Архивный материал 2016 года
Автор: Ольга Филатова
Франсуа Дювалье, несмотря на своё подлинно французское имя, был решительно не француз. Он был гаитянин. К тому же колдун – настоящий, из сказки. Он был человеком, рассказавшим целому острову настолько страшную сказку, что они там до сих пор вздрагивают от малейшего шороха: придёт бабай и посадит всех в мешок. Дяденька, за что?
У народов Африки бытует поверье о существовании мужика с джутовым мешком. Текстура мешка роли не играет. Главное, что однажды за каждым придёт кто-то чужой, посадит в мешок – и… всё! Умные не задают глупого вопроса: «Что всё?» – потому что знают, под «всё» понимается личный финал. Далее пустота, молчание. Страшнее этого быть ничего не может, не стоит и придумывать. В России этого мужика зовут бабай. Перед лицом бабая каждый предстаёт один, маленький, без носков. Очень страшно. На острове Гаити «всё» случалось неоднократно на протяжении его истории. Последнее феерическое «всё» там происходило, когда к власти пришёл диктатор Франсуа Дювалье – отец тамошнего народа. Их Папа.
Если о ком и стоило сказать: «Доктор Зло», так это о нём, о Франсуа Дювалье. По профессии этот человек в очках был врачом. Доктор – с дипломом! И добрый такой, ласковый, прямо отец родной. На родине его так и прозвали – Папа Доктор, позже сократив до Папа Док, даже произносили эдак слитно Папа-док, особенно с перепугу.
Папа был истинным порождением ада. Гитлер в гуталине. Причём сам-то он и букашки не обижал, сидел себе под пальмой, приходи к нему лечиться и корова, и волчица. Даже пламенных речей, в отличие от таких чертей, как Муссолини, особо не толкал, в основном помалкивал. Так, помалкивая, он и поверг в ужас десять миллионов человек, проживающих на западной стороне острова Гаити, пока другие десять миллионов, соответственно на восточном пляже острова, где у них там располагается Доминиканская Республика, пели и танцевали меренге-доминикана, распивая ромовые коктейли.
Папа Док регулирует политкризис на Гаити
Жизнь на Гаити лишена бытовых излишеств. Из одежды там предпочитают пластмассовые лапти и майку с шортами. Из еды – жареный банан. Не то чтобы жители этой страны отказались от мяса по идейным соображениям, они понимают, что мясо – вкусно. Но банан у них там дёшев и легкодоступен, а мясо… ну, можно попробовать, но привыкать не стоит. Любопытно, что даже рыба там – казалось бы, на побережье с ней должно быть неплохо – отсутствует. Парадокс местного менталитета. Они просто не ловят рыбу. Считается, что им лень.
На самом деле, потомки рабов с плантаций, они не умеют добывать рыбу, как горожане, например, никогда не догадаются сеять и жать. Из напитков они предпочитают ром с колой, бюджетные, как в России самогон. Взболтать можно уже в брюхе. Ром у них, как пили его с колониальных времён, так и пьют, не принюхиваясь.
История часто била гаитянский народ фейсом об тейбл, они хорошо усвоили – к излишествам лучше не привыкать. Население там всё сплошь привозное, прибыло на остров в трюмах, в кандалах. Все эти люди мечтали о свободе. И они сумели добиться исполнения своей мечты. Причём неоднократно.
И все-таки к середине ХХ века худо-бедно Гаити удавалось держаться на экономическом плаву и даже разыграть туристическую карту. Отели, казино в духе Монте-Карло, рестораны и пляжи – что ещё нужно любителю южных морей? Вот как об этом писал один очевидец: «В те дни, до прихода к власти доктора Дювалье, туристов было столько, что в казино работали три рулетки. Из ночного кабаре внизу доносилась музыка, и время от времени, устав от танцев, какая-нибудь дама в вечернем туалете приводила своего партнёра в игорный зал.
На свете, по-моему, нет женщин красивее гаитянок – я видел такие лица и такие фигуры, которые в любой западной столице составили бы состояние своим обладательницам». Говорят, красоту женщин можно наблюдать в тех краях, где люди живут труднее всего. Естественный отбор, знаете ли.
Гаити открыл Христофор Колумб, назвал Эспаньола (маленькая Испания). Ему там даже в одном месте стоит памятник, не особенно популярный у народа. Ну, открыл и открыл, не закрывать же. В гористых лесах по всей территории тогда обитали несущественные коренные индейцы, питающиеся рыбой, всякими ящерками и мелкими грызунами. На них не стали обращать внимания, поскольку колонизаторы-христиане имели перед этими людьми моральное превосходство, особенно численное.
Просвещённые европейцы пронесли через море свою культуру, религию и социальное устройство. Недовольных быстро отправили лесом, благо лесов в тех местах изначально было много – тропики. К середине XVII века французские и испанские колонизаторы уже плотно засели на своих землях, обнесли угодья забором, основав стабильные поселения, табачные, сахарные, кофейные плантации.
