Андрей Аболенкин:
– Вот представьте, что вы положили кусок стилтона в чемодан. В плохой упаковке. Уже и поездка закончена, разобраны вещи, сыр съеден, а память о нём жива – запах не спутать ни с чем. Так должно происходить и с «иконами стиля»: их образ и приёмы легко отделяются от хозяйки и переносятся на что угодно, сохраняя узнаваемость. Ничего похожего о Диане сказать нельзя, хотя «иконой» её зовут чаще всего. В её честь не назвали предмет одежды, цвет или манеру одеваться. Всё, что её объединяет со стилтоном, – происхождение и любовь англичан.
В начале 80-х этот титул давали куда осторожнее, чем теперь. Последние лет десять только и нужно, что удачный рекламный контракт, а раньше для получения почётного звания даже вхождения в королевскую семью было мало. Для звания «икона» были основания, потому как стиль у молодой принцессы Уэльской присутствовал, пусть не свой и ужасный. «Лора Эшли» во всей красе: банты, оборки, рюши, мелкий цветок и кружево-«ришелье».
Сумка, обувь и украшения в одном тоне, объёмные рукава и высокая стойка. Всё – со ссылкой на моду столетней давности, как с репинских портретов или нынешней обложки STORY. Апофеоз этого стиля – её свадебное платье, которое очень сильно подогрело интерес ко всему перечисленному под маркой «новая романтика».
Сомнительно, чтобы это было собственным посланием Дианы миру моды. Конечно, она прошла через большую примерку в английском «Воге», но выбор стиля был скорее сословный – так одевались приличные девушки «из графств», будто моды и вовсе нет никакой.
Со временем в гардероб приходили кашемировые сеты и твид, но детали не так важны – аристократической позицией считалось признавать существование моды, но не больше. По этому признаку отличали своих, а «запускать фасоны» казалось небарским делом.
Последний раз в аристократической среде такое случалось, вероятно, в 20-х годах. Потом социалистические правительства и налоги на наследство подтолкнули к новой позиции: неброская недоговорённость, некоторая нарочитая неуклюжесть или старомодность.
В те времена, да и сейчас, от истории про женитьбу на принце ждали черт голливудской сказки, так со времён замужества Грейс Келли повелось. Хотя Диана пришла в семью вовсе не от кухонных котлов, клише про Золушку и «народную принцессу» были с ней всю жизнь. Оборки очень хорошо к нему подходили, но не только они.
Безусловным козырем принцессы Дианы было то, что она производила очень хорошее впечатление на людей, от неё шла, без сомнения, очень позитивная и светлая эманация, и ей было не лень представительствовать, что для человека её статуса, бесспорно, является огромным достоинством.
Другое дело, что в одежде в 80-е годы она эти козыри не использовала: тяжёлые бархаты, драпировки, цвета, будто с картин про овощной базар, превращали её в очень милый предмет мебели с неожиданным клювом. Официальная мода середины 80-х очень этому способствовала.
"Уильям и Гарри - единственные мужчины в моей жизни, которые не подвели меня". Принцесса Диана
Было определённое количество дизайнеров, которые обслуживали официозное направление, как Дом моды на Кузнецком Мосту. У них Диана в основном и заказывала вещи. Пытался вспомнить хотя бы одно имя, вспомнил три: Кэтрин Уокер, Элизабет Эммануэль (автор её свадебного платья), Брюс Олдфилд, – называешь фамилии и думаешь, кто эти люди? Актёры? Певцы?
На моду они не повлияли, внятного отпечатка не оставили. А к карьерам художников, которые сделали английскую моду самым обсуждаемым явлением – Кэтрин Хэмнетт, Бетси Джонсон, Рифат Озбек, Джон Гальяно, – она никакого отношения не имела. После учреждения в 84-м году Лондонской недели моды их путь к славе произошёл без участия «иконы».
А вот что точно вошло в историю с её участием, так это способ существования в качестве медиазвезды. Публика любит тех, кто не закрывается, кто с удовольствием готов себя отдать за несколько пенсов, уплаченных за газету или журнал. История публичного тяжкого страдания в жанре «девочку обидела злая королева» привлекала зрителей невероятно.
"Все что я хочу, - чтобы был кто-то для меня, чтобы я чувствовала себя в безопасности". Принцесса Диана
«Народная принцесса» в тот период продала огромное количество вещей – это чуть не первый раз, когда с утра писали, что на ком, на ней в данном случае, надето, а к вечеру эти вещи были полностью распроданы, и это при том, что вещи не вполне укладывались в традиционное русло моды. Продавал их тот самый особый стиль взаимодействия с публикой, которым сейчас пользуется огромное количеств звёзд.
Мне нравятся люди, у которых есть смелость полностью отказаться от частной жизни, стереть границу между личным и соответствующей моменту маской. В случае Дианы мы не знаем, что на самом деле её связывало с египтянами, действительно ли она испытывала страдания в связи с Камиллой Паркер-Боулз, была ли она влюблена в кого-то из тех мужчин, о которых писала пресса.
