминах Достоевского — оба они «переступили». Точка невозврата была пройдена, дальше каждый пошел своим путем.

Спутником Рембо Верлен не стал, больше не хотел, да и не мог: его ждали суд, тюрьма, обращение в католичество, развод, отнятый сын, «милые друзья», разорение, смерть матери, больницы, проститутки, нищета, попытки обращаться за помощью даже к «мерзавке» жене, стихи, книги и прижизненная слава. Все-таки любовь, если она у человека случается в правильном возрасте, вправляет ему на место важные суставы. Рембо хотел, чтобы Верлен перестал быть буржуа, он и перестал. После их разрыва внешнее и внутреннее стало совпадать — Верлен постепенно все больше становился поэтом «правильного» формата — алкоголиком, попрошайкой и ребенком, а то ведь был, по понятиям Артюра, ни рыба ни мясо. Собственно, они вдвоем этот формат и создавали, упиваясь абсентом и занимаясь «тотальным и продуманным расстройством всех чувств». Спросите, зачем? У Рембо на этот счет была теория, ведь поэт — это ясновидец и маг, а поэзия не должна и «не будет больше воспевать действие. Она будет предшествовать ему». Заметьте — предшествовать! В эти строки Рембо толком вчитались только в ХХ веке, для символистов и особенно сюрреалистов они стали символом веры, а Рембо — ее божеством.

 

Странствия

Но пока божество потеряло единственного человека, который его слышал и понимал. Он ранен, разочарован и пишет поэму с говорящим названием «Сезон в аду» («Одно лето в аду», «Пребывание в аду») и издает ее в количестве 500 экземпляров, ни один из которых не был продан, а дальше начинаются странствия Рембада-морехода. Угрюмо выслушав поучения Верлена, разыскавшего его после тюрьмы, Артюр передал ему напоследок рукопись своих волшебных «Озарений». За сим и расстались, каждый со своей верой. Произошло это в Германии, откуда Рембо, продав чемодан и часть вещей, добрался на поезде до Швейцарии, а оттуда двинулся пешком в Италию. Там он жестоко обгорел на солнце и был отправлен на корабле в Марсель. Потом была Австрия, откуда его выставили за бродяжничество, потом — вербовка в голландские колониальные войска. Путь к месту службы оказался именно тем, что он вымечтал в «Пьяном корабле» — морским и сказочным. Но добравшись до Индонезии, Рембо сообразил, что продираться сквозь джунгли, обливаясь потом, а еще и подавлять восстания религиозных фанатиков он не готов, и шесть лет такой службы — это уже слишком, too much. Артюр продал свою форму и сел на корабль, отправляющийся в Шотландию, заплатив из солдатского жалованья, которое, ясное дело, присвоил.

В Париже он появился неузнаваемым, бронзовым, бритым и в форме английского матроса, всем видом давая понять, что со старым покончено. Но он выдавал желаемое за действительное, пока это была поза, другим он станет позже. Отдохнув на родине, Артюр снова принялся странствовать. В Бремене он явился в консульство США и подал заявление на английском, подписанное «Джон Артур Рембо», с просьбой зачислить его в американский военно-морской флот. В заявлении он указал, что ему 23 года, что он здоров, пишет и говорит на немецком, французском, итальянском, испанском и, разумеется, английском языках, сделав при этом кучу ошибок. В морфлот его не взяли, зато в Гамбурге он легко устроился в знаменитый французский цирк Луассе, которому для турне нужен был кассир и контролер. С цирком он объездил Стокгольм, Осло и Копенгаген. Но его манил прекрасный и загадочный Восток, и после циркового турне Рембо оказался на пути в Египет. 

Он уже воображал себе зеленые воды Нила, сфинксов и пирамиды — все, о чем  еще в детстве читал в журналах про кругосветные путешествия, но в римском порту его сняли с судна из-за острой боли в животе. Врач колебался: то ли воспаление брюшины из-за излишней ходьбы, то ли отравление. Пришлось вернуться домой. Но к лету Артюр уже снова в Гамбурге и трудится в компании, занимающейся продовольственным обеспечением немецких колоний на Востоке, а вернувшись домой, впервые в жизни работает на семейной ферме в Роше. Что удивительно, сам предложил помощь. Мать, с которой у Артюра всегда были суровые отношения, начинает строить на него далеко идущие планы, но не тут-то было. Это просто передышка в пути.

Однажды в кафе приятель показал Рембо  стихотворные сборники, купленные в Париже, на что тот отозвался слишком нервно: «Покупать книжки, особенно такие — полный идиотизм». Ему, похоже, еще больно от напоминаний о самой большой иллюзии, разбившейся в прах. Он и дальше на все расспросы приятелей о стихах будет отвечать: «Тошнотворно, смешно, абсурдно». Все это в прошлом. Его нынешнее кредо — стать жестче, отвергнуть романтизм, забыть риторику.