Любопытно, что более половины сахара и кофе, потребляемых в Европе, происходило именно оттуда. Кто же производил на острове продукцию, которую с таким изяществом потребляли европейцы? Кто работал? Святой Доминик? Работали рабы. Человеческий скот – это ещё мягко сказано. Условия труда и отдыха на острове были таковыми, что чернокожие мёрли на плантациях, как мухи. За год через Гаити проходило до 40 тысяч рабов. Пять лет оказывались критичным сроком, десять не выдерживал никто.
Особая в тех местах царила социальная иерархия. Цвет кожи играл решающую роль. Чем больше белой крови текло в жилах человеческого существа, тем более человечным его признавал социум. Безусловными людьми оказывались белые. На вторых позициях выступали мулаты – дети чернокожих и белых, лишённые права считаться полноценными людьми. Даже родившиеся свободными и белокожими, они не имели права вступать в брак с белыми, носить шпаги, надевать, смешно сказать, шляпы! Но они были лично свободны и уже могли обладать имуществом, в отличие от чернокожих, чьим имуществом не считалась даже собственная кожа.
Интересно, что к концу колониальной эпохи треть всех плантаций и человеческих ресурсов на островах принадлежала уже не белым, а как раз мулатам. Ещё интереснее, что именно мулаты становились наиболее жестокими рабовладельцами, беспощадными, хуже господ. Вот кто буквально сдирал кожу со своих братьев, принуждая к труду.
Среди самих мулатов тоже ощущались различия в долях белой и чёрной крови, и была соответствующая классификация социальных гордынь. Существуют по сей день и мюстифы, и квартероны, и мюлатры, и гриффы, и марабу (это означает 7/8 негритянской крови), и каждый сам о себе знает, насколько сильно он чёрен. Существовали в те времена и свободные негры, и тоже старались записаться в плантаторы и рабовладельцы. Поэтому при любом историческом свершении на островах жителям нужно было крепко подумать, прежде чем примкнуть к тем или иным сражающимся: негр ли я или право имею?
Островом Невезения прозвали Гаити сами гаитяне. На эту тему у них даже были стихи, что-то вроде «Весь покрытый зеленью, абсолютно весь…». Казалось, на его пляжах кто-то расчехлил томагавк войны. Все там воевали со всеми, даже европейцы, приехавшие разнимать негров с мулатами, начинали выяснять политические отношения. Дрались там с утра до вечера. Но самое странное: отстояв независимость от рабовладельческого строя, победители хватались за строительство «нового мира», но у них всё время получался какой-то старый.
В 1915 году на треклятом острове высадились американцы, захватив страну практически без нажима. Немудрено, поскольку эффективно сражаться бедные негры умели лишь в стиле контактного боя, а при виде огнестрельного оружия теряли интерес к войне. Американцы провели на острове телефон, построили дороги, больницы, школы, решительно никому не нужные по сей день, поскольку население не верит ни в пользу знаний, ни в волшебство медицины.
Против оккупации гаитяне регулярно выступали. Местные вожди отстаивали право собственноручно угнетать гаитянское население. В конце концов, американцы пришли к выводу, что содержать Гаити с его побирающимся народом как-то глупо. При Рузвельте они бросили Гаити к чертям и убрались восвояси, после чего на острове возобновилось прежнее социальное устройство – рабство.
Вот тогда-то и произошло то, что на долгие годы стало страшной сказкой Гаити – к власти в стране пришёл Айболит Дювалье.
Доктор едет-едет
Будущий правитель Гаити родился в столице страны, городе Порт-о-Пренсе, названном так в честь самого первого французского корабля, вошедшего в морской залив Гонав. Город, терзаемый демографическими взрывами, какие бывают только в самых обездоленных краях, построен колонизаторами. Ныне состоит почти из одних трущоб, не считая прилегающей к морю исторической части. Город, которому один писатель вскользь дал исчерпывающую характеристику, что «на вонь в Порт-о-Пренсе никто не обращает внимания», разрушается изнутри и снаружи.
Он неоднократно страдал от землетрясений, последнее из которых произошло в 2010 году и не пощадило колониальной архитектуры. Ремонтировать развалины показалось не на что, некому и незачем.
Гаити – самая бедная страна в мире. Её бюджет томится всем, чем может страдать государственный бюджет. Руины оставили до понедельника. На Гаити всегда ждали лучших времён, даже несколько раз уже дождались, однако времена каждый раз оказывались опять не те.
Когда в 1957 году в кресле президента Гаити расположился бывший доктор, министр здравоохранения Франсуа Дювалье, гаитяне возложили на него все накопившиеся за триста лет надежды. Говорят, Дювалье попал в своё кресло волей сторонних лиц из администрации США, но гаитяне на это не обратили внимания.
