Однажды мы вместе с Фаиной Раневской играли в одном спектакле. И вот во время очередной сцены она вдруг забыла слова. Помню, она на всех нас, своих партнёров, смотрела, мы ей помогали, подсказывали – хотели вытащить ситуацию. А она вдруг громко сказала: “А я ведь ничего не помню”. Разум работал. Но слова забыла. Очень глубокая вещь...
Вдруг наступает в жизни такой период, когда теряешь время. Ритм. Трам-пам-пам… Я это знаю, испытывал. У меня всякие сосудистые вещи бывают… И очень простая ситуация – у тебя не вспыхивает, не рождается мысль. Как его зовут? Смотришь и не можешь вспомнить… Страшно ли это? Не страшно. Честно.
Я часто забываю текст. И не потому, что мне плохо. Просто… кассета не работает. И всё. И поскольку я профессию свою хорошо знаю – бывало, роль была на 78 страницах! – я к этому отношусь спокойно. Ну, вот аккумулятор сел. И тогда я должен остановиться, подзарядиться и ехать дальше. Главное, этого не бояться. Лихорадочно не вспоминать, не паниковать.
Мне юмор помогает. Я вообще думаю, что если и есть спасение для человека, то это – юмор на грани цинизма. Если, конечно, удаётся найти в себе этот резерв.
Я больше скажу. Я всё равно считаю, что Джигарханян ещё полезен театру. Подождите, но он же забывает текст! А тем не менее он ещё полезен...
Есть один замечательный невропатолог, с мировым именем, очень крупный. Я был свидетелем, как он пришёл на операцию. И просто сел в сторонке. Просто сидел. И врач, который оперировал, сказал: «Очень важно его присутствие». Вот я в последнее время об этом много думаю. Хорошо кто-то сказал: «Когда я встал на плечи своих учителей, мне помогли увидеть, что дальше делать». Красиво, а? Я не знаю, как это происходит в металлургии. Но в театре это нужно. Я не становлюсь в позу – меня хотят выгнать! Нет! Абсолютно. Если выгонять – я сам первый себя выгоню. Но иногда важно просто присутствие… Думаю, что вот это и лежит в основе связи времён.
фото: REUTERS/VOSTOCK PHOTO