Сам Артюр ничего не пишет, кроме писем матери, брату, сестре Изабель и друзьям. Но это еще письма поэта — в них есть ветер, снег, туман, собаки желтой масти, полумертвые путники и горные подъемы, когда опухают шеи, разрываются уши, а ресницы и борода — в ледяных сталактитах. Так описаны Швейцарские Альпы в ноябре, куда Рембо отправился после сбора урожая в Роше. Его замысловатый поход на самом деле должен закончиться в вожделенной Александрии, в Египте, но, как всегда, пути его длинны и причудливы, потому что дешевы. Он бродяга, безжалостный к своим ногам.

Добравшись наконец до Александрии, из предложенных вакансий Рембо выбирает место переводчика в строительной фирме, занимавшейся прокладкой железных дорог, строительством фортов, госпиталей, казарм и портов на Кипре.

 

Кипр

Прибыв в Ларнаку, Артюр был неприятно удивлен — ему поручили надзирать над рабочими каменоломни. Карьер находился в пустынном месте, вблизи развалин сторожевой башни, построенной еще венецианцами. Через неделю Рембо становится начальником карьера и делает абсолютно все — ведет учет расходов на питание, производит выплаты рабочим и контролирует погрузку камней на пароход и боты. Между рабочими-киприотами идут непрестанные стычки, и он обзаводится оружием. Через год Рембо тяжело заболел и был отправлен во Францию.

Его друг Эрнест Делаэ был изумлен его обликом — смуглое, как у североафриканцев, лицо, борода, и даже голос стал низким, отличаясь от прежнего детского тембра. На робкий вопрос о стихах было отрезано: «Есть дела поважнее». В разговоре выяснилось, что на Кипре Рембо понравилось. И жить он отныне будет только в теплом климате, поэтому в следующую поездку, не найдя работы в Египте, он вновь оказывается на Кипре. Турция за арендную плату в 1878 году передала Кипр в управление Британии, и Рембо предложили место начальника строительного отряда на  Троодосе, где строилась летняя резиденция английского генерал-губернатора.

Вот выдержки из его единственного письма, написанного с Кипра.

«Троодос (Кипр), воскресенье, 23 мая 1880 г.

 Прошу простить меня за то, что не написал вам раньше. Вам, наверное, нужно было знать, где меня носит; однако до настоящего момента я на самом деле не мог сообщить ничего нового о себе. Я не нашел себе никакого занятия в Египте и отправился на Кипр почти месяц тому назад. По прибытии я обнаружил, что мои бывшие патроны обанкротились. По истечении недели я тем не менее нашел работу, которой занимаюсь по сей день. Я  – смотритель при дворце, который строится для генерал-губернатора на вершине Троодоса, самой высокой горы Кипра (2100 метров).

 До сих пор я жил с инженером в одном из деревянных бараков, образующих лагерь. Вчера прибыло полсотни рабочих, и работы вот-вот начнутся… Я нахожусь в настоящее время на службе у английской администрации: рассчитываю скоро получить прибавку к жалованью и остаться до окончания работ, которые завершатся, вероятно, к сентябрю. Таким образом я смогу получить сертификат, чтобы быть нанятым на другие работы и отложить несколько сотен франков... Чувствую я себя скверно; у меня случаются сердцебиения, которые немало меня беспокоят. Но лучше об этом не думать. С другой стороны, что тут поделаешь? В то же время воздух здесь очень здоровый. На горе растут только сосны и папоротники».

Дальше Рембо просит родных об услуге. Ему для работы нужны книги — «Альбом по деревообработке лесной и сельскохозяйственной» на английском языке со 128 рисунками и «Карманный справочник столяра, подборка из 140 чертежей, издание Мерли, цена 6 франков». «Необходимо также, — продолжает Рембо, — чтобы вы оплатили эти монографии, я вас прошу об этом. Почта здесь не принимает денег, я, таким образом, лишен возможности вам их отправить. Мне нужно было бы приобрести какую-нибудь небольшую вещицу, которую почта приняла бы к отправке, и куда я мог бы спрятать деньги. Но это запрещено, и я не намерен этого делать. В следующий раз тем не менее, если мне будет что вам отправить, я сделаю все, чтобы переслать вам деньги этим способом…

До сих пор я рассказывал только о себе. Простите меня. Это оттого, что я полагал, что вы пребываете в добром здравии, и в остальном все так же хорошо…

Я обязательно отправлю вам в следующий раз небольшую посылку со знаменитым вином «Коммандария». Вспоминайте обо мне. Ваш Артюр Рембо». (Пер. М. Паутова)  

Знаменитое кипрское вино «Коммандария» туристы возят с острова и поныне. Бывшая резиденция английского генерал-губернатора тоже существует, охраняется и функционирует как летний президентский дворец. А в прекрасный тенистый Троодос, где воздух прозрачно чист, а среди сосновых лесов разбросаны фешенебельные SPA, по традиции ездят отдыхать британцы. Именно тут и служил «прорабом» поэт Артюр Рембо, который уже шесть лет не пишет стихов и у которого в 25 лет болит сердце, да и не только оно.