Американцы впрямь интересовались Гаити, поскольку остров находился в двух шагах от Кубы. О том, как это происходило, писал участник тех событий, некто Роберт Джонсон, конечно шпион:
«Мы встретились с Дювалье в небольшом доме в центре Порт-о-Пренса и беседовали около двух часов. У меня сложилось о нём довольно благоприятное впечатление. Папа Док был сама умеренность и здравый смысл. «Я считаю, что народом должен управлять сам народ и во имя народа», — сказал Дювалье в ответ на мой вопрос об основных принципах его политической философии. Я уже много раз слышал подобные заявления. Нельзя сказать, что мы оба искренне верили в это, но важно было притворяться и при этом понимать, что скрывается под словесной требухой. Относительно доминиканских соседей у Дювалье были тоже правильные мысли: добросердечные и корректные отношения. Я решил, что этот сельский доктор – нужный человек. Единственное, что меня беспокоило, когда я летел обратно, – это справится ли Дювалье с гаитянцами»
«Сам народ» и понять не успел, кого и зачем он избрал. Да и есть ли на свете народ, который понимает, откуда очередной правитель падает ему как снег на голову. Дювалье же взялся за дело с огромным рвением, для начала возблагодарив небеса и некоторых из своих помощников. Раздав посты своим старым дружкам, он наобещал с три короба, небывалые дотоле свободы – слова, печати, мнений, собраний, свершений – и конституцию, непременно как в лучших домах. И первым делом, в качестве подтверждения своих обещаний, он переловил и принудил к молчанию лишних свидетелей своей прежней жизни.
Каждому из них он привязал к ногам по тяжёлому камню и отправил прогуляться по дну залива Гонав. Обглоданных рыбами претендентов в министры потом регулярно находили ныряльщики в порту. Мертвецы покачивались на относительной глубине, колеблемые течением, стоя по стойке смирно, как на параде (грузило тянуло их вниз, не разрешая всплывать). Извлечённые из пучин тела опознали по ботинкам.
Так он поступил, к примеру, с двумя братьями, давшими ему в суровые годы приют, – юристом и врачом, каждому из которых он на словах заготовил по должности в своей администрации. Так же он отблагодарил католического священника, давшего ему приют в начале 50-х, во время военного переворота, когда будущему правителю приходилось скрываться.
Дювалье как человек культурный, грамотный осмыслил опыт прежних правителей своей страны и сделал чёткие выводы. Так, его предшественник, живший за полтора столетия до него, чернокожий генерал Дессалин объявил о независимости своей страны, он и назвал её по-индейски Гаити, хотя никакими индейцами в стране тогда уже не пахло. Дессалин подверг жесточайшему террору белое население острова, вырезав подчистую всех белых и средне-белых, включая детей и женщин, мулатов, и даже чёрных, возомнивших себя не такими уж чёрными. И это было первое в истории удачное восстание рабов, создавших свободное от белых государство чёрных. Но самозваный император сделал тактическую ошибку.
Вот зря он всё добро захватил себе, а делиться ничем не стал. Были и другие, не менее заносчивые товарищи в его окружении. Убили они его чисто за справедливость, как не оправдавшего доверие – тоже мне император, вчера только с пальмы слез. Убили и съели. Или не стали – не важно. Дювалье отлично выучил его урок, ошибки не повторил. Он попросту успел первым. Он сам всех убил и съел. Чтобы не делиться.
Университетское образование не помешало Дювалье использовать в борьбе за власть и её удержание самые крокодильи методы. «Власть в руках Папы Дока была подобна топору сошедшего с ума мясника, бьющего без разбора по врагу и по другу», – заметили наблюдатели.
Медицинский факультет Гаитянского университета он окончил в 1932 году, после чего как раз во времена американской оккупации поступил работать в американский госпиталь, чтобы лечить своих соотечественников. Как перспективного врача его пригласили в Мичиганский университет, доучиваться. И учился! И получал знания. Склонял тогда ещё совершенно чёрную шевелюру над учебником анатомии и физиологии, что-то пришёптывал розовыми губами, время от времени протирал потеющие очки. Почему-то они у него часто потели без видимых причин. Человек в очках всегда выглядит беззащитнее окружающих. Никто из его товарищей, его преподавателей и однокашников и представить не мог, что делит аудиторию с человеком, который войдёт в первую десятку самых кровавых правителей ХХ века.
За 14 лет своего правления Дювалье лишил жизни более 50 000 соотечественников, и 300 тысяч покинули страну. Став президентом Республики Гаити, он моментально запретил политические партии, закрыл оппозиционные издания, разогнал профсоюзы, выслал из страны всех священников и закрыл все церкви. Крутовато взялся, но это было только самое начало.