При этом огромное количество людей помнят, в каком платье она появилась, когда Чарльз рассказал о своей связи с Камиллой, – что оно было очень короткое, чёрное, открытое, с бантом сзади, и до сих пор на аукционах его называют revenge dress – «платье мести». Запоминается не правда, а её красивое преподнесение.
"Люди называют меня Мэрилин Монро 80-х годов. Не думайте, что быть иконой - счастье". Принцесса Диана
Её золотой период наступил в начале 90-х, после расставания и развода, которые она очень удачно, на мой взгляд, провела. Диана научилась по-настоящему хорошо выглядеть: это другой нос, это другая фигура, другой способ преподнесения себя.
Появились простые, не драпированные вещи, которые вытягивают силуэт, наконец-то правильно подобранные горловины, она отказалась от объёмных причёсок, которые ей совершенно не шли, и официальной длины «в колено». Ей очень подходило мини, и появилось огромное количество таких платьев, особенно с началом дружбы с Версаче.
В этом русле её последователями стали все дамы европейской аристократии: новая испанская королева, норвежская кронпринцесса, датские, бельгийские, голландские государыни, супруга князя Альбера, – они идут по такому же пути, мы их воспринимаем как картинку, нам часто неведом род их общественных занятий, но их удобно фотографировать. Это можно делать ежедневно и потом обсуждать то, как они выглядят, удачно ли одеты. Граница между королевскими семьями и зрителями сделана Дианой почти незаметной.
Современная мода во многом строится по такому же принципу: из довольно банальных фраз мы пытаемся составить заявление. Стиль принцессы Дианы также состоял из общего приятного впечатления и тривиальных приёмов, которые были очень доходчиво оформлены.
Оказалось, что для современной моды этого довольно, правильная непротиворечивая подача способна чудеса творить. Представьте, что по пути на работу вас фотографируют десятки людей, а потом миллионы обсуждают ваш костюм. И так каждый день. Это адский труд, но после принцессы Ди его готовы имитировать сотни молодых девочек и околомодных дам.
Диану часто изображают мученицей преследования со стороны СМИ, но эти отношения были ею инициированы. Диана не открыла знаменитую организацию, носящую её имя, не построила больницу, не придумала новую школьную систему, не переиздала толковый словарь – не сделала ничего такого, с чем она могла бы войти в историю. Но она придумала то, что оказалось ей близко и сделало её популярной – новый способ полностью отдать себя публике. До самой смерти.
Чарльз Крукшонк, профессор политологии, Оксфорд:
– Диану любили потому, что протест против королевской семьи (который англичане так или иначе пытаются сформулировать уже пять веков подряд и всё неудачно) исходил не извне – не от Наполеона, не от Кромвеля, не от вульгарного мятежника Джека Кэда и даже не от Троцкого с Гитлером, но изнутри самой королевской семьи. Это был бунт, но мягкий, гламурный, неопасный – и сугубо английский. Диана выразила невыразимое: была принцессой и восстала против Виндзоров – о таком можно только мечтать. И восстала не ради социализма, а ради свободной любви. Англичане приняли её потому, что никакую серьёзную перемену они принципиально не способны поддержать, а это было несерьёзно, но всё-таки перемена. И когда Диана погибла, смерть закрепила за ней звание бунтовщицы, восставшей как бы от имени народа.
Помимо прочего, тип красоты Дианы, несколько угловатой, высокой, женственной, но одновременно и порывистой, несколько непредсказуемой, корреспондируется в английском восприятии с любимой героиней детских книжек Мэри Поппинс.
Не последнюю роль играет и булимия, отторжение пищи, производимое организмом принцессы в период её моральных потрясений. Для кастовой страны Англии, где низшие слои населения отнюдь не роскошествуют и не объедаются, этот акт булимии является своего рода выражением солидарности с народом.
Есть и ещё одна проблема, весьма деликатного свойства. Это проблема «гласности». Люди любят знать всё (или, во всяком случае, скандальные подробности) о себе подобных. Люди хотят знать, сколько мужчин было у Карлы Бруни до брака с Саркози, как Олланд изменяет своей жене, чем занималась Тереза Мэй в юности и какая сексуальная ориентация у министра иностранных дел Германии. И этот интерес оправданный.
Демократия предполагает открытость лидера. Делать тайну из своей личной жизни демократический лидер права не имеет. Но вот английский королевский дом под это правило не подпадал. Мы, смертные, знали о королевской семье только то, что они сами хотели нам рассказать. А Диана вывалила всю подноготную, всю альковную засекреченную информацию. И история королевской семьи превратилась в телевизионный сериал. А народ ведь любит сериалы.
Перевод с английского: Алёны Лотоцкой
фото: GETTY IMAGES RUSSIA; LEGION-MEDIA; BRIDGEMAN/FOTODOM; AP PHOTO/EAST NEWS; TOPFOTO/ТАСС