Сказать, в какой момент испустил дух поэт и родился «негоциант» Рембо, невозможно. Это был путь длиною в несколько лет, но он заканчивается где-то здесь, на Кипре. Артюр Рембо больше не нарушает запретов, даже почтовых, а из книг интересуется только прикладными. Он много и тяжело трудится, стойко перенося жару, холод, голод, тяготы, опасности. И казалось бы, что тут особенного? Ничего, если не знать, какая гордыня смирилась в нем и какая великая мечта была сломлена. Ведь это письмо человека, который презирал свое «рукастое время» и писал: «Мне ненавистны все ремесла. Хозяин и батрак, крестьянин — омерзительны. Рука с пером стоит руки на плуге. Век ремесла! Я никогда не буду ремесленником… Я не извлекал пользы из своего тела. Я скитался, праздностью превзойдя жабу».

В письме с Кипра перед нами уже действительно другой человек. Не хуже и не лучше, просто другой. Шесть лет назад он решил расстаться со стихами и риторикой и расстался, это было решение человека с мужским характером. Отсюда, с горного массива Троодос,  самой высокой точкой которого является вовсе не резиденция губернатора - Рембо в своем письме символично ошибается – а гора Олимп, начинает отсчет история «негоцианта» Рембо, который, «извлекая пользу из своего тела», зарабатывает деньги. Последние 12 лет жизни он проведет, сколачивая капитал.

Он покидает Кипр, спускается к Красному морю и поступает на службу, торгуя кофе между Аденом и Хараром, городом в самом центре Эфиопии, но дело идет ни шатко, ни валко, и Артюр решает нажить состояние быстрее, продав партию бельгийских ружей королю племени Шоа. Подготовка и само путешествие заняли месяцы и стоили Рембо здоровья. Когда с сотней верблюдов и вооруженными до зубов абиссинцами он тронулся в путь, журнал Vogue в Париже опубликовал его «Озарения», о чем Рембо, разумеется, не знал. Караван по пустыне он провел, не подвергшись нападению, но чего это ему стоило! Наяву все происходило не так, как в его стихах: «Я вернусь с железными мускулами, смуглой кожей, неистовым взглядом; по моему обличью решат, что я человек сильной расы. У меня будет золото: я буду праздным и жестоким. Женщины окружат заботой кровожадных калек, вернувшихся из жарких стран. Сочтут, что я был замешан в политические события. Был спасен».

Из того, что Рембо написал, многое сбылось. Восемь килограммов золота он протащил на себе из Эфиопии в Каир, зашитыми в поясе, чтобы положить в банк. И ему действительно приходилось спасаться, то от нападений, то от деловых партнеров и их настойчивых вдов. Политики он избегал, как всякий торговец, бесконечные войны египтян и абиссинцев, столкновения экономических и политических интересов Англии, Франции и Италии в этой части пространства ему только мешали. Рембо накопил порядка 150 000 евро, если перевести на современные деньги, и собирался вложить их в дело. Он подумывал над тем, чтобы осесть, жениться, родить сына, выучить его на инженера. Но он не успел — у него все усиливались боли в ноге, он быстро превращался в калеку. Он позволил гангрене подняться выше колена, потому что сидел и ждал денег, которые должны были заплатить за очередной рискованный переход, и покинул Харар уже на носилках. В Марселе ему поставили диагноз — саркома колена и ампутировали ногу, но было поздно — раковые клетки поднялись выше. Выписавшись, он вскоре вновь оказался в больнице, куда сестра привезла его полуживым, сняв с поезда, — куда, вы думаете, он собрался в инвалидной коляске? В Харар. Дальше последовала мучительная агония — больные в госпитале сбегались посмотреть на его чудовищную опухоль. Последнее письмо Рембо, продиктованное сестре в полубреду и адресованное некоему директору Морских сообщений, заканчивалось словами: «Скажите, в котором часу я должен взойти на борт». 

На этом жизнь путешественника и негоцианта Артюра Рембо закончилась, и опять началась жизнь поэта. Стефан Малларме назвал его «великим прохожим», а никогда не забывавший Верлен как-то заметил: «Не такое уж значительное место занимала страсть в его, в общем, целомудренной одиссее. Он никому и ничему не отдавал до конца свое сердце».

фото:LEEMAGE/EAST NEWS; CORBIS/FOTO S.A.; GETTY IMAGES/FOTOBANK; LEGION-MEDIA