По гроб жизни
Сперва по стране поползли таинственные слухи. Чушь, конечно, ужасная, но лишь на европейский слух. Вроде как из могил стали исчезать мертвецы. Не старые такие мертвецы, а те, что похоронены недавно, и вдобавок молодые – не старше сорока лет. Приходят родственники на кладбище помянуть покойничка, а могила раскопана, гроб пропал. Родственники, конечно, в обморок, слёзы, крики – кто? куда? Кладбищенское правление только руками разводит – поищите, может, куда уполз? Обычное дело – зомби! Потом стало хуже – гробы стали находить открытыми и пустыми. Иной раз даже до кладбища дело не доходило – тела стали исчезать на этапе между больничной койкой и моргом.
Допустим, сообщают родным из больницы, что их родственник скончался, а тело не отдают. Нету, говорят, исчез! Кто видел? А никто не видел. Напишите заявление в полицию. Больничный персонал молчит, весь бледный, только глаза таращит. В полиции же внезапно встречают крайне неласково, провожают ещё того злее – до синяков некоторых проводили. Настолько, что желание дальше разыскивать мёртвое тело пропадало навсегда.
Вот как в своих «Комедиантах» описал подлинные события гаитянской жизни писатель Грэм Грин. Похороны министра социального благоденствия были прерваны явлением лиц, не званных на эту церемонию.
Вот что они сделали: «…вытащили из катафалка гроб и понесли его к своей машине. Они втолкнули гроб в багажник, но он высовывался из него чуть не наполовину, поэтому они накрепко, не торопясь, привязали гроб верёвкой. Спешить им было некуда, им ничего не грозило, власть тут была их. Мадам Филипо (вдова. – Прим. авт.) подошла к катафалку и так униженно, что нам было стыдно, стала умолять, чтобы они взяли и её… Говорила мадам Филипо слишком тихо, чтобы расслышать слова, но я понял, о чём она просит, по её жестам. Быть может, она предлагала им деньги за своего покойника; при диктатуре у человека можно отнять всё, даже мёртвого мужа. Они хлопнули у неё перед носом дверцами и двинулись вверх по шоссе; гроб торчал из багажника, словно ящик с фруктами, который везут на базар»
Автор этих строк описывал реально виденную своими глазами сцену, в которой участвовали его хорошие друзья. Грин неоднократно бывал на Гаити, поэтому свой лучший роман создал столь достоверно, снискав у Дювалье для себя литературную критику. «Книга написана плохо, – писал в принадлежащей ему самому столичной газете Le Matin правитель. – Как произведение писателя и журналиста она не имеет никакой ценности». Он засыпал Грина ругательствами: «Лжец, кретин, стукач, психопат, садист, извращенец, законченный невежда... лгун, каких мало... позор благородной и гордой Англии... шпион... наркоман…», из чего писатель сделал лестный для себя вывод, что его произведение попало в цель точнее серебряной пули.
Вопрос же, куда, собственно, на самом деле исчезали тела, повис в воздухе. Циркулировали, правда, слухи о том, что повелитель Гаити заключил с каким-то американским институтом физиологов контракт, по которому продавал гаитянских покойников «для опытов».
И некоторое время люди в это верили, до тех пор, пока однажды кто-то из родственников исчезнувшего покойника не встретил своего усопшего год назад дядюшку совершенно живым, и в форме гаитянского полицейского, которых по известной причине прозвали «тонтон-макутами». «Тонтон» в переводе с креольского и означает «дядька», а «макут» – «джутовый мешок». Дядька с мешком!
Слухи, как известно, не рождаются на пустом месте. Дело в том, что главной островной религией, которою островитяне пользовались как опорой в жизни, был и остаётся вудуизм. А вудуизм – это вам не в Санта-Клауса верить (хотя он тоже ходит с мешком, но совсем по другой причине). Вудуизм опирается на самое мрачное и тёмное место в душе любого чернокожего – место, о котором никто ничего толком не знает, но каждый в душе чувствует – оно существует, стоит закрыть глаза, и ты его почувствуешь. Страшные призраки живут там. Фредди Крюгер, мёртвые девочки, зловещие мертвецы, и зомби! Зомби там селятся особенно густо.
С самого ли начала Айболит Дювалье придумал эту сказку или она возникла у него в процессе, шаг за шагом, слой за слоем обрастая всё новыми кровавыми подробностями, теперь, наверное, не узнает никто. Но о самом себе он сказал народу, что он, как первое лицо в государстве, будет теперь и верховным жрецом основной государственной религии. Это он удачно придумал, поскольку церковь и государственная власть в его лице слились воедино, не надо было платить зарплату отдельному патриарху.
Так он и сказал: «Я – знамя Гаити, единое и неделимое». Эту реплику во времена его правления можно было прочесть на каждом заборе в стране. Они и сейчас всё ещё кое-где читаются, как у нас «Народ и партия едины». Он официально провозгласил себя всеми возможными титулованиями, какие смог извлечь из народных сказаний. Бароном Субботой, Солнцем Гаити, Королём Счастья, Радугой Небосвода, Апостолом Братства, Благодетелем Добра, Помазанником Африканских Богов, Повелителем Зомби, Верховным Жрецом и Колдуном. Тихой сапой оказалось, что он, как верховный колдун, окружён целой сворой колдунов поменьше рангом.
Кстати, Дювалье почти сразу по приходу к власти упразднил действующую армию, взамен которой создал военизированное образование «тонтон-макуты». Эта организация просуществовала до 2000 года, а её остатки стихийно переформированы пуще того – в «армию каннибалов».
«Тонтоны» – вот кто стал гаитянским ужасом на крыльях ночи. Подобно «чёрным воронкам» сталинских времён, они являлись к мирным людям по ночам. Стук в дверь, и они уже здесь, стоят на пороге. Вроде как зрительно это были просто крепкие чернокожие мужики, но все они даже ночью ходили в тёмных очках, скрывающих глаза, в джинсовых рубашках, плюс мачете на поясе и шляпа на голове. Ужас состоял в том, что в этих черноочешниках люди стали узнавать недавних покойников, исчезнувших накануне.
Было ли так на самом деле? Или у страха глаза велики? Достаточно одного напуганного вусмерть обывателя, рассказавшего о подобной инфернальной встрече, чтобы страх принял масштабы эпидемии. Вели же себя «тонтоны» крайне развязно, будто ни бога, ни чёрта не боялись. Приход в дом «тонтонов» почти всегда означал смерть.
Где ваш сосед? – спрашивать не имело смысла. Так умер, например, добрейший доктор Мажио, в реальности – министр здравоохранения при Дювалье, к которому подослали крестьянина, вызвавшего доктора к больному младенцу. Мажио, вышедшего за порог, «тонтон-макуты» застрелили, не выходя из машины, без суда, без следствия, но при свидетелях. Заодно они убили и своего посыльного – крестьянина. Они карали смертью сограждан без малейшего колебания. Причём самыми зверскими способами вроде перерезания горла. Немудрено, что народ признал в «тонтонах» не только покойников, но и натуральных зомби. А уж что есть зомби, это на Гаити не вопрос.
Зомби – не обязательно оживший мертвец. Это может быть просто человек, порабощённый колдуном. А вуду, к слову, не совсем религия. Вуду – это магия. И она является основой гаитянской жизни.
Без магии на Гаити не могут ни родиться, ни умереть, ни суп сварить, ни сбегать по нужде. Кстати, там до сих пор повсеместно отсутствует канализация, даже в столице.
Что же касается религии, то её гаитяне в душе считают забавной выдумкой европейцев. Сказки! Ну как можно всерьёз верить в каких-то там персонажей, неизвестно когда живших и не имеющих к современным реалиям никакого отношения? Но поскольку ещё в колониальные времена чернокожие усвоили – европейцы не могут жить без какой-нибудь религии, то большинство из них как бы официально исповедуют католицизм, протестантизм, ислам или любую из альтернативных – баптизм, адвентизм, иеговизм и так далее.
Одновременно с этим все они практикуют магию, с которой жили их предки. Неизвестным образом в негритянской душе уживаются Христос, Дева Мария, святые апостолы, а также зомби, жрицы мамба и бабай. Таким образом, привратник святой Пётр стал у них Папой Легба, святой Патрик – повелителем змей Дамбалла, а Дева Мария – Эрзули Дантор, богиней любви и плодородия. Не прошло и трёхсот лет, как христианство и вудуизм сплелись на Гаити в братских объятиях.
Конечно, с чем едят вудуистов, Папа Док знал как никто другой – сам вудуист. Магия оказалась лучшим способом держать в повиновении людей – достаточно лишь примерить на себя личину верховного божества и убедить всех, что ты и есть Он. Франсуа Дювалье гениально разыграл эту карту. Большинство гаитян до дрожи боятся жрецов, чем выше рангом, тем страшнее. Они с огромным удовольствием участвуют в ночных церемониях вуду, только что днём посетив христианские храмы. Ночью же они усердно пляшут под ритм барабанов, распивают ритуальные напитки и теряют контроль над собственным телом, добровольно отдаваясь во власть духов. Посещение духом смертного тела считается огромным благом, поскольку божества вуду не имеют иной возможности посетить земной мир, кроме как зайдя в тело человека.
Культ вуду в действии. Обряд исполняется с размахом и бешеным темпераментом, свойственным гаитянам. 1950 год
Между тем «тонтоны» были не кем-то извне, не наёмниками с обратной стороны Земли, они были кровь от крови и плоть от плоти самой гаитянской нации. И они, как ни смешно, тоже занимались поисками средств к существованию. «Тонтоны» ведь не получали жалованья и существовали, как тараканы, на самоокупаемости. Зомби не нуждаются в материальном. Следствием стал необъяснимый террор.
Фактически они могли напасть на любого мирного жителя, чтобы отобрать у него понравившееся имущество, а вовсе не по политическим или идейным мотивам. Министр социального благоденствия впоследствии признавался, что его ведомство имело приказ убивать ежегодно не менее пятисот человек. Лучше – больше.
Население Гаити стало их «поляной», их пастбищем и нивой, которую они окучивали как умели, собирая дань. Дювалье сумел создать в собственной стране ситуацию, что одни обездоленные пожирали других, в полной уверенности, что творят справедливость. Для самих «тонтонов», понятно, не от хорошей жизни надевших чёрные окуляры, не было лучшего способа переложить ответственность на другого. «Не надо думать, с нами тот, кто всё за нас решит». Дети рабов и внуки рабов в силу воспитания не умеют отвечать за свои поступки и при первой же возможности отказываются думать.
Главное, они почти ничего не знали о самом своём правителе. Грэм Грин подчёркивал эту особенность. Правитель как бы не существует, он всё время за кадром. Он сидит в своём дворце, но о том, что он там делает и о чём думает, простые люди могут лишь догадываться. «Тонтоны», как окровавленные пальцы правителя, действуют от его имени и благословения. Они – мертвецы, а он – Барон Суббота, их властелин. День мёртвых – его праздник.
Толпы гаитян в этот день тащат свои бренные тела на кладбища, на могилу, посвящённую Барону Субботе. И они всю ночь страшно бесятся, празднуя, поют, пьют, курят и всякое такое – в его честь. Они пьют ром с перцем и поливают друг друга из бутылок, призывая дух Барона Субботы. Признаки, по которым его можно узнать, – чёрная шляпа, чёрный костюм и сигара. Крест на могиле Барона Субботы – это не христианское распятие, а известный во всех культурах знак перекрёстка дорог. Шляпа или череп – его голова. У него есть жена Мама Бриджит (Лоа). Вместе они – мать и отец, которые преобразовывают души мёртвых в переходных существ – зомби.
Придя к власти, Дювалье до невозможности раздул культ вуду. Главным образом за счёт пиара своих «тонтон-макутов». Отыгрывая стиль зомби, эти люди, набранные из уличных разбойников, эдаких «пацанов с района», всегда мечтавших безобразничать безнаказанно, культивировали устрашение мирных граждан. Прикрыв глаза и душу тёмными очками, они бесчинствовали буквально как зловещие мертвецы. Зомби – тот, кто, не рассуждая, выполняет приказ.
Оживлённый магией вуду мертвец ни за что не отвечает. Он убивает, не чувствуя стыда, раскаяния, сожалений. Неразумный, но целеустремлённый, он является орудием в руках колдуна, пославшего его. Зомби не слышит мольбы о пощаде, он неумолим.
Бессмысленность убийств, совершаемых мнимыми зомби, устрашала людей сильнее, чем любое осмысленное зверство. «Тонтоны» без разговоров вешали неугодных, принародно, в публичных местах, и не разрешали родственникам убитых неделями снимать трупы. Массовые казни Дювалье со временем стал оформлять в народные гулянья. По ночам, в свете факелов или софитов, на кладбищах, среди могил, всё это выглядело очень празднично. На эти зрелища сгоняли любоваться школьников, они заканчивались дискотекой.
Выполняя роль тайной, а также и явной полиции, став твердыней самой власти Дювалье, за годы его правления «тонтон-макуты» уничтожили сотни тысяч сограждан, без особых причин, просто из кровожадности. В сущности, там и убивать-то было некого и не за что, потому что ни у кого из гаитян толком не было ничего, кроме пластмассовых тапок. Но «тонтоны» убивали всех, кто рисковал хоть как-то высказывать своё мнение относительно действующей власти. Пожалуй, именно на Гаити тирания вылилась в самую кристальную из своих форм. Карательные мероприятия, направленные против своих своими же, происходили там полностью открыто.
Кстати, не следует думать, что вуду и весь этот зомбизм-момбизм – сугубо африканское страшилище. С наступлением эры массовых переселений народов вуду вошло в культуру всех стран понемногу. В США и на Кубе его зовут «сантерия», в Бразилии – «макумба». В Нигерии, Сенегале и Бенине вуду было всегда, никуда не девалось. Полагают, что сейчас во всём мире насчитывается около пятидесяти миллионов его приверженцев. Культ процветает. Он популярен и лёгок в исполнении, может быть воссоздан в однокомнатной квартире.
Чтобы стать адептом вуду, не нужно общей культуры, не нужно быть грамотным, изучать Святое Писание, религиозное искусство, даже уметь петь псалмы не надо. Достаточно просто прийти и убедиться: магия работает.
Существуют ли реальные зомби? И кто они такие? Говорят, на Гаити их пруд пруди. Вполне возможно, что это просто психические больные, содержание которых в соответствующих лечебницах на Гаити не принято. В неблагоприятных социумах сходят с ума все, имеющие малейшую склонность. Бедняги шляются по острову, заходя в хижины таких же обездоленных сограждан, иной раз их и оставляют ради помощи по хозяйству, а соседям объявляют, что вот-де с кладбища явился усопший дядя, или дедушка, или сосед. Морочат друг другу головы. Говорят, что при минимальной сноровке соорудить зомби может любой, даже самый слабый колдун, если под руку ему подвернётся мертвец.
Вообще, на Гаити любят мертвецов, без напряжения с ними якшаются, верят в воскрешение, как будто сами там побывали, и при любом удобном случае изображают из себя выходцев с того света. Колдуют помаленьку кто во что горазд. Когда американский президент Джон Кеннеди имел неосторожность пожурить Дювалье за коррупцию и воровство, после чего перекрыл поступление матпомощи, к которой диктатор привык, как к материнской груди, Папа Док в отместку демонстративно исколол иголками от реликтового кактуса восковую куклу, изображавшую Кеннеди. Через месяц Ли Харви Освальд, мужчина с винтовкой, отправился в Даллас. Что там было – каждый помнит. Преемник покойного президента спешно восстановил денежный поток в сторону Гаити. Хотя вообще-то американцы с европейцами не верят в вуду. Может ли здравомыслящий человек верить, что колдун лохматый, немытый вызывает демона войны?
В 1961 году в Гаити произошли президентские перевыборы, подкреплённые активными действиями «тонтонов». Выборы прозвучали опять-таки в пользу действующего колдуна, теперь уже никто не сомневался в необходимости подобного выбора, поскольку все сомневающиеся давно висели на городской стене. За строгого, но справедливого Папу проголосовало сто процентов населения.
Ещё через три года после проявления истинного единодушия разыграли всенародный плебисцит. На бюллетенях напечатали декрет, провозглашавший Дювалье президентом до конца его дней. На вопрос «Согласны ли вы?» – тут же крупными буквами был напечатан ответ: «ДА». Чтобы проголосовать против, нужно было написать «нет» своей собственной рукой, а это означало, что нынешней же ночью к вам в дом постучат зловещие мертвецы и на ваши крики соседи только поплотнее запрут свои двери и ставни. Так Дювалье стал пожизненным президентом. А гаитяне осознали, что это навсегда и так даже лучше. Единственный способ избавиться от жестокого Папы – иметь своего собственного.
Подобно многим просвещённым правителям, Дювалье писал километры прозы – не сам, конечно, а нанятые печатные машинки. «Мысли Дювалье» – называлась обязательная к прочтению брошюра, принудительно распространявшаяся среди земляков. Отсутствие в доме подобного литературного произведения часто стоило жизни простым гаитянам. «Тонтоны» могли спросить наугад цитату из этого произведения, и, если несчастный оказывался не способен процитировать по памяти ни одного фрагмента, того без разговоров лишали жизни.
Сборник же речей Дювалье стоимостью 15 долларов обязан был приобрести каждый работающий гаитянин, из жалованья автоматически вычитали сумму. Тем временем тысячи простых гаитян скатились за черту бедности. Известно, например, что жители района, расположенного между Порт-о-Пренсом и Кап-Аитьеном, продавали собственных детей – в рабство или на органы – не имело значения, родители лишь надеялись, что покупатель их хотя бы покормит.
Тем временем во дворце подрастал премилый кудрявый малыш, пухленький, хорошенький, как шоколадный заяц. Умирая, Дювалье переписал конституцию Гаити, и его сын Жан-Клод стал наследным президентом. Дювалье не покладая рук ковал тому наследство. Его официальное годовое жалованье составляло 20 тысяч долларов – копейки, особенно при президентском образе жизни. Надо было как-то соответствовать.
Жан-Клод Дювалье, прозванный в народе Бэби Док
Так, например, всю материальную помощь, оказанную ему американцами, он тратил на собственные нужды. Его любимым стилем сделок с совестью была торговля недвижимостью, причём покупал он её задёшево, иногда и даром забирал. А продавал очень дорого, причём фактически самому себе, то есть она выкупалась из бюджетных средств, для нужд государства.
Так, например, в 1968 году он купил два имения за 575 тысяч долларов. В другой раз продал один из своих домов государству, но уже за 600 тысяч долларов, притом что все знали – купил втрое дешевле. Будущность Бэби Дока улучшалась стремительными темпами.
Семья Дювалье вскоре завладела множеством поместий, имений, вилл, просто домов, которыми оно торговало туда-сюда, каждый раз с прибылью для себя и с дырой в бюджете. В долине Арказ, например, Дювалье завладели сотнями гектаров лучших земель, которые крестьяне возделывали задаром. Вскоре состояние Дювалье составило миллионы долларов, которые он рассовал по различным карманам. Швейцарские банки не читают моралей своим клиентам.
Но ведь не одним Гаити сыт был президент острова Невезения. Например, его жена, которую народ называл Мама Док, бывшая медсестра по имени Симона, первая леди Гаити, обожала Францию и предпочитала покупать недвижимость именно там. Не обошлось и без Швейцарии. И всё это на фоне страны, в которой того и гляди начнётся каннибализм.
Мама Док поддерживала Папу во всех его начинаниях, как им покрепче взяться за свой народ. Одновременно она старательно играла роль доброй мамочки. Например, она обожала благотворительные акции вроде посещения сиротских домов, обездоленных семей и раздачи бесплатной похлёбки. Как позже выяснилось, Мама не напрасно старалась, организовав семье плацдарм для отступления.
Когда её любимому Жан-Клоду пришлось убегать с Гаити, чтобы его не разорвали на клочки зомби-крестьяне, он отправился именно во Францию. Прихватив с собой 800 миллионов долларов, он вполне комфортно разместился в Европе, в которой имел недвижимости едва ли не больше, чем на родном острове. Историки до сих пор удивляются, откуда в казне острова завалялась такая сумма, не иначе как Бэби Док тайно торговал кожей, содранной с соотечественников. Больше-то у них ничего своего не было.
Бэби Док сел в папино кресло осенью 1971 года, когда папа безвременно покинул этот мир в результате сердечного приступа. Девятнадцатилетний толстяк весом в сто тридцать килограммов – подобной массы тела хватило бы, чтобы состряпать не менее трёх гаитян. Вот как его описывали современники: «Лицо кругло, как арбуз, и выразительно, как арбуз, глаза – чуть видные щелочки, шея и вовсе не видна – она слишком коротка и того же диаметра, что и голова.
Всех интересует, насколько он умён, Бэби Док. Его бывший, донельзя запуганный профессор утверждает, что если хорошенько присмотреться, то во взгляде Бэби Дока заметна некая искорка... Ещё не так давно он учился на первом курсе юридического факультета. На лекции приезжал на джипе из гаража «тонтон-макутов», личной гвардии Папы Дока. В аудитории всегда появлялся в сопровождении капитана Просперо Аврила, привычно швырявшего на стол вместо книг пистолет. Университету, впрочем, Бэби Док предпочитал ночной клуб, где он обычно появлялся с восемью близкими друзьями».
О том, что Бэби Док чрезвычайно глуп, мир догадался не сразу. Сперва он попытался уклониться от интервью, сразу после восхождения на гаитянский трон. А согласившись, он зачитал свою «тронную» речь по бумажке, по сути оставив журналистов с носом.
Грузный, молчаливый, он восседал неподвижно, выслушивая хвалебные эпитеты, которыми крыл его министр информации. Потом монотонно, зависая на запятых, он прочёл следующее: «Мир был потрясён известием о моём назначении, поскольку он не знаком с гаитянской действительностью, но всё произошло самым законным образом по решению парламента... Мой отец выбрал меня, и его выбор был одобрен народным референдумом... Народ Гаити почти единодушно отдал свои голоса мне... Конечно, я сам судия своих решений и не позволю кому бы то ни было вмешиваться в них, что не мешает мне прислушиваться к мнению моих помощников...» На этом эпохальное интервью закончилось.
Бэби Док просидел на троне 15 лет. Он масштабно продолжал грабить народ, хотя и не душил его с таким проворством, как отец. В сущности, это был совершенно пустой человек, озабоченный лишь собственным карманом. Этот просто жил, с аристократическим размахом, с молодой красавицей-женой, поглощая все ресурсы государства, ни о ком, кроме самого себя, не заботясь.
Гаитяне терпели, даже когда он обложил их налогом на морские приливы, свергнув диктатора лишь в 1986 году, после чего тот сбежал, украв последние деньги, какие смог найти. Он ещё долго процветал на награбленные средства, гаитяне даже знали где – на Лазурном Берегу, вилла «Вальяурис». Странно, что никто из пострадавших на него физически не покусился. Потом соотечественники как-то сумели достучаться до банкиров, арестовав счета Бэби Дока, после чего толстяк исчез и с Лазурки.
Умер Дювалье-младший только в 2014 году, от фамильного инфаркта. После четвертьвекового изгнания он имел счастье вернуться на родину и покинул сей мир под папиным одеялом, в собственном доме, в столице своей родины Порт-о-Пренсе. А его соотечественники продолжили то, чем занимались с основания Гаити их предки, – борьбу за свободу.
Они и сейчас всё ещё за неё борются, время от времени одерживая победу. Поэтому посещать Гаити небезопасно и едут туда в качестве туристов разве что совсем сумасшедшие. На Гаити пыльно, очень грязно, ни одного приличного пляжа, красоты побережья завалены отходами и отсутствует канализация.
Место, задуманное как райский уголок, на деле лишь несбыточная мечта. И мечта эта – свобода. Свобода! Как песчаный замок, целая страна на песке, она смывается приливом. И строится вновь. Каждый раз в точности такая же, как предыдущая.
фото: GETTY IMAGES RUSSIA; AFP/EAST NEWS